— Слушаю, — коротко говорю в трубку.
— Знаешь свои планы на вечер? — кокетливо интересуется Марго, — Ты едешь ко мне, чтобы оценить, как сидит на мне новое платье.
Закатываю глаза. Наглость — ее второе имя.
— Я и так знаю, что хорошо.
— Что, не приедешь сегодня? Ты многое потеряешь, — тон у нее по-детски обиженный, словно только что ей не купили дорогую игрушку.
— Работы много, — даже не лгу. Ее и правда очень много.
Хмуро потираю подбородок и вспоминаю, что последние полчаса до прихода Игоря вместо работы я просто пялился в стену, вспоминая наше общее прошлое с Машей. Теперь — с Марией Викторовной Никольской.
— Какого черта у нее вообще другая фамилия? — с глухим раздражением спрашиваю я.
— Что? Ты о ком?
Отлично, я сказал это вслух. Неудивительно, потому что это меня дико бесит.
— Неважно. Сейчас приеду, — отрезаю холодно.
После внезапного возвращения Маши работать получается хуже всего. Постоянно зависаю, вспоминая аромат ее духов, эту серьезную и даже злую мордашку, когда я отчитывал ее у себя в кабинете. Как чертово наваждение. И его совершенно точно необходимо развеять.
Марго ничем ее не хуже — стройная, изящная, с той стервозной красотой, что привлекает мужчин любого достатка, но доступна лишь тем, кто способен ее щедро содержать. Деньги Маргарита любила всегда. И умело отплачивала тем, чем ее одарила природа. Хотя с сексуальностью иногда перебарщивала.
Через сорок минут я уже у ее квартиры. Звоню в звонок — ключи от квартир любовниц я не беру принципиально. Иначе девушка вполне способна посчитать это переходом к «серьезным отношениям».
— Заставляешь ждать, — мурлычет томно Марго, открывая дверь почти сразу же.
Она пропускает меня в квартиру. Оценивающим взглядом скольжу по ее стройной фигуре, соблазнительно обтянутой красным платьем. На губах излюбленная красная помада, а довершают образ вамп черные чулки и туфли на огромных каблуках. Почему-то выглядит Марго так, словно собралась сниматься в фильме для взрослых, которые снимали в девяностых годов — вульгарно и дешево.
Пользуется моим замешательством и тянет за галстук в комнату. Спокойно убираю ее руку и сажусь на диван в гостиной. Сегодня нет настроения для всех этих дурацких игр. Но любовница не теряет запала. Неторопливо и вызывающе она всасывает большой палец в рот, слегка двигает им, имитируя двусмысленные движения.
Ухмыляюсь, глядя на представление. Почему-то выглядит жалко и не к месту. Раздражает.
— Иди ко мне, — говорю ровно, просто чтобы прекратить эту дурацкую комедию.
Девушка победно ухмыляется и, виляя бедрами, направляется ко мне.
На пару долгих секунд мне кажется, что Марго перекрасила свои смоляные волосы в блонд. Удивиться не успел, потому что Маша хитро щурится, кокетливо спускает с плеча лямку красного платья и ненадолго застывает передо мной. Игриво скользит кончиком языка по губам — я слежу жадно за этим движением. В горле пересохло и першит, и я нервно сглатываю.
Она улыбается застенчиво и, глядя прямо в глаза, медленно, будто в замедленной съемке, опускается на мои колени. Жадно стискиваю ее тонкую талию: она восхитительно призывно изгибается под моими ладонями. Чувствую жар нежного девичьего тела и не выдерживаю — жестче, чем нужно, сжимаю ее тонкую шею. Хочется не просто поцеловать ее, а буквально вгрызться жадным поцелуем в призывно распахнутые губы, смять сопротивление, попробовать их на вкус, присвоить…
С губ срывается призывный пошлый стон и… туман перед глазами рассеивается так резко, что я по инерции подаюсь назад, когда понимаю, что за поцелуем тянется Марго, а вовсе не Маша.
— Что такое? — любовница замечает мое замешательство и обеспокоенно вглядывается в лицо.
— Ничего. У меня дела, — сгребаю ее в охапку и усаживаю на диван. И сам поднимаюсь торопливо, поправляя рубашку.
— В половине двенадцатого ночи?!
— Именно.
— И ты оставишь меня вот так?! Ты свинья, Краев!
Легко перехватываю подушку, которая летит в меня от разъяренной девушки. Ухмыляюсь в ответ:
— И тебе спокойной ночи, Марго.
Наверное, вопли ее услышит сегодня весь подъезд, ведь судя по звону из ее квартиры, она уже колотит посуду. Недаром Маргарита часто говорит, что грандиозные скандалы — это настоящее искусство. Интересно теперь называется женская истерика.
Свежий воздух отрезвляет. Закуриваю и неторопливо, с наслаждением втягиваю дым в легкие вместе со слегка морозным воздухом. Перед глазами вспыхивает момент, где Маша выбежала из квартиры, растерянная и слегка встрепанная, когда вжалась, словно испуганная птичка, в стену…
Я иногда представлял, как встречу ее снова. И в этих мечтах я сжимал ее тонкую шею до хруста и с садистким наслаждением наблюдал за ее беспомощностью. Все вышло не так. Мышку я узнал в первый же момент, несмотря на полумрак. Ее тягучий плавный тембр голоса, аромат духов и шампуня. Это в ней совершенно не изменилось и ударило по нервам так, что я сразу понял, что это — мое. Она моя. С того самого момента, как увидел ее на лестничной клетке, хочу только ее. Никого больше.
И черт возьми, какой же она стала красивой.
Глава 6. Как вымолить прощение у босса и при чем здесь треники
— Как там дела с боссом? Сильную взбучку устроил? — Тая неторопливо размешивает сахар в чае.
На ее крохотной кухне мы едва умещаемся вдвоем. Но от этого почему-то даже уютнее.
— Нормальную. Выговор мне влепил, — тяжело вздыхаю я, — а на эти два дня так загрузил работой, что мама не горюй. Будто специально ждет, когда проколюсь. Девочки отчеты уже десятый раз переделывают, да что там — я их сама за ними проверяю, чтобы не к чему было придраться. Хорошо хоть его постоянно на месте нет.
— Так этот ворох бумаг, что из сумки у тебя торчит — это с работы что ли? — изумилась сестренка.
— Угу. Надо за ночь проверить. Сейчас допью свой чай и поеду.
— Так зачем приезжала сюда — это же окраина города, столько времени потеряешь, пока доберешься до своей квартиры!
— Ничего, я ночью посижу за отчетами. Да и надо же узнать, как ты тут.
— Отчитаться папе? — фыркает насмешливо Тая. Раньше она всегда боялась отца, теперь же тон был буквально пропитан пренебрежением. Хулиганы Толики меняют человека кардинально, официально это заявляю.
— Давай не будем ссориться? Ты же понимаешь, что я каждый вечер отцу рассказываю, как ты локти кусаешь и хочешь домой, но еще не сломалась до конца, чтобы приползти и упрашивать его на коленях принять тебя обратно.
— Но это же не так! — ее мордашка возмущенно вытягивается.
— Знаю. Но ему это знать необязательно.
Тая счастливо улыбается. Понимает, чертовка, что я ее выгораживаю перед отцом даже после всего. Не знаю, что будет дальше, но пока я и правда рада за нее.
