Паша позвонил вечером и начал с признания ее последних достижений:
– Десять личников, три короны, – поздравительным тоном произнес он, – отлично вжарила.
– Тебе спасибо, – буркнула Алена.
– Мне за что?
– Разозлил.
– Ха-ха, да ладно, брось.
– Ты пойдешь со мной завтра?
– Не знаю…
– В любое время, хоть ночью… мне надо сделать тридцатник.
– Тридцатник, – задумался Паша, – это часа полтора… твоим темпом.
– Да, и что?
– Хорошо, давай после обеда созвонимся.
– Давай, – скрипнула зубами Алена. – Созвонимся. После обеда.
Они встретились у пруда, как и договорились, на удивление вовремя и откатали на лыжах больше сорока километров. Прошли по освещенным тропинкам, дорожкам и аллеям. Завернули несколько петель вокруг молодых берез на центральной поляне, в серой темноте у центральных прудов. Снежинки сыпались под желтыми фонарями, похожие на дождь, сырой снег приятно и мягко хрустел под палками. Алена радовалась каждому шагу, каждому свежему вдоху и выдоху, сделанному в лесу, будто специально для них рождавшемуся из зимней темноты.
Катались молча, как старые, понимавшие друг друга без слов приятели. И расстались в тишине, Алена лишь успела бросить «Спасибо» вдогонку растаявшему в темноте силуэту в синем Пашином комбинезоне.
В машине Алена выгребла из бардачка телефон и непонимающе уставилась на сообщение:
«Извини, сегодня никак, еду к подрядчику».
Отогревая пальцы, Алена настучала ответ:
«Паш, отлично покатались, еще раз спасибо, выручил».
«Сарказм, отлично».
Алена перечитала переписку: извинение пришло два часа назад, приблизительно в то время, на которое они договорились встретиться. Написала:
«Не понимаю».
«Я только сейчас освободился. Еду домой», – ответил Паша.
Алену передернуло, руки задрожали, она завела двигатель, едва не сломав ключ. Включила подогрев сиденья и печку на полную. Голова закружилась.
Словно в тумане синхронизировала часы со «Стравой» и стала ждать, когда там появится тренировка Паши, совмещенная с ее. В голове вертелась мысль, что ждать можно долго – пока он решит тоже синхронизировать свой наручный «Гармин». А если только дома? Алена оттягивала экран вниз и смотрела, как вертится стрелка обновления. Наконец совмещенная тренировка появилась, но не Пашина. В глазах все запрыгало. С ней снова катался Юра Пожидаев.
В стекло у виска постучали: «тук-тук».
Алена вскрикнула.
– Извини, если напугал, – произнес чей-то голос.
Он звучал ровно и чисто, не так, как если бы его источник был за стеклом. С ней будто говорило само стекло. Алену парализовало.
– К сожалению, другого способа не нашлось, – продолжил голос, – ты нам нужна.
Фонарь на парковке неожиданно погас, и следом за ним, расходящейся волной, стали гаснуть фонари вдоль всей дороги. В окна заглянуло серое ночное небо. Горячее дыхание печки ударило в нос. Земля почернела, на ней выступили очертания будки охранника и столбов. Алена вжалась в сиденье. В руках у нее загорелся экранчик, где «Страва» старательно цепляла к ее последней тренировке новые, чужие, одну за другой, как пулемет. Заезды каких-то незнакомых ей людей. Скоро их стало так много, что программа сбилась со счета. «99+»
– Этих людей уже нет, – спокойно произнес голос, – но мы…
Алена выронила телефон, ее рука задрожала на рукоятке КПП, ноги дернулись, и машина, взревев, рванулась вперед. Уперлась бампером в сугроб и с протяжным воем забуксовала. Алена закричала от ужаса. Двигатель заглох, печка издала последний тяжелый вздох и затихла. Звон в ушах словно вырвался на свободу и прокатился по салону автомобиля, за ним последовал уже знакомый голос.
– Мы все пришли тебя просить, посмотри…
Алена зажмурилась, сердце готово было выпрыгнуть из груди, ей захотелось проснуться от этого кошмара или, наоборот – заснуть, чтобы все это наконец закончилось. Любым способом, но закончилось.
– Не бойся, – будто издеваясь, произнес голос. – Пожалуйста, не бойся.
Алена сжала кулаки, постаралась выровнять дыхание и пульс. Открыла глаза и увидела, как вокруг ее машины сгущаются тени. Словно дым, который не расходится во все стороны, а наоборот, собирается в плотные темные сгустки, наливаясь объемом по форме человеческих силуэтов.
– Что вам нужно?! – взвизгнула Алена. – Отстаньте от меня!
– Мы пришли, чтобы пригласить тебя на соревнование. Нам нужен волонтер.
– Почему я? – не узнавая собственный голос, выпалила Алена.
– Мы тебя выбрали, – ответила темнота, – ты живая…
– И находчивая, – язвительно добавил над правым ухом другой голос.
Алена вернулась домой, как говорят алкаши, «на автопилоте». Не помня себя, залезла в ванну и кисла там до тех пор, пока пальцы не превратились в сморчки.
Отогревшись, но все еще дрожа, набрала Машке.
– Маш, приезжай, расскажу – не поверишь.
– Да ты спятила, – обрадовалась подруга, прослушав рассказ до места, когда призрак Андрея Шамшурина, погибшего во время лыжного марафона в американском Миннеаполисе, начал излагать подробности своей странной просьбы. – И че им надо?
– Он сказал, что каждый год, в ночь на восьмое марта, они проводят лыжное соревнование среди всех погибших спортсменов.
– М-мамочки, – заскулила Машка.
– И им нужен один волонтер из живых, чтобы это соревнование состоялось. Волонтер должен будет вручить приз победителю.
– А что за приз? – поинтересовалась подруга.
– Не знаю… – дернула плечами Алена. – Какая разница…
– Как это какая разница? – воскликнула Машка. – А вдруг это отрубленные головы грибников, или костные бесы, способные вселяться в живых людей, чтобы с их помощью обстряпывать всякие потусторонние делишки, или…
– Маш, ты в своем уме? Какие головы, какие делишки? Уймись, – перебила ее Алена и продолжила немного рассеянно: – Сама по себе победа – это уже приз. И у всех он разный, все зависит от того, что ты сама для себя выбрала.
– Не поняла… – сдвинула брови Машка.
– Ты сама когда-нибудь побеждала в соревнованиях?
– Нет.
– А участвовала?
– Не помню… в школе, наверное.
– Тогда тебе не понять. Победа – это… – Алена задумалась, заглядывая в себя. Там маячил Паша, но как-то неясно и вдалеке. Совсем не так ярко и четко, как раньше. Лик его становился все прозрачней и расплывчатей. Зачем нужна победа? Зачем ей нужна эта победа?
– Ну-у-у, – протянула Машка, наклоняя вперед голову.
– Победа – это победа. Все. Точка. Победишь – узнаешь. Один раз случится, и уже никогда не забудешь. Ради этого стоит… – Она задумалась. Стоит что? Жить? Умереть? А если ты и так уже мертв?
– Жить или умереть? – сверкнула глазами подруга.
– Да, – кивнула Алена. – Победа – это жизнь! Настоящая, без дураков. Если ты не побеждаешь, ты как мертвый. Жизнь – это подготовка к победе.
– Выходит, я тоже готовлюсь.
– Конечно, – подтвердила Алена, – просто у тебя победа будет другая, может быть, не спортивная.
– Угу, – задумалась Машка.
– Вот так, – подытожила Алена.
– Ясно, – рассеянно произнесла Машка, – значит, ты согласилась?
– Что? – нахмурилась Алена. – А… я… нет… Конечно, нет, это же какой-то бред. И страшно. Я же не сумасшедшая… чтобы…
– Не сумасшедшая? – голос подруги вдруг сделался каким-то холодным и резким.
– Нет, – подтвердила Алена, поднимая глаза, – конечно, нет. Обойдутся.
Машка не ответила. Глаза ее потемнели, губы сжались, в стакане с ее чаем что-то хрустнуло.
– Маш? – тихо произнесла Алена. – Ты в порядке?
– Ты должна согласиться, – настойчиво объявила подруга.
– Что такое… почему… что с тобой?
Неожиданно раздался звонок в
