В коридоре будто лопнула лампочка, в глазах потемнело, словно кто-то напустил в квартиру густого черного дыма. Пальцы затряслись, она отшатнулась к стене. По коридору с кухни к ней приближалась еще одна Машка. В двух шагах от Алены она выпустила из рук стакан, тот упал и рассыпался, точно лед.
Алена нащупала в кармане телефон и дрожащими руками набрала номер. Зачем и сама не знала – она звонила своей подруге. Голос Машки ответил:
– Да еду я, уже на остановке, тебе вафель взять?
Алена вдруг поняла, что не может вспомнить, как открывала дверь той Машке, с которой только что пила чай, не помнит, как ждала ее – подруга будто появилась сама, слишком быстро, почти сразу. В висках застучало, она еще раз украдкой посмотрела в глазок. Поднесла трубку к уху и шепотом спросила:
– Маш, это ты?
– Да, – хором отозвались сразу три голоса: один в трубке, второй за дверью, третий из коридора, – это я.
Оставшиеся до соревнования дни ее безостановочно донимали кошмары. Призраки позволяли себе притворяться не только друзьями, к чему она со временем почти привыкла, но и предметами. За день до их потустороннего соревнования ее лучшие «боевые» лыжи превратились в резиновые. Надев их на ноги, она не сумела сделать и шага, дерево стало гибким, эластичным и выгибалось в дугу. В дополнение к этому, в тот же миг на нее налетела цепочка из десятка дюсшевских «лосей», которые проехали ее прямо насквозь, сразу же после этого растворившись дымкой в холодном сером ветре.
Алена вскрикнула от неожиданности, села на снег и заплакала.
«Если уж спортсмен захочет чего-то добиться, – подумала она, – добьется обязательно. А сотня КМСов, мастеров, олимпийцев и прочих „суперлосей“, пусть и мертвых, это вообще неодолимая сила».
– Да! – прокричала Алена таращившимся на нее из леса полупрозрачным сгусткам. – Да! Я приеду на ваше чертово соревнование! Только отстаньте от меня! Отстаньте! Слышите?
Они стартовали в три часа ночи. Их лики были размыты, а движения туманны, но даже смерть не могла помешать им соревноваться.
Поначалу Алену колотило от злости, что ее заставили, принудили, но затем сердце прониклось каким-то странным участием, и она их простила.
Все молчали. Это было дико и жутко, и похоже на то, как она представляла себе собрание какого-нибудь угрюмого масонского ордена. В совершенной темноте и тишине, насколько это возможно в Москве, молчаливые тени заполонили все предстартовое пространство и неторопливо двигались по известным только им правилам, готовясь к долгожданному старту и перекидываясь беззвучными словами. Со стороны могло показаться, что Битцевский пруд превратился в огромную, бурлящую странной жизнью городскую площадь. Но смотреть было некому – живые лыжники спали. Ветер приносил с дороги убежавшие от них сны и комнатное тепло. За лесом испуганно подвывали собаки.
Ни стука лыж, ни щелканья креплений, ни скрежета палок. Затаившись у подиума, Алена слушала, как перешептывается с ветром ее дыхание и бьется в груди неспокойное сердце.
Победителем оказался тот самый Юрий Пожидаев – спортсмен средних лет, у которого во время тренировки оторвался тромб. Он умер на спуске, тело улетело в овраг, где и было найдено собаками. Смерть была быстрой, и, пока его связь с миром живых оставалась крепкой, ему поручили поиск волонтера для вручения приза.
Алена взяла призрачную коробку и подошла к победителю. Призраки вокруг бурлили и перекатывались. Юра наклонился за призом. Вскинул руки и закричал от радости. Звука не было, но душа Алены кричала вместе с ним, и в ушах ее неслышно звенело слово «Победа!!!».
– Что там, – поддавшись любопытству, спросила Алена.
– «Страва», – ответил уже знакомый голос Шамшурина, – настоящая. Покажи его профиль другим, его родным. Теперь они смогут видеть его тренировки.
– А-а-а, – изумленно выдохнула Алена. – Так он и раньше вроде… я же их видела…
– Только ты. Нам нужен был волонтер, он выбрал тебя. Поэтому.
Алена понимающе промолчала. В кармане, заставив вздрогнуть, звякнул телефон – новый подписчик, Юра Пожидаев. Она подписалась в ответ.
Пожидаев сошел с пьедестала и направился к ней.
– Спасибо, – прошелестели его губы, – пожалуйста, верни зажим.
– Что? – спросила Алена. – Какой зажим?
– Мой, – резко ответил Пожидаев. Лицо его исказилось, огни ночных фонарей сверкнули на мокрых зубах, глаза вылезли из орбит и почернели. – Мой счастливый зажим! – злобно прорычал он.
Алена торопливо проверила карманы и, найдя там зажим, который подобрала на парковке в первый день знакомства с призраками, а затем чуть не выкинула – он не подходил по цвету ни к одной ее паре, – протянула его Пожидаеву:
– Вот.
– Спасибо, – снова подобрев, сказал Юра. Лицо его стало прежним.
– Не за что, – произнесла она и осторожно направилась к машине. От таких неожиданных его трансформаций у Алены по спине пробежали мурашки.
Шла и думала, что никогда, ни за что на свете не подберет больше ни одной чертовой потерянной лыжниками фиговины. Потому что, скорее всего, это все произошло с ней именно из-за этого. Из-за этого дурацкого «счастливого зажима». Из-за чего же еще.
Евгений Шиков
Третий код
Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.
Блез ПаскальУтро выдалось жарким и солнечным. Пашка толкнул железную дверь подъезда и сощурился от яркого света. Через щелочку век весь мир был пересвеченно-белым, будто кто-то накинул на него неудачный фильтр из «Инстаграма». Пашка спрыгнул со ступенек на горячий асфальт и утер мгновенно выступивший на лбу пот.
Лето выдалось жарким, но скучным. Все друзья разъехались кто куда, и приходилось дружить черт-те с кем, вплоть до девчонок. Те дети, которым не повезло уехать на пляжи Турции или к родственникам в деревни, бродили по опустевшему микрорайону и заново знакомились друг с другом, чтобы ближе к осени, когда вернутся их старые друзья, вновь стать чужими. С одной стороны, это было прикольно – вчера, например, Пашка играл в баскет с двумя старшаками, которые в другое время и на площадку бы его не пустили. А с другой стороны, старшаки ходили на площадку редко, поэтому по большей части приходилось возиться с малышней или играть в прятки с девчонками, с которыми каждый раз все заканчивалось спорами, руганью и слезами. Он уже и поддаваться начал, и подглядывать перестал, когда выпадало водить, – а все равно легко у них выигрывал. Ну кто играет в прятки в желтом платье, если его сквозь любые кусты видно? И кто прячется, сидя на коленях вообще? Прятаться надо в такой позе, чтобы можно было сразу вскочить и понестись к столбу застукиваться, а иначе хоть фору им давай, пока они с колен поднимутся. Не умеют девчонки сидеть
