Вышло так, что остаток дня и большую часть вечера Першинг провел в полицейском участке на Перри-стрит. Дома он нашел приколотую к двери записку от коменданта Фрейма — тот писал, что Першинг должен немедленно связаться с полицией. Автоответчик записал перепуганные голоса Мела и Ванды, которые спрашивали, куда он подевался, и одно сообщение от инспектора Клеко, который вежливо просил его как можно скорее зайти в участок.
Першинг стащил в себя испорченную одежду и уставился на свое мягкое морщинистое тело в зеркале. Никаких отметок не осталось, только воспоминания о невыразимых словами издевательствах, от которых у него начинали трястись руки и перехватывало гортань. Удивительно, что после таких мучений на коже не осталось ни шрамов, ни повреждений, только грязные разводы и пятна. Он долго стоял под обжигающе-горячим душем, после душа надел чистую рубашку и налил стакан. Не выпуская стакана из рук, позвонил в полицию, представился девушке-оператору и сказал, что скоро явится, затем оставил сообщение на автоответчике Ванды.
В участке было безлюдно. Полицейский за пуленепробиваемым стеклом записал его сообщение и велел ему присесть. Першинг рухнул в пластиковое кресло у автоматов с газировкой. В большой комнате слева он заметил несколько незанятых столов и кабинок. Время от времени полицейский в форме проходил мимо, скользя по нему равнодушным взглядом.
Наконец появился детектив Клеко, пожал ему руку и пригласил в свой маленький кабинет. Стены были обклеены заметками и фотографиями преступников в розыске. Грязные разводы пятнали потолок, в кабинете пахло плесенью. Детектив налил апельсиновой колы в пластиковый стаканчик, протянул его Першингу, а жестянку оставил на краю стола. Детектив был крупным мужчиной с густыми усами и сильными руками. На нем была белая рубашка и черные подтяжки, под его весом кресло кренилось и поскрипывало. Он широко улыбнулся и спросил, может ли включить магнитофон, — Першинга никто не задерживает и ни в чем не подозревает, просто такова процедура.
Они обменялись вежливыми замечаниями о долгожданной прохладе, неудачном сезоне «Сиэтл маринерс» и удручающей нехватке кадров в полиции из-за рецессии. Затем плавно перешли к теме проживания Першинга в отеле «Палаш». Как давно он тут поселился? С кем знаком? Завел ли друзей? Знаком ли с Ордбекерами и их детьми? Особенно с малышом Эриком. Эрик исчез, поэтому не могли бы вы, мистер Деннард, объяснить, где пропадали последние три дня?
Першинг не мог. Он сидел напротив детектива, уставившись на магнитофон и потея. Наконец промолвил:
— Я пил. Был в отключке.
— Вот как? — удивился детектив Клеко. — А ваши друзья утверждают, что вы употребляете умеренно.
— Я не говорю, что у меня бывают запои, но порой я позволяю себе лишнего, когда никто не видит. Я начал пить в ночь на понедельник и очнулся только сегодня днем.
— И часто такое с вами случается?
— Нет.
Детектив кивнул и что-то записал в блокнот.
— Вы видели Эрика Ордбекера в понедельник, до того как запили?
— Нет, сэр, я весь день провел дома. Можете спросить Мела Клейтона, он живет в девяносто третьей. Мы ужинали около пяти.
На столе зазвонил телефон. Детектив Клеко выключил магнитофон, снял трубку и сообщил кому-то на том конце провода, что почти закончил.
— Это ваша жена Ванда. Она ждет снаружи. Нам осталась пара минут.
— Она не моя жена…
Детектив снова включил магнитофон:
— Продолжение опроса мистера Першинга Деннарда… Итак, мистер Деннард, вы настаиваете, что не видели Эрика Ордбекера в понедельник, двадцать четвертого сентября. Когда вы в последний раз видели Эрика?
— Я ни на чем не настаиваю. Я не видел малыша в тот день. Когда я видел его в последний раз? Недели две назад. Я беседовал с его отцом. По-моему, вы начали не с того подозреваемого. Разве вы не слышали о странных типах, которые шлялись по зданию? Вам следовало бы допросить их. Этих типов.
— О них не волнуйтесь. И тем не менее вернемся к вам.
И так продолжалось еще битых два часа. Наконец детектив вырубил магнитофон и поблагодарил его за сотрудничество. Больше расспрашивать было не о чем. Ванда ждала его в приемной комнате. Она была без очков, в одном из своих строгих деловых костюмов. Глаза Ванды распухли от слез. Преодолевая раздражение — Першинг еще не придумал, как объяснить ей свое отсутствие, — он обнял ее и вдохнул аромат духов в волосах. В участке потемнело: свет исходил лишь от торговых автоматов и настольной лампы на столе отсутствующего сержанта.
— Мистер Деннард? — Детектив Клеко возник на пороге кабинета, освещенный сзади экраном монитора.
— Слушаю вас, детектив.
«Что еще ему нужно? Этак дело дойдет и до наручников».
— Еще раз спасибо. Не волнуйтесь о нашем разговоре. Мы обо всем позаботимся.
Лицо детектива было в тени, только блестели глаза.
Смысл его слов дошел до Першинга только тогда, когда он забрался в автомобиль Ванды и они поехали в дорогой ресторан на пристани. Ванда заявила, что в нынешнем состоянии им не помешает шикарный ужин из лобстеров с вином. Не ради кутежа — просто восстановить подобие порядка, вернуть жизнь в нормальное русло. Она была потрясена едва ли не больше его самого. И то, что она так и не осмелилась спросить, где он пропадал целых три дня, многое сказало Першингу о ее душевном состоянии.
Мы обо всем позаботимся.
Ванда припарковалась сбоку у темного здания банка и вышла, чтобы снять наличные в банкомате. Першинг следил за ней из машины, подстраховывая на случай появления мелких налетчиков. От мысли об ужине его мутило. Ему было нехорошо. Голова болела, по спине бегали мурашки, глаза слипались от усталости.
— Знаешь, о чем я себя все время спрашиваю? — раздался шепот Терри из вентиляционного отверстия под приборной доской. — Почему ты не сказал копам о тех двоих, что утащили меня в темноту? За все эти годы ты никому не проговорился.
Першинг прижал руку к губам:
— Господи!
— Не юли. Отвечай.
