Снизу потянуло сквозняком.
– Двадцать семь… Двадцать восемь… Остановись, послушаем…
– Слышу тихий шорох в вестибюле, – откликнулся Артамонов.
– Боишься? – спросил вдруг Капитан.
– Боюсь.
– Бойся честно, – напомнил Ким. – Как смерть. Не как в бою, не чтоб ударить первым.
– А ты б заткнулся – сука! советчик! умник! – заорал вдруг Артамонов.
– Разговоры! – рявкнул Капитан. – Ким – заткнулся! Работаем, работаем!
Воцарилась тишина.
– Двадцать девять, – сказал Капитан сквозь зубы. – Тридцать. Тридцать один.
– Я вижу ее, – вдруг отчетливо произнес Артамонов. – Мамма Сонним смотрит на меня…
– Ах ты, черт…
Капитан перегнулся через перила, сколько мог, но вестибюля отсюда не увидел. Артамонов стоял неподвижно, вытянув руки. Руки отчаянно дрожали.
– Тридцать два, – скомандовал Артамонов сам и шагнул на ступеньку ниже. – Тридцать три… У меня нет оружия. Я пришел с миром. Тридцать четыре. Тридцать пять. Тридцать шесть, семь, восемь. Я не желаю тебе зла, я просто тебя боюсь. Мои руки пусты, у меня нет оружия. Я хочу говорить с тобой. Слышишь? Я иду к тебе с миром.
Капитан и Ким спустились еще на несколько ступенек и увидели Мамму Сонним – сначала только лапы. Видимо, она поднялась и стояла на задних лапах. Огромные, мохнатые и бурые, с шестью когтями, впивающимися, казалось, в мраморную плитку вестибюля. Вокруг лап медленно и бесшумно извивались хвосты, масляно блестящие в лунном свете – то ли гладкие, то ли покрытые мелкой чешуей.
– Я не сделаю тебе вреда, – медленно и четко говорил Артамонов. – У меня нет оружия. Я пришел с миром. Я хочу с тобой говорить. Хочешь, поговорим о бизнесе? Тебя пригласили говорить о бизнесе, но не смогли. Я иду без оружия. Я…
Артамонов запнулся и умолк. Капитан и Ким присели за перилами, всматриваясь в глубь вестибюля. Громадная туша стояла на задних лапах, почти касаясь потолка медвежьей головой. Здесь, в вестибюле, она казалась гигантской – то ли и была такой, то ли еще больше выросла. Словно копируя Артамонова, Мамма Сонним тянула вперед верхние лапы. Огромные когти висели параллельно полу. Хвосты расчерчивали пространство медленно и величественно, как рыбы в тихой заводи.
– Я без оружия, – повторил Артамонов. – Я без оружия. Я пришел с миром. Я не желаю тебе зла. Я желаю тебе добра. Это ты мне желаешь зла. А я тебе – наоборот. Я искренне желаю тебе добра. Я читал, я знаю, добро – это щит. От которого отразится твоя злоба и ударит тебя же.
Хвосты на миг замерли, а затем стали двигаться быстрее. «Кошка виляет хвостом, когда сердится. Собака – когда радуется. А медведь?» – мелькнуло в голове у Капитана.
– Отвлеки ее чем-нибудь, – прошептал он в микрофон. – Расскажи о своих детях. Стихи почитай детские.
В ту же секунду он почувствовал, как Ким зло и больно пнул его локтем в бок. Капитан смолчал, только сжал челюсти. Действительно, не надо ничего говорить, Артамонов молодец, он справится.
Артамонов медленно поднял руку к голове и выдернул наушник.
– Мои друзья волнуются за меня, – объяснил он. – Они советуют мне рассказать о своей семье и прочесть детские стихи. Я не умею читать стихи и не помню их. Детям читает стихи жена, я много работаю и редко вижу семью…
Артамонов запнулся и кашлянул. Хвосты замерли и снова закружились, теперь еще быстрее.
– Я расскажу тебе и о семье, и о работе, – сказал Артамонов медленно. – Главное – помни: я пришел с миром и хочу тебе только добра! Давай выйдем на воздух и поговорим там? Хочешь?
Повисла тишина. Чудовище гулко вздохнуло, наклонило голову вперед, плавно качнулось и вдруг зашагало к Артамонову.
– Выход с другой стороны! – крикнул Артамонов сдавленно и сжал крестик левой рукой. – У меня нет оружия. Нет оружия. Нет! Оружия! Черт, оружия нет!!!
Теперь Мамма Сонним нависала над ним.
– Я желаю тебе доб…
Закончить он не успел. Чудовище взревело так, что сквозняк долетел до Капитана с Кимом, а затем вцепилось когтями в грудь Артамонова. Затрещали ребра. Оторвав тело от земли, Мамма Сонним распахнула рот, усеянный ярко-белыми зубами в несколько рядов, и впилась в добычу.
Капитан резко потянул ствол штурмовика, но Ким молниеносно сжал его плечо.
Несколько бесконечных секунд слышался только хруст дробящихся костей – Мамма Сонним терзала тело, остервенело и неуклюже расшвыривая в разные стороны окровавленные куски. Долетев до мраморного пола, куски исчезали, превращаясь в тоненькие резиновые лоскуты. Это были куски детской игрушки, но какой – понять было уже невозможно.
Ким и Капитан как по команде вскочили и, не сговариваясь, бросились вверх по лестнице.
– Это предательство, – зло говорил Ким, целясь в замок люка, ведущего на чердак. – Мы его бросили.
– Это отступление, – упрямо ответил Капитан, но выстрел заглушил его слова. – Мы его не могли спасти.
Ким распахнул люк и прыгнул. В воздухе мелькнули тяжелые ботинки и скрылись. Капитан бросился следом, подтянулся и оказался на чердаке. Он захлопнул под собой люк и огляделся. Чердак маленький, низкий и пустой, прижать люк нечем. Даже не чердак – комнатка с люком вниз и дверцей на крышу. Ким с разгону вышиб дверцу, и оттуда ударил лунный свет.
Добежав до края крыши, они остановились и, не сговариваясь, упали на холодный битум. Сверху палила огненно-рыжая луна, круглая и выпуклая. Шумел ветер, поскрипывали елки, и вдалеке ухал филин.
– Хороший был пансионат, – сказал Капитан. – Ты бы хотел здесь отдохнуть недельку-другую?
Ким не ответил.
– В смысле, если б ничего не было, – зачем-то уточнил Капитан.
Ким снова не ответил. Они лежали молча, впитывая спинами прохладу крыши.
– Она большая, может не пролезть сквозь люк, – сказал наконец Капитан. – В случае чего с крыши должна вести пожарная лестница, я ее видел…
– Можно и спрыгнуть.
– Пять этажей?
– Я спрыгну, – уверенно сказал Ким. – С трех-четырех прыгал легко. Если прыгать аккуратно, по стенке – ничего не сломаешь.
– Что-то я не видел, чтоб ты с пятых этажей прыгал…
– Ты многого не видел, что я умею…
– Научишь?
– Когда всё закончится.
Капитан подполз к бортику и долго-долго смотрел вниз.
– Лестница есть? – не выдержал Ким.
Капитан покачал головой.
– Даже земли нет. Этажей нет. Пропасть и пламя.
Ким вскочил, подбежал к краю и глянул вниз.
– Да… Так мы еще никогда не попадали. Плохие штуки здесь творятся с пространством.
Они отползли от края и снова уставились на луну.
– Не надо было пускать Артамонова. Надо было мне попробовать, – глухо произнес Ким.
– Успеешь попробовать. И я успею…
– На нее ничего не действует, никакое добро.
– Не знаю… – задумчиво сказал Капитан. – Не знаю. Что ни говори, он все-таки хотел ее уничтожить…
– Нет.
– Да.
– Нет.
– И ты не хочешь?
– Не хочу.
– А по большому счету?
– Не хочу. – На этот раз Ким помедлил.
– Врешь, – зевнул Капитан. – Мы здесь для того, чтобы ее уничтожить. И если мы клянемся, что пришли с миром, – мы делаем это, чтобы победить. И если искренне желаем добра – мы желаем это, чтобы уничтожить. Замкнутый круг.
– Почему обязательно уничтожить? Изгнать обратно.
– В небытие. Это не одно и то
