От внезапного приступа агорафобии закружилась голова, и он был вынужден ретироваться в коридор. А солнце попросту отсутствовало там, где ему полагалось быть…
– Ну, как тебе всё это нравится? – торжествующе спросила жена.
– Никак. Вернее, так же, как и тебе – совсем не нравится. Может быть, затмение?
– Не будь дураком, Ллойд! О предстоящем солнечном затмении в новостях начинают трубить за пару-тройку месяцев до того, как оно случается.
Тина опять оказалась права. При этом Ллойд почувствовал раздражение.
– Ну и черт с ним!
– С чем?
– Да со всем этим! Я забочусь только о том, чтоб вы с Джимми благополучно добрались до дома, – Ллойд дошел с телефоном в руках до кухни, где красный столбик сполз вниз еще на три деления. – Тина! Продолжает холодать! Если ты решила поехать, то выезжай прямо сейчас.
– Я выеду, когда закончу все свои дела. И потом: мне нужно привести себя в порядок.
«Привести себя в порядок» – это не меньше часа, проведенного перед зеркалом с косметичкой.
– Какие еще дела? И зачем тебе прихорашиваться, если ты едешь домой, а не на банкет к подружкам? – увидев, что стало холоднее еще на один градус, Ллойд почти кричал.
Однако Тина была непрошибаема, словно линкор «Айова».
– Я жарю гренки! И только после того, как закончу это делать и накрашусь, мы сразу же выезжаем.
– Тина! Ты в своем уме? Какие гренки? И, черт побери, зачем тебе все-таки нужно краситься и возиться с бижутерией?
– Ты не женщина, дорогой, и тебе этого не понять никогда.
– Тина…
– Всё. Я бегу на кухню – кажется, там что-то пригорает.
На этом разговор был закончен. Ллойд, поражаясь женскому упрямству, сел на пол…
Но через пять секунд вскочил, потому что пол оказался слишком холодным.
10.00
Закутавшись в одеяло, Ллойд сидел на кровати и смотрел телевизор. Лузи так же перебралась на кровать, что обычно категорически запрещалось.
Показывали очередную версию истории о крестных отцах мафии, но Ллойда абсолютно не интересовал сюжет – он ждал блока информационных передач, который начинался в десять часов. Сегодня новости почему-то задерживались.
Температура за окном упала до минус тридцати пяти, да и в погоде произошли кое-какие изменения. Теперь над городом проплывали жирные тучи, снизу казавшиеся фиолетовыми и ужасно твердыми, как глыбы. Голые ветви деревьев пришли в движение, безветрие сменилось порывистым дыханием холодного воздуха. Ллойд пробовал связаться с Мэтьюзом и Николсоном, но никто не поднимал трубку. Была суббота, и, по-видимому, из соседей никто не высовывал носа на улицу. Даже шума машин – и того Ллойд не слышал.
Наконец начались новости. Начались прямо с информации о погоде.
– Доброе утро! – обратился к телезрителям комментатор в черном костюме.
– К чертям с-собачьим оно доброе! – отстучав зубами, машинально ответил Ллойд.
– Вероятно, мало кто из нас мог ожидать такого каприза природы, как резкое похолодание в первый день весны…
Улыбка диктора казалась такой естественной и теплой, что Ллойд даже расслабился, ожидая исчерпывающей информации и скорого наступления тепла.
Но тут вдруг совсем неожиданно на экране мелькнули пальцы диктора. Ллойд напрягся, потому что эти пальцы дрожали (может быть, от холода в студии?), а ожидаемых фраз вроде «арктический циклон, внезапно прорвавшийся на территорию континента, быстро-быстро направляется к эскимосам» – не последовало. Были лишь какие-то пространные суждения, из которых Ллойд понял три вещи.
Во-первых, похолодание было глобальным и охватывало все материки. Во-вторых, науке ни черта не известно о подобных катаклизмах. А в-третьих… Диктор ни словом не обмолвился об отсутствии солнца на небе.
10.45
Звонила Тина. Сказала, что у матери в доме ужасно холодно, а также что мать сильно напугана и боится оставаться одна. Как и диктор, она тоже кое о чем решила умолчать. О том, что ей самой очень страшно. Но это было понятным и без слов.
На улице было минус пятьдесят, а в комнате около нуля.
«Долго ли это может продолжаться?» – думал Ллойд. Он надел теплый спортивный костюм для бега прямо на пижаму и натянул две пары шерстяных носков.
11.00
Опять звонила Тина. По всему было видно, что ей сейчас не до маникюра и губной помады «Мэри Кей», потому что на улице завывал ветер, а с неба посыпалась ледяная крупа.
– Ллойд! Так мы выезжаем? – Тина не утверждала, а спрашивала. Даже не так. Она молила об ответе!
Но что он мог посоветовать? Ведь при таком развитии событий через полчаса уже будет около минус шестидесяти, и двигатель мог элементарно не завестись, а то и заглохнуть по дороге…
– Тина, – наконец-то решился Маккалкин. – Послушай меня. Мы все сейчас почти что в западне. И ты не можешь так рисковать. Я знаю, в доме у твоей матери есть камин. Разожгите огонь и постарайтесь натаскать побольше поленьев, которые лежат в сарае. Я вырубил прошлой осенью целую рощу, должно же было что-нибудь остаться.
– Ллойд… – Тина начала плакать. – Неужели мы будем сидеть вот так – две женщины и один ребенок – перед камином и ждать неизвестно чего. А что будет дальше – когда закончатся поленья?
Ллойд бессильно прислонил голову к стене и закрыл глаза.
– Дальше… Дальше – нам должны помочь.
– Помочь?! Кто? Неужели ты не понимаешь, что происходит?! Это же… это же конец света! Последний Ледниковый Период! Мы вымрем как динозавры!! Помнишь, мы смотрели передачу… И там говорили, что никому не понятно, отчего так сразу всё вымерло? Кажется, теперь мы получим ответ. Никто не поможет, нет!
– Тина, не рыдай. Мне сейчас не легче. Но должно же государство позаботиться о своих гражданах? У них есть полиция, служба чрезвычайных ситуаций, армия наконец! – Ллойд сам с трудом верил в то, что говорил. Но большего ничего не мог сказать, и, видимо, Тина это поняла, потому что бросила трубку.
Тем временем по телевизору губернатор штата давал полезные советы.
Их было много, и все они выглядели бестолковыми: о том, что всем гражданам необходимо надеть теплые вещи и находиться группами в небольших помещениях. О том, что тот, кто располагает каминами или печным отоплением, должен принять соседей, так как подача электроэнергии скоро может прекратиться. Также он сказал, что федеральные службы занимаются расконсервацией бомбоубежищ. Ллойд был уверен на триста процентов, что бомбоубежища давно уже превратились в склады чьего-нибудь барахла, или в цеха по подпольному изготовлению спиртного, сигарет и наркотиков, или в китайские швейные мастерские, где для всего мира делают одежду от Валентино, Ламбретта и Дольче Габанна.
Но к вечеру губернатор обещал организовать эвакуацию населения.
Затем картинка вдруг исчезла с экрана, и сквозь сполохи помех раздался истеричный голос: «Говорит студия Свободных Истинно Верующих Христиан! У вас есть последний шанс – покайтесь Господу перед судным днем, ибо он настал и гнев Божий…»
Всё как и положено в плохом кино о
