Он вернулся в кухню-гостиную.
— У вас дома он тоже носил эти ужасные халаты?
— Какие еще халаты?
— Яркие. Павлиньи. Мне всегда они казались женскими.
— Нет, ничего такого.
— По воскресеньям он целый день бродил по квартире в этих халатах, пил кофе, что-то писал, смотрел туманным взором в голубую даль, доставал нас с Ингой. Ни разу я не видел, чтобы он помыл посуду и пожарил яичницу. Он был слишком талантлив для этого.
— Творческие люди часто в быту невыносимы.
— А вы?
— Что я?
— Тоже вся творческая?
Лиза моргнула и засмеялась.
— Нет, я скорее ремесленник. Послушай, твои правила на чай тоже распространяются?
— Какие правила?
— Ну про еду. Я после работы, и не отказалась бы от чая. С печенькой. Печенька ведь не еда.
— У меня нет чая. Нажмите вон на ту кнопку, и получите кофе. Печеньки — конечно, еда, но я могу выдать вам бутерброд.
— А ты?
Он не стал говорить, что в последнее время его отношения с едой совсем разладились. Нервно-агрессивная тошнота, подавленность, бессонница приводили к стремительной потере веса.
Одежда становилась слишком просторной, и скоро отбоя не будет от вопросов и комментариев.
Инга с него не слезет, когда поймет, как плохо дело.
Будет приезжать трижды в день с кашками и супчиками.
При мысли об этом, ужас буквально сковал Тимура.
Он не вынесет, если над ним начнут хлопотать.
— Я не голоден, — сказал Тимур. — Что вы преподаете?
— Всё понемногу, — отмахнулась Лиза, — я вечный препод на замене. Про таких как я говорят «Звезд с неба не хватает».
— Не понимаю.
— Что твой отец во мне нашел? Да, загадка. А тебе не приходило в голову, что этот вопрос надо задавать мне? Он не был таким уж даром небес.
— У него были… — Тимур сглотнул, — другие женщины?
— Время от времени, — без всякого выражения сказала Лиза, следя за тем, как струйка кофе наполняет пустую чашку. — То одна, то другая. Творческая личность.
— Вы так говорите, как будто это что-то оправдывает.
— А ты так говоришь, как будто кто-то назначил тебя судьей.
Тимур помотал головой, не находя сил для ответа. Мир стремительно уменьшался, а Лизы становилось всё больше. Так много, что Тимур даже дышать не мог в её присутствии. Наверное, она убьет его — даже не прикасаясь. Изранит словами, ядом, самой собой.
— Вы можете уйти? — взмолился Тимур, хватаясь рукой за барную стойку.
Рука скользила об мрамор, и плитки полы оказались такими прохладными, что к ним было так приятно прикасаться щекой.
— О, господи, — сказала Лиза, и тьма, наконец, поглотила её.
6
Тимур очнулся от резкого запаха нашатырки.
— Вызвать тебе скорую или сварить супа? — спросила Лиза без всякого выражения.
Её голос был прохладным и чистым, им хотелось умыться, как ледяной водой.
— Дайте попить, — с трудом протолкнул сквозь иссохшее русло гортани слова-камни Тимур, — пожалуйста.
Глотать было больно, как будто битое стекло.
Наверное.
— Это всё нервы, — печально сказала Лиза и неожиданно погладила Тимура по волосам.
Он дернул головой, и это простое движение принесло затылку какую-то неведомую раньше, просто космическую боль.
— Да лежи ты спокойно, не покусаю же я тебя, — рассердилась Лиза. — Слушай, а хочешь я позвоню кому-нибудь? Твоей девушке или сестре?
Тимур отчаянно замотал головой, в затылке что-то взрывалось и обрушивалось. Лиза снова появилась в его расфокусированном островке мира.
— Тогда остаться с тобой придется мне, — скрипучим голосом сообщила она. — Выдержишь?
Тимур согласно прикрыл глаза.
Он не хотел сейчас ни материнской стоической деловитости, ни слез сестрицы, ни мягкой, но полной укоризны заботы Тамы.
Никого, кто бы на полном серьезе переживал за него.
— У тебя что-то болит? — спросила Лиза. Ему надоели её многочисленные вопросы, и он закрыл глаза.
Она принесла ему под голову подушку, укрыла каким-то пледом.
Хорошо, что не стала заставлять его вставать с пола. Здесь, внизу, на твердом прохладном покрытии, было хорошо.
Кажется, Тимур уснул, а проснулся он от того, что кто-то тихонько пинает его босой ногой по бедру.
— Просыпайся, симулянт, — предложила Лиза. — Ужинать пора.
На барной стойке стояла одинокая тарелка, лежала одна вилка и дымилась одна кружка.
Рядом с этой композицией лежал телефон.
— Начнешь опять умирать — позвони кому-нибудь, — посоветовала Лиза. — А я пошла.
Тимур неопределенно помахал ей вслед, заглянул в тарелку и ужаснулся:
— Что это?!
Слишком громко — потому что Лиза, уже почти ушедшая, вернулась из коридора.
— А ты чего ждал? — кротко спросила она. — Куриного супа? Овсяной каши?
— Такого я точно не ждал, — разглядывая ярко-оранжевое содержимое тарелки, пробормотал Тимур.
— Это тыква, — пояснила Лиза, — и немного кабачков. Пюре такое.
— Почему тыква? — обессиленно спросил Тимур, опускаясь на барный стул.
— Попробуй.
Он замотал головой.
— Попробуй, а то я никуда не уйду. И у тебя не хватит силенок выставить меня вон.
Угроза показалась Тимуру такой страшной, что даже непонятное оранжевая кашица померкла на её фоне.
Тыквенное пюре не обладало никаким вкусом. Вообще.
Под пристальным взглядом Лизы, Тимур съел еще пару ложек.
— Вот и молодец, — похвалила его она, — моя мама при токсикозе только таким пюре и спасалась.
От неожиданности Тимур едва не поперхнулся.
— Что общего у меня с токсикозом? — спросил он.
— Ну как же. Весь нервный, от еды тошнит, людей ненавидишь. Ну чисто моя беременная мамочка.
— А в кружке что?
— Минералка без газа, — ядовито сообщила Лиза.
— Спасибо, что не рассол.
Не спрашивая его разрешения, Лиза взгромодилась на стул напротив, серьезно разглядывая Тимура.
— У тебя лоб вспотел, — проинформировала она.
— Я знаю.
— Сходил бы ты к психологу, что ли.
— Не к гинекологу?
— Пищевое расстройство на фоне стресса. Возможно, даже депрессии. Тебе надо есть и гулять. Хочешь, подарю тебе собаку?
— Нет.
— Золотую рыбку?
Тимур неопределенно дернул плечом, разглядывая каменный узор на столешнице.
— Посмотри на меня, — вдруг попросила Лиза.
Это прозвучало почти жалобно, — неожиданные для этой женщины интонации.
— Ты не можешь даже поднять на меня глаз. Мечтаешь, чтобы я провалилась сквозь землю? — голос Лизы окреп. — Нет, дружочек. Ты обещал мне — всего. Я хочу в ресторан.
Поднимая вверх лицо, Тимуру очень хотелось выглядеть особенно циничным.
— Пытаетесь отыграться на мне за моего драгоценного отца? За все те вечера, когда он и носу боялся высунуть из вашей квартиры?
— Конечно, — не моргнув глазом, ответила Лиза. — Я хочу надеть красивое платье и сделать прическу, и каблуки, и чтобы такой прекрасный юноша, как ты, сопровождал меня и ухаживал бы за мной у всех на виду. Глотни минералки, а то тебя сейчас вырвет, — без всякой паузы добавила она, — десять мелких глотков.
Тимур удержался и не выплеснул эту минералку в ненавистное круглое лицо.
Он дробно дышал, пытаясь не дать ненависти разорвать его изнутри.
— Я не отвечаю за его поступки, — о, сколько сил понадобилось для такого обманчиво тихого голоса, когда хотелось кричать, кричать изо всех сил.
— Ну сам-то он ответить за них не может, — без тени насмешки ответила Лиза.
Её шрамы едва пульсировали.
— Вы злитесь на себя…
— О, давай обойдемся без приступа бытового психоанализа, — перебила его Лиза. Она перегнулась через барную стойку, и её горячое дыхание коснулось лица Тимура. — Просто, дружочек, надень свой самый красивый галстук и отведи меня в ресторан.
— Вам
