– И все они открывают нам что-то новое. В том числе и те, что из-под земли. Все живое состоит из воды. Она – кровь Матушки-Земли. Один из основных элементов во всех мирах. Мертвая вода останавливает процесс, живая дает жизнь, источник Урд дает знания. Поэтому при помощи такого ключа и определенного ритуала ты запросто доберешься по ветвям мирового ясеня Иггдрасиля куда тебе надо.
2
И вот меня отправляют черт-те куда искать спятившую ведьму. Задача, которая куда лучше подошла бы Генриху. Он всегда предпочитал странных женщин. Не припомню, кстати, чтобы отношения с какой-либо из них зашли дальше совместных прогулок. "Не стоит впускать в наш общий мир ни капли быта, - говорил Генрих, - тогда вся романтика исчезнет, все волшебство улетучится”.
Я сидел в баре “Каверны” (желания пить в Конторе не было, хотелось отстраниться от своих проблем, пообщаться с человеком непричастным) и потягивал пиво из кружки. К столику подошел Фидель. Мы заказали водки, солений, выпили по первой и Фидель, закуривая, спросил с иронией в голосе.
– Ну что, Варг, познал загадки природы? Попутешествовал по параллельным мирам?
– А мы все по ним постоянно путешествуем, – ответил я.
– В смысле?
– Знаешь, откуда появились мифы о всяком там рае, аде, чистилище?
– Их придумали попы, чтобы стричь купоны с доверчивых прихожан.
– Ты в этом прав, чувак, да не совсем. Эти мифы основаны на реальных событиях. Есть реально мир, где все пиздато, и мир, где все ужас как хуево. Но они, представь себе, тесно переплетаются между собой…
– Образуя такую себе веревочку, – усмехнулся Фидель.
– Ну, они ж не твердые. Скорей такой себе полураствор, полусмесь. Вот ты замечал, вроде все в жизни у тебя хорошо, и вдруг резко – начинает одно за другим всякое говно происходить, и все твои успехи как бы уже и не успехи, да и вообще неведомо откуда возникает куча грузняка и головняка. А потом нахуяришься, например, или просто проспишься, и вдруг оказывается, что практически все твои проблемы – и не проблемы вовсе, а так, мелкие трудности, большинство из которых решаются сами собой. Почему, кстати, важно нахуяриться, когда тебе паршиво. Точка сборки смещается в другое положение, и есть немалый шанс, что сместится именно куда надо. Говорят, что алкоголь проблем не решает, а на самом-то деле случается, что и решает.
– Ну, это наверно, просто вопрос восприятия.
– По сути все наше существование – вопрос восприятия. Мы воспринимаем мир искаженно, как линейный поток времени. В то время как время – это вовсе не поток, оно скорей как спокойное озеро, или че-то типа того. Знаешь, почему мы не помним свои прошлые жизни?
– Наверно, потому что нет никаких прошлых жизней, – улыбается Фидель, начисляя еще по одной и извлекая сигарету из портсигара с изображением Эрнесто Гевары, – мы живем один раз, потом умираем и пиздец. Просто миф о собственной уникальности заставил нас поверить в бессмертие души, а на самом деле мы нихуя не уникальней вот этой сигареты или вот этого стопаря водки. Разве что пиздим больше, но это вряд ли достоинство.
– Не, дело не в том. Просто наш мозг не может перестроиться с линейного восприятия. Ведь наши прошлые жизни, они ж не обязательно в прошлом, могут же быть и в будущем, и наоборот, следующие могут быть где-то во времена Македонского. Если он вообще был. Ведь известно, что история – это тупо предание, мы нихрена не можем сказать, что было, скажем, даже сто лет назад, не говоря уже о том, что было в далеком прошлом.
– Как жизни вообще могут быть прошлыми и будущими, если ты утверждаешь, что прошлое и будущее – это только наше восприятие?
– Ну, в нашем восприятии могут. А кроме нашего восприятия для нас по сути и нет ничего.
– Круто, – улыбается Фидель, – значит у меня еще есть шанс попасть на Вудсток.
3
Клайв сошел с электрички и отправился дальше пешком. Прямо по лесу, идти по проложенной современной дороге не хотелось, а направление он знал хорошо. Да, дорога была сама по себе жизненной необходимостью, но по ней ездили автомобили, начиненные мерзопакостными дьявольскими устройствами, громоздкие, выпердывавшие из своих выхлопных труб зловоние. Клайв не признавал более сложных металлических устройств чем меч или, максимум, водопровод. Идти по лесу среди всего сотворенного Богом великолепия было приятно, можно было размышлять о вечном, либо ни о чем не думать, просто воспринимая прекрасную природу вокруг. К сожалению, дорога до поместья Игнатия, где Клайва ждали дела Ордена, была чересчур короткой, чтобы сполна ей насладиться. Однако надо было спешить – задание, судя по всему, было срочным, а получить удовольствие от прогулки по лесу Клайв еще успеет, если, конечно, ему не придется вскоре принять смерть за веру.
Загородный особняк у Игнатия был огромным. Впрочем, это вовсе не говорило об его стремлении к роскоши. Верховный инквизитор жил в небольшой скромной келье, все остальное место занимали гостевые комнаты, комнаты для медитации и молитвы, лаборатории, в которых он ставил свои опыты. Клайва Игнатий встретил не в самом особняке, а в одной из прилежащих построек, напоминавшей огромный хлев. В стойлах в хлеву были прикованы цепями грязные заросшие люди с безумными взглядами. Кто-то из них пел псалмы, кто-то шептал молитвы, один жадно пожирал отруби из глиняной миски, зарывшись в нее лицом.
– Вот они, – с гордостью сказал Игнатий, – старцы-чудотворцы, принявшие обет аскезы. Господь наделил их воистину уникальными способностями. Каждый из них стоит куда больше, чем все вместе взятые излюбленные сарацины Шамиля, чье малодушие, ты, Клайв, уже, полагаю, мог оценить.
– А почему они прикованы?
– Видишь ли, это часть епитимьи, наложенной ими самими на себя. Без этого они бы не достигли таких высот. Их сила в их удивительной вере и самоотречении. Но в этом же в то же время и их слабость. Вот зачем мне понадобился ты.
– В чем же я лучше их, – спросил Клайв, – сильнее физически?
– И это тоже. Но главное – ты не настолько благочестив. И не настолько предвзят к нашим врагам. Я собираюсь послать тебя в Етунхейм. Старцы бы просто не смогли
