— Да. Хочу бутербродов с красной икрой, мандаринов, шоколадных конфет и чего-нибудь мясного. Я там ничего не ела… — добавила совсем тихо, боясь одним упоминанием о той вечеринке нарушить установившееся шаткое равновесие. С таким трудом они оба успокоились, что Юля сама до конца еще не могла в это поверить и напряженно ждала, что вот-вот Денис снова начнет хлестать ее словами.
Но он, выслушав ее пожелания, лишь усмехнулся:
— Мандаринов у меня нет. Все остальное будет.
Все остальное и правда… случилось.
Он справился быстро, даже не позволил ей помочь сделать бутерброды. Да не очень-то и хотелось. Юля крепче стянула на себе одеяло, чувствуя слабость во всем теле.
То, что Лиля может проболтаться об их с Юлей отношениях, Дениса не испугало. В глубине души он уже хотел, чтобы это случилось. Это все равно когда-нибудь произойдет. Для Юльки нет никакой разницы, но для него будет гораздо лучше, если все откроется в ближайшее время, а не после того, как он начнет с ней спать. Осточертело врать Монахову. С каждым днем его внутренние противоречия росли, разрывая изнутри. Монахов за короткие срок поднял его на такую ступень, откуда падать очень больно. И за все это — положение, связи, возможности — придется платить. А Юлька своей любовью загоняла его в ловушку. И каждый новый день с ней уменьшал шансы из этой ловушки выбраться.
Юля пригрелась в одеяле, двигаться сил не было. Только голод и смог заставить ее высунуть руки и сжать чашку с чаем в ладонях.
— А коньяк сегодня не подают? — спросила со вздохом.
— Нет.
— А для расслабления нервов?
— Я тебя и без коньяка расслаблю.
— Как интригующе… — отделалась улыбкой. Хотя многообещающая фраза Дениса очень смутила. Что-то внутри надломилось и еще пока не срослось. Прежний романтический настрой пропал. — Надо, наверное, Лиле позвонить, чтобы жизнь ей малиной не казалась. Испортить праздник души и тела.
— Сейчас ты навряд ли до нее дозвонишься.
— Посмотрим.
— Набрать ее? — Денис взялся за свой мобильный.
— У тебя есть ее номер?
— У меня есть номер даже вашей домработницы.
— Я выйду.
— Чего так?
— Не, я туда, — указала взглядом на прихожую. — Материться буду, наверное.
— А ты умеешь?
— Кажется, да.
Юля освободилась от одеяла и на время вышла из кухни.
— Дозвонилась, — довольно сообщила, когда вернулась. — Она еще на редкость вменяема. Но это потому что у нее желудок слабый, алкоголя она пьет мало.
— И?.. — выжидающе спросил Денис.
— У Лили и так отсутствует способность быстро и сосредоточенно мыслить, а мое внушение, выстроенное на логике и некоторых методах психологического и морального давления… — полушутя-полусерьезно начала Юля.
— В общем, ты ее послала.
— И это тоже.
— Страшное дело, — по его губам скользнула мягкая усмешка. — Научу тебя плохому.
— Охотно верю. Ты и так ко мне эмоционально достаточно приложился.
— Встряхнул я тебя?
— Подкинул и ударил.
— Отпустило?
— Не совсем. Как ты там сказал… у меня мозг на молекулы разлетелся.
— Это хорошо.
— Хорошо? — удивилась.
— Хорошо. Теперь можно собирать. Главное, не позволяй собой управлять, манипулировать.
— Даже тебе?
— А мне тем более.
— А как же лояльность, женственность, гибкость?
— Это другое.
— Не пойму разницы.
— Потом поймешь.
— Я пока не могу разобраться. Не могу ничего осмыслить. Почему ты не налил мне в чай коньяк? Или коньяк без чая. Или бокал вина. У тебя есть вино? Или шампанское. Чего-нибудь. Я бы расслабилась. У меня страшно болит голова. И горло. И мне холодно.
В ответ он достал из ящика две таблетки обезболивающего и поставил на стол стакан с водой.
— Сама сказала, что мозг разлетелся на молекулы. Вот и собирай его на трезвую голову. Я, как видишь, тоже… Пей и пошли спать. Поздно уже.
Денис оставил ее. Юлька проглотила таблетки, запила их водой. Потом зашла в спальню, сразу услышав:
— Постель застели. Или ты на голом матрасе спать собираешься?
— А то белье ты выбросишь?
— Хочешь, чтобы выбросил?
— Да.
— Выброшу.
— Позволяешь собой манипулировать?
— С какой стати? Усыпляю твою бдительность. — Достал из шкафа и бросил на кровать чистый комплект постельного белья. Следом выгреб запасные одеяло с подушкой и вышел.
Он на диване, что ли, спать собирается?
Странно, но осознание этого принесло Юле одновременно и разочарование, и облегчение.
— Шаурин! Ну хоть бы вид сделал!.. — Из гостиной донесся его смех. — Я ненавижу заправлять одеяло в пододеяльник!
— Сама виновата. Это твоя инициатива. — Мимо проходя на кухню.
Ворчи не ворчи, а это правда ее инициатива.
Справившись, Юля выключила свет и юркнула под одеяло. Ощущать себя одной в холодной постели ужасно неприятно.
Может, хотя бы сходить пожелать Денису спокойной ночи?
Собралась было выбраться из кровати, но услышала, как он прошелся по квартире, щелкая выключателями. Теперь темнота стала осязаемой. Немного пугающей, таинственной.
Тихие шаги. И он присел на край кровати с ее стороны.
Мутноватый свет луны, падающий из окна, выхватывал из темноты его силуэт. Все та же белая футболка светлым пятном. Абрис фигуры. Сцепленные пальцы. И волна напряжения.
Оказывается, оно никуда не ушло, напряжение. Сейчас, когда не видно выражения лица и непонятно, что говорят его глаза, оно чувствовалось сильнее. Отражалось внутри и отдавалось по собственному телу скомканной дрожью. И любой шорох выдавал неловкость момента, а молчание становилось многозначительным и наигранным. Невыносимым. Ужасно раздражало, что Денис не говорил, о чем думал. Думал и молчал…
Если раньше по его лицу можно было хоть что-то понять и уловить хоть какой-то обрывок внутренних ощущений, то сейчас, в темноте, его мысли стали совсем недосягаемыми.
Так хотелось, чтобы он сказал что-нибудь хорошее. Теплое. Чтобы и внутри от его слов тоже стало тепло. Горячо. Чтобы прошло это леденящее покалывание в кончиках пальцев. Чтобы Денису тоже стало легче.
— Скажи что-нибудь… приятное.
Тяжелый вздох. И он поднялся с кровати, замер у окна. Потер лицо, прошёлся пятерней по коротким волосам. Встряхнулся, словно сбрасывая неприятные ощущения, сунул руки в карманы джинсов и замер снова.
— Мне трудно сейчас транслировать позитив.
Что сказать на это? Только поджала губы и обрадовалась, когда Денис снова сел на кровать уже совсем близко к ней. Легко поддалась его рукам, которые вытащили ее из-под одеяла.
Это первое объятие было колючим. Угловатым. Так бывает, если люди долго не видятся, забывают друг друга, перестают чувствовать.
Не первое, но незнакомое объятие. Непривычно холодное до слез. Но его не хватало.
Как только Денис прижал ее к себе, стало понятно, чего недостает. Его. Его прикосновений, жестких рук. Его тепла.
Это больше, чем слова. Лучше, чем пара таблеток от головы. Это залечит всю боль и страх, в которых себе не признавалась.
Не признавалась, что стала бояться этого — того, в чем так нуждалась.
— Боишься? Боишься меня?
Прозрела после его слов. Мозг как будто осветила яркая вспышка. Стало понятно, почему объятия у них такие неловкие и колкие.
— Нет, — так смело врала. С таким искренним чувством. — Нет! Глупости… — Вывернулась из захвата и переместила руки ему на плечи. Обняла. Даже засмеялась. И не натянуто и принужденно, а искренне. Потому что хотелось. Внезапно и необъяснимо, но почему-то захотелось рассмеяться. — Это отходняк, наверное… — Так и поцеловала его с улыбкой на губах.
Поцелуй получился сухой. Почти безвкусный.
— У меня у самого еще какой отходняк…
Поцеловала снова. Денис не отвечал, только сильнее сжимал ее руками. А Юля все целовала, словно пытаясь разбудить его. И он вздохнул. Глубоко, шумно. И выдохнул так же, будто с воздухом выпуская все внутреннее напряжение. Тогда ладони его стали горячими, а касания чувственно-нежными. Привычными. Такими, какие она любила и ждала. На которые всегда отзывалась. Легче стало на душе, внутри теплее, в голове туманнее — от рук ласковых и губ ищущих.
