— Подожди. — Поспелов шагнул к письменному столу. И смотреть не надо было, какой номер набирал он на телефоне. Без сомнений, звонил Монахову.
— Это Поспелов… Понял. — Виталий положил трубку и вернулся к бильярдному столу. — Продолжай, — коротко сказал Денису. Его настроение заметно поменялось — на лице возникла спокойная сосредоточенность. Как и следовало ожидать, Монахов дал ему приказ подчиняться. Поспелов достал сигареты, закурил и, казалось, весь превратился в слух.
— Тебе Монахов сам меня раскрыл? — Все-таки задал вопрос прежде чем Шаурин смог вернуться к обсуждаемой теме.
— Нет, — улыбнулся Денис. — Я очень догадливый.
— И как?
— Наблюдал за тобой: куришь в пол; стойка твоя при стрельбе, положение; манера держать оружие, двигаться, прицеливаться. Сам знаешь: много мелочей, непроизвольных движений, которые становятся частью тебя, твоей сущностью. И которые ты уже не контролируешь. Ты на оружие смотришь нежнее, чем на девку голую. Своих и не узнать…
Поспелов испустил тяжкий и, меж тем, понимающий вздох.
— А ты где был? Под Тулой? — предположил, зная, что под Тулой находится одна из снайперских школ спецподразделений армии. Сам когда-то там стажировался. До Афгана.
— Под ней самой и пришлось.
В кабинет вошли Лёня и Стас, и Поспелов, не глядя, чуть наклонил голову в их сторону:
— И эти тоже?
— И эти тоже, — подтвердил Денис.
— Молодцы, что тут скажешь.
— Ничего не говори, слушай. «Веселовских» выведем в промзону, на территорию заброшенного сажевого завода на юго-западе. Им без разницы, а нам хорошо. До этого времени, пока Юра все утрясет, смотаетесь туда, наметите выгодные точки обстрела. Разделите между собой сектора. Узнайте прогноз погоды, чтобы потом не говорили, что дождик помешал. Это вам не рыбалка. Людей убирать по важности. Думаю, они сами себя выдадут.
— А поговорить? — саркастически оскалился Лёня.
— А с Андрюшей кто разговаривал? Или с Игорем? Поговорили уже, хватит. Всех валите, чтобы они даже оружие достать не успели. Как наши ребята. Это легко можно сделать, пока они будут ухмыляться, гадая, что за два лоха к ним на стрелку приехали.
— А кто эти два лоха, позволь полюбопытствовать? — спросил Виталий и поднес к губам сигарету.
— Я и Шип, — злорадно улыбнулся Шаурин. — Как закончите, снимайтесь. Лёня первый, Виталик, ты на зачистке, если что. Оружие не оставлять. Ясно?
— Ясно все, командир. — Лёня почесал затылок. — Вы тогда сильно не высовывайтесь, чтобы не дай бог…
— А мы что? Мы с Шипом в сторонке покурим. А если что отстреляемся. Вопросы есть?
— Пока нет. Сейчас съездим на сажевый, осмотримся, потом поговорим. Да, Виталя?
— Само собой. Темнеет уже только.
— Да тебе, поди, к темноте не привыкать.
— Это уж точно.
— Я думаю, что дело будет происходить утром, часов в шесть. Так что водку не пить, баб не валять, — предупредил Денис.
— Обижаешь, все будет в лучшем виде. Эх, но я бы этих гадов лучше бы по одному вылавливал, — немного разочарованно вздохнул Лёня.
— На это надо уйму времени, они как крысы запрячутся и будут сидеть по норам, — вставил свое слово Стас. Поздно уже, по одному их вылавливать.
— Это точно, — согласился Поспелов.
— Как же я хочу, чтобы среди них был тот, кто Жэку грохнул, — стискивая зубы, зло проговорил Вуич, постукивая кулаком по бортику
— Если вопросов нет, тогда все свободны, — отпустил парней, не реагируя на последнюю реплику Леньки. Тому важно найти конкретного виновного человека, Денис же с удовольствием прострелил бы голову заказчику. Но так как последнее пока исключалось, он вполне удовлетворится выбитыми из обоймы людьми.
Оставшись в одиночестве, Денис закрылся в кабинете и вытащил свое оружие из сейфа. Ощутив в руке привычную и приятную тяжесть, теперь полагал, что после грядущей разборки пистолет станет его постоянным спутником. Сев за стол, снял затворную раму. Чистенький. Пристрелянный. Если и хранился в сейфе, то это не означало, что из него не стреляли. Стрелял Шаурин регулярно.
…Юра сработал быстро. Даже быстрее, чем ожидалось. Поспелов с Вуичем только и успели территорию осмотреть и выбрать наиболее выгодные позиции для обстрела.
До рассвета еще много времени. Он даже еще успеет выспаться. И выспится. Вот только докурит сигарету.
Холодно на балконе. Озноб хватал за плечи. Но курил Шаурин долго. Медленно и крепко втягивал в себя дым, смотрел на рубиновый кончик сигареты. Спроси кто-нибудь его сейчас, уверен ли он в том, что задумал, ответил бы: «Нет, не уверен». Но неуверенность та была другого характера — не комплекс неполноценности или слабость духом. Бродил Шаурин той неуверенностью, которая заставляла думать, просчитывать любые возможные варианты развития событий. Хотя, это только сегодня он пульсировал и нагревался от собственных мыслей, а завтра будет холоден, будто в венах у него не кровь, а ледяная вода течет.
Затушил сигарету в пепельнице, неосознанным движением поправил золотой браслет на запястье.
— Давай, милая, посмотрим, удержишь ты меня в этом мире или нет. Обещала же.
ГЛАВА 31
Даже самая кошмарная ночь когда-нибудь кончается и наступает утро. Закон природы.
Сегодняшняя казалась бесконечной. Не помогали ни сладкий чай, ни ложка меда, ни теплое молоко. Сон не шел. Юля согласилась бы на любой — самый скучный и серый. Только не бессонница, что грызла стенки разума полузабытыми тревожными образами и скалилась из окон бездушной чернотой.
Обычно, если не спалось, Юля, находясь в любой комнате огромного дома, не зажигала верхнее освещение, ограничиваясь торшером или настенным светильником. Сегодня все было по-иному, — люстра обдавала ярким светом, похожим на солнечный. Сегодня хотелось, чтобы на кухне не осталось ни одного затемненного уголка, и мистические тени не кричали эхом собственных старательно приглушенных страхов.
Остывший чай не вызывал желания сделать хоть глоток. Юля бездумно поводила ложечкой по дну широкой чашки и снова уткнулась в книгу. Выбрала самую скучную, чтобы забыться, погрузиться в сон, а не во мрак за окном. Но цепочка из букв — словно тупиковый лабиринт. Слова — не спасительные канаты. И время — тянущееся долго, страшно, бессмысленно…
Именно страшно и никак иначе. И раньше бывало. Но раньше она точно знала, почему. А сегодня внутреннее волнение, вызывающее дрожь в коленях, не поддавалось разумному объяснению.
— Ого, как ты рано встала! — удивилась Наталья, застав дочь на кухне в предрассветный час.
— Встала, — тускло, почти неслышно произнесла Юля, — я и не ложилась, — добавила с ноткой раздражения, — измучилась вся.
— Надо было меня разбудить.
— Зачем? Чтобы ты меня развлекала? — устало вздохнула девушка и, признаться, очень обрадовалась, увидев мать. А ведь закрадывалась такая мысль — разбудить ее и пожаловаться. Потому и не разбудила: не знала, на что пожаловаться. Просто на бессонницу? На необъяснимую тревогу и внутреннее отчаяние? Как рассказать, что внутренности жжет от предчувствия беды, и ожидание выворачивает наизнанку?..
— Кофе попьем? — Наталья поставила чайник. — Надо было тебе все-таки разбудить меня.
Юля в ответ поморщилась. При всем желании она не смогла в угоду себе потревожить сон родителей. Посчитала неудобным заходить ночью в их спальню. Не велик повод.
— Отца все равно нет.
— А где он?
— На работе.
— На какой работе? Ночью?
— В первый раз, что ли… — равнодушно (или устало?) Наталья пожала плечами и достала себе чашку.
— Вот именно, что не в первый. Знаю я его работу…
— Юля, не сгущай краски. Ты же знаешь, что твой отец давно уже сам не участвует… — Наталья оборвалась на полуслове, когда ее осенила догадка.
— Конечно, у него есть те, кто участвует! — чуть не сорвалась в истерику Юля, но остановилась, не смея воплощать свои мысли в слова. Слишком они прямолинейные, мысли. — Мам, ну он хоть что-то говорил? Когда придет? Ты ему звонила? — Спрашивая, собственной рукой открыла дверь своим страхам. Выпустила их наружу и сплела с ускользающими мыслями. Где отец — там и Денис.
