— А Вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы сделать вывод, что для меня привычно, а что нет?
Богиня, и кто тянет её за язык? Почему не может смолчать? Где её благоразумие? Наверное, осталось на пороге дома мадам Ирмисы, когда она впервые посещала его.
Они вышли в сад, и Кан жестом предложил пройти вглубь. Уитни сначала хотела отказаться, потом огляделась и увидела ещё несколько праздно прогуливающихся пар. Разговор между ней и мужчиной предстоял не легкий, дополнительные свидетели им ни к чему.
Кивнув, Уитни безмолвно согласилась.
— Хороший вопрос, мисс Кларисси. Знаю я Вас немного, но… — она на него не смотрела, но готова была поклясться, что на его губах по-прежнему сияла довольная усмешка, которую всё сильнее хотелось стереть. — Мы оба причастны к тайне, которая нас объединяет, и дает мне право делать некоторые выводы.
О каких именно выводах идет речь, Уитни уточнять не стала. От греха подальше.
А вот то, что он сделал акцент на тайне, их объединяющей, — плохо.
Уитни не спешила с ответом. Наверное, всё-таки сначала надо взвешивать каждое слово, и лишь потом говорить. Иначе они, пожалуй, договорятся до чего-нибудь этакого провокационного. И совсем неприличного.
— Не спешите с выводами, мсье Редрас. Я же не спешу, — оставалось надеяться, что он поймет её намёк. Уитни пыталась показать, что та ночь в прошлом, где её лучше и оставить. Что не стоит ворошить прошлое.
— Про выводы мы поговорим чуть позже, если Вы не будете против.
Они углублялись в сад. Магические фонари попадались всё реже, зато всё чаще появлялись ответвления от главной дороги, ведущие вглубь, где отсутствовало полноценное освещение, и можно было рассчитывать на уединение.
Уитни морально подготовилась к тому, что и Редрас предложит ей свернуть с основной дороги.
Ошиблась.
Они продолжали идти дальше. Вот уже перестала доноситься музыка, и померкли огни главного дома. Людские голоса тоже стихли, лишь изредка тишина прерывалась птичьей трелью да шелестом травы. И чем дальше они углублялись, тем сильнее охватывал Уитни мистический трепет. Некстати вспомнилась метаморфоза Киана. Что будет с ней, если он вдруг снова решит обратиться?
Мелкие мурашки побежали по спине, и Уитни мысленно шикнула на себя. Ничего с ней не будет. По крайней мере, два десятка гостей видели, как она уходила с мсье Редрасом. Не будет же он столь нагл и самоуверен, что пренебрежёт собственной безопасностью и репутацией?
Пока Уитни думала-гадала, как будет развиваться дальнейший разговор и вечер в целом, дорожка вывела их к небольшому озеру, на берегу которого стояла одинокая беседка, укрытая шелковым пологом. Уитни вспомнила, что нечто аналогичное видела в книге, рассказывающей о жизни и обычаях жителей стран Красных Холмов. Неужели Иван Зародски увлекается традициями Холмов?
В этом увлечении, по сути, не было ничего неожиданного. Если молодым вампирам приходилось уезжать в Холмы и проживать там некоторое время, то вполне естественно, что они перенимали культуру местного населения. Получается, что и господин Зародски жил в Красных Холмах, где усмирял свою подростковую потребность в крове и плотских утехах?
Мысли о Зародски прервал Редрас, в голосе которого внезапно появилась хрипотца.
— Пройдем в беседку?
И его вопрос прозвучал очень интимно.
Уитни сглотнула подступивший к горлу ком. Остаться на улице и любоваться бликами луны на зеркальной поверхности озера? Или принять предложение Редраса и, по крайней мере, опуститься на скамью? Ноги дрожали, выдавая общую нервозность девушки.
Уитни выбрала второе.
Снова безмолвно кивнула.
В беседке, несмотря на то, что располагалась у воды, было теплее, чем на улице. Но Уитни, присев на скамью, поёжилась.
— Вы замерзли? — её жест не остался не замеченным.
И, о, Всемилостивая, Редрас начал расстегивал сюртук.
— Что Вы делаете? — Уитни показалось, что она вскрикнула, на самом же деле из её голоса вырвался шепот.
— Собираюсь накинуть сюртук на Ваши плечи. А Вы о чем подумали, мисс Кларисси? — фыркнул Киан, ловко справившись с пуговицами. Его длинные пальцы действовали уверенно, что наводило на мысль, что данный господин часто игнорировал услуги камердинера.
— За… зачем? — благоразумие не желало возвращаться к девушке.
— Затем, что Вы дрожите, точно лист на ветру. Раз. И с моей стороны неосмотрительно было Вас выводить из дома в одном бальном платье. Два. Я не учёл, что у озера не действуют отопительные волновые системы.
Уитни нахмурилась. Что за отопительные волновые системы? Для себя она мысленно сделала пометку обязательно разузнать поподробнее о них.
А пока… Пока на неё обрушился терпкий запах дорого парфюма мсье Редраса, когда сюртук опустился ей на плечи. Наслаждаться долго приятным мужским ароматом ей не пришлось — вопреки всем светским нормам поведения, Киан опустился перед девушкой на корточки и самолично запахнул сюртук на её груди, естественно, коснувшись двух упругих холмиков.
Глаза Уитни расширились до неимоверных размеров, и девушка снова позабыла, как дышать. Она смотрела в лицо Киана, которое теперь находилось в опасной близости от её, и отчаянно пыталась понять, что же затевает мужчина.
Тщетно.
— Так лучше, — это был не вопрос, а утверждение. Убедившись, что сюртук надежно укрывает полуобнаженные плечи Уитни, Киан всё же поднялся на ноги и встал напротив девушки.
— Что Вы себе позволяете? — Уитни, вновь обретя способность говорить, попыталась возмутиться, хотя стоило признать, что с сюртуком на плечах было значительно теплее и уютнее.
— Забочусь о Вас, и только. Вы мне нужны здоровой.
Последнее заявление насторожило Уитни, как ничто, сказанное им сегодня ранее.
Она-ему-нужна.
Так-с….
Уитни, прищурив глаза, и подняв кверху подбородок, чтобы было удобнее говорить, смотря ему прямо в глаза, негромко, но требовательно спросила:
— На что Вы намекаете, господин Редрас?
Тот встал напротив неё, скрестив руки на груди, отчего мышцы под шелковой сорочкой обозначились четче, и девушка невольно вспомнила, как прикасалась к ним ТЕМ вечером.
— Я не намекаю, мисс Уитни Кларисси. Я Вам говорю открыто. Вы мне нужны, — мужчина говорил решительно, и каждое его слово тяжестью оседало на хрупкие плечи девушки.
И главное — у Уитни не возникло ни секундного сомнения в правдивости его слов.
Они поражали. Удивляли. Низвергали в пучину непонятных, совершенно новых эмоций.
