Яков нахмурился: он был уверен, что инок его поддержит. Но тот, похоже, уже обо всем договорился с бывшим гетманом. Ну нет, мы так просто не сдадимся! Еще поборемся!
- Так значит, ради клятых униатов да католиков мы от своих православных священников отказываемся? В этом ты, Петро, видишь единство?!
- Нет! - Сагайдачный вскочил и в гневе хлопнул рукой по столу. Стоявшие на нем кружки жалобно звякнули. - Оно в том, чтоб братья наши не гибли зазря! И этого не будет, если вместе действовать, единой силой по султану ударить! А ты, гетман, только раздор и сеешь!
- Вот как? - взвился Бородавка. - Ты хошь нас всех под османские пули подложить, чтоб ляхов своих спесивых спасти? А я, коли супротив сего, значится, запорожцам враг?!
- Так и есть! - Петро обвиняющим жестом указал на Якова. - Из-за тебя братья наши полегли в Яссах! В кандалы его!
Несколько человек двинулись было к гетману, но тут на их пути встали атаман Батуринский и еще несколько куренных.
- На мое место метишь! - закричал Бородавка через их головы. - Упреждали меня об твоей каверзе, а я, дурень, не поверил!
Дело шло к драке, но тут Сагайдачный воскликнул:
- Стойте, братцы! Что вы его собой заслоняете? Мы в Яссах супротив османцев стояли - где он был? Наших полегла тьма-тьмущая лишь с того, что он на подмогу прийти отказался! Кабы он свое войско привел, мы б единой силой встали, да погибших братьев на пару тыщ меньше было бы! - Он повернулся к Якову: - Ответствуй, чего ж ты не помог! Молчишь?! Так я и сам ведаю! Слыхал, тебе московиты за то награду обещали, вот потому ты к ним податься и силишься! И теперь я с вас, куренных, требую: сказывайте, что это за гетман, иже казаков не жалеет?!
Атаманы растерянно переглянулись.
- Ежели всамдель… - пробормотал один из них.
Яков слегка побледнел: недурно сочинил соперник обвинение! Так и без головы остаться недолго. Ну уж нет, Сагайдачному не удастся обвинить его без вины!
- Ты ж сам, Петро, ведаешь, что не было сего. Никого ты не посылал за мной!
- Врешь! Посылал, и ты отказался!
Куренные набычились и теперь смотрели на Бородавку с откровенной злобой. Атаман Полтавский, горячая голова, шагнул к гетману.
- Да что с ним, братцы, деликатиться! - и выхватил из-за пояса саблю.
Яков невольно отпрянул. В этот момент дверь в хату с громким скрипом отворилась, и в горницу вошел Тараска Бивол, его ближайший соратник.
- Бранитесь? - лениво поинтересовался он и сунул в руку куренному Полтавскому свернутый пергамент, с которого на шелковом шнурке свисала сургучная печать. - На-ка, глянь. Ляха схватили, а при нем вот, нашли. Шел от польского круля с письмом тайным к нашему Петро.
Атаман развернул грамотку, покачал головой и протянул игумену.
- По-латинянски. На-ка, батюшка, прочти, что начертано.
Иов внимательно осмотрел печать на шнурке и, щуря глаза, тихо забормотал:
- Его королевское величество шлет вам, пан Сагайдачный, свои уверения… и подтверждает свое обещание… как ранее и договорено… после окончания войны с Османской империей… если Запорожская Сечь обратится в католичество или униатство… и будут уничтожены православные атаманы… выплатить немедленно тридцать тысяч талеров… писано за его величество королевским секретарем Вацлавом…
Последние слова игумена потонули в шквале возмущенных криков. Бородавка, освободившись от державших его за руки приспешников Сагайдачного, храбро шагнул к нему
- И ты называл нас братьями? Значится, сказываешь, мне награду обещали? - мрачно усмехнулся он и повторил недавний приказ недруга: - В кандалы его!
Несколько молодцов бросились на Петра, тот попытался стряхнуть их, но безуспешно. Атаман Полтавский с горящими от гнева глазами одним прыжком подскочил к Сагайдачному, но другие схватили его за руки.
- Пустите меня! Не жить супостату! - бушевал куренной.
Бывший гетман пытался вырваться, но его крепко держали.
- Да кому вы верите? - кричал он. - Яцко, небось, сам начертал эту грамотку подметную! Чтоб я решился нашу веру продать?!
Но его никто не слушал. Одни атаманы толкались, пытаясь прорваться к нему, другие их держали. Бородавка, вынув саблю, заорал на всю хату:
- А ну хватит! Не осквернять горницу кровью поганою! Прилюдно судить его будем!
На следующий день перед всем казачьим сходом игумен Иов вновь зачитал перехваченное письмо. И по общему решению запорожцев Сагайдачный был казнен на месте.
В тот же вечер Тарас по поручению воинской рады сел писать грамоту московскому царю.
[42] Переход православной Киевской митрополии в подчинение римскому папе и принятие ею католического вероучения с сохранением богослужения византийской литургической традиции. Последователей унии называли униаты.
[43] Лодки запорожских казаков.
Глава 37
Бородавка быстро разделся и, оставшись в одной рубахе и портах, скользнул под рогожу. Монастырская постель, конечно, не самое мягкое ложе, ну да ему не привыкать. Главное, дело сделано.
Он повернулся к стене и блаженно улыбнулся. Все! Теперь в киевских землях восстановлено православие! Царь не обманул, ну и казаки свое слово сдержат, объявят о переходе под его руку. И будет у веры надежный защитник, сам посланник Господень!
Месяц назад Яков с куренными, сотниками, есаулами, протопопами, обозными и писарями побывал в Москве. За перестрел от Земляного города его встретили государевы люди на роскошно убранных лошадях, а на следующий день и сам царь изволил принять казацкое посольство. Допустил до руки, милостиво принял подарки, спросил о здоровье. Пораженные гости с удивлением слушали мудрые речи десятилетнего Петра.
Лежа в постели, Бородавка вспоминал, как с поклоном просил великого государя оказать милость: принять под свою руку их города, станицы, хутора и прочие земли, собирать с них доходы в казну, прислать воевод и ратных людей для защиты православия. Посольство представило "статьи" - условия, на которых казаки готовы войти в состав Руси, и царь их подписал. Главным, конечно, стало восстановление церковной иерархии и подтверждение казацких прав и вольностей. Но обо всех этих договоренностях решили не объявлять до тех пор, пока патриарх Константинопольский не восстановит киевскую митрополию.
И вот сегодня, наконец, это свершилось! Кирилл в сопровождении полутысячи казаков прибыл в Братский монастырь и здесь, в Богоявленском соборе, посвятил игумена Иова в сан митрополита, а еще семерых священников - в епископы. Православие в Киеве восстановлено! Конечно, король Сигизмунд не признает этого, но да наплевать. На днях обнародуем статьи - и прощай, Польша!
В таком блаженном расположении духа Яков и задремал. Но не успел он погрузиться в сон, как раздался громкий стук в дверь, и в келью ворвался Тараска Бивол.
- Яцко, вставай! - завопил он. - Монастырь подожгли!
- Кто? - Бородавка рывком сел, толком не проснувшись.
- Почем я знаю, кто?! Униаты, небось. Поспешай! Горит со стороны шатров!
Коридор заволокло дымом, из келий группами выбегали полуодетые запорожцы. Когда они выскочили на улицу, западная стена уже пылала, а вместе с ней и палатки тех, кому не хватило места в монастыре. Казаки застонали от бессилия и ярости: это сколько ж братьев погибло!
Откуда-то из темноты раздались выстрелы, и молоденький есаул со стоном упал на траву. Пришлось занимать оборону, а огонь все разгорался.
- Атаковать надобно! - прокричал Яков сквозь рев пламени. - Они пытаются не дать нам монастырь тушить.
Перегруппировавшись, запорожцы бросились во тьму, где сверкали вспышки ружей. Они бежали, пригибаясь и падая, и вот, наконец, в ночи проступили силуэты атакующих. Обнажив сабли, казаки налетели на них, и завязалась кровавая драка. За сгоревших братьев каждый дрался, как в последний раз.
