Не знаю, ждал ли я оружия, но того, что он достал, не ждал определенно.
Он молча протянул мне фотографию.
Глядя на нее, я, неподвижный, слушал, как внутри моего стального, отлаженного до совершенства тела все сжимается от невыносимой боли — сильнее и сильнее, пока в целой вселенной не остались только этот снимок и моя боль.
— Не знал, что у вас… дочь, — как я ни старался, мой голос выдал муку: это была одна из тех немногих вещей, что я не мог — иметь детей.
Я не знал. Мог узнать, конечно, но понимал, что если буду пристально следить за их счастливой жизнью — сойду с ума. Поэтому я посылал своих ищеек раз в год с одним вопросом: «Жива ли Диана?» И запрещал докладывать что-либо еще.
Прилагая неимоверные усилия, чтобы голос мой не дрогнул, я добавил:
— Она так похожа на нее.
И это ранило еще сильнее: молодая женщина на фотографии выглядела копией Дианы в те годы, когда она была со мной, — лицо, фигура, водопад волос и дерзкий, яркий взгляд. В объятиях Кайла она нежно прижимала его изрытое морщинами лицо к своему, сияющему красотой, и счастливо улыбалась прямо в объектив.
Он не только отобрал у меня любовь — бесценное сокровище, но к ней в придачу получил и мою недостижимую мечту…
Мне нестерпимо захотелось убить его в эту же секунду!
Крови! Только вкус его крови мог бы мне сейчас помочь! И хруст костей его ломающейся шеи под стальными пальцами моей руки. И его предсмертное хрипение… Как же удержаться?!.
Он, без сомнения, видел свою смерть в моих глазах, но был на удивление спокоен. Его лицо не несло и тени страха, лишь решимость и — обреченность.
— У нас с Дианой нет детей, Кристоф. Она бесплодна. — Теперь, как будто поменявшись местами со мной, он пытался и был не в состоянии скрыть свою муку.
Я не мог понять. Что за?..
— На фотографии со мной Диана.
Я вновь всмотрелся в снимок. Монтаж? Зачем?
— Нас сняли мои друзья четыре дня назад — в день нашей годовщины, — его глаза, голос и, главное, запах подтверждали это.
— Она… хорошо выглядит, — ком в горле мешал мне говорить. — Она сделала?..
Но он прервал меня на полуфразе:
— Ты никогда не задумывался, Кристоф, почему ее кровь столь целебна для вас? Она обладает огромным потенциалом к регенерации, как ты знаешь. Например, твои побои зажили без следа на Диане всего за пару недель, когда обычный человек отходил бы месяцами и остался бы калекой на всю жизнь… если бы не умер сразу, — голос Кайла стал жестче от ненависти. — Вспомни, как вы доили ее кровь литрами, а она не умирала. Ты сам говорил мне: «Она особенная, она выдержит!» Говорил, но не понимал, насколько это было правильно! И я не понимал.
Что он имел в виду? Да, конечно же, я знал, как сильно отличается она от остальных людей. Все в ней: от запаха до крови — было особенным. Она сама была такой…
Но тут голос Кайла вмешался в тоскливые воспоминания, ломая лед моей застывшей жизни:
— Прошло почти семнадцать лет, пока я понял, что она не меняется.
Воздух со свистом ворвался в мои легкие. Я, потрясенный, по-другому взглянул на фотографию в моих руках.
Не замечая рождения сверхновой внутри меня, Кайл продолжал:
— Конечно, это не особо большой срок. Некоторые женщины с хорошей генетикой и при тщательном уходе за собой могут обмануть время на определенный промежуток. Но, Кристоф, она его не обманывала! Даже сейчас, спустя тридцать лет, она все такая же, какой я увидел ее впервые.
Он надолго замолчал. Мне так хотелось схватить его и вытрясти до капли все, что ему известно!.. Но я не решался шевельнуться, боясь спугнуть негаданное чудо, присевшее на край моей судьбы.
— Когда я впервые это понял, то возобновил исследования ее крови и тканей, засел за спецлитературу. Результаты ошеломили меня — обновление клеток Дианы проходит бесконечно, не накапливая ошибок, приводящих к появлению все более неправильных, старых клеток, как это происходит у всех людей.
Я почти задохнулся. Неужели…
— Ты хочешь сказать…
— Она не стареет, Кристоф. А если я и ошибаюсь, то происходит это не в темпе, присущем людям. Ее организм до сих пор не перешагнул черты двадцати пяти лет.
— Как такое возможно? Она же человек, — я задал вопрос безразлично, просто чтобы заглушить свое желание кричать в небо от счастья.
— Да, она человек, но человек особенный, — тут Кайл впервые улыбнулся — тепло… интимно, и я опять сражался с необходимостью порвать его на части — столько его улыбка говорила об их близости! — Конечно, мне стало интересно, были ли еще такие, как она.
— И? — сорвалось невольно с моих губ.
— Так редко, что даже древние источники считают их существование более нереальным, чем твое, Кристоф, — его взгляд кольнул насмешкой. — Но были, да. Их упоминают как «вечноживущих». Не бессмертных, нет. Их можно убить, как и любого человека… например, оставив тяжелораненым без надлежащей помощи, — напомнил он мне снова.
Но я не слышал его упреков, не раздражался наглостью. Только не сейчас!
— Сколько же продлится ее жизнь? Хоть приблизительно? — незаметно для себя я умолял его… смотрящего на мои руки. Проследив его взгляд, я увидел бешеную пляску пальцев — как у взволнованного старика. Но не почувствовал стыда — парадоксально, но из всех живущих он был способен понять меня сейчас, как никто другой.
— Я не знаю. Да и никто не знает, Кристоф. Века? Тысячелетия? Не знаю. Сомнений нет в одном: Диана будет жить гораздо дольше, чем обычный человек.
Я снова посмотрел на снимок, на сияющую молодостью женщину в объятиях мужчины с обреченным взглядом. Мужчины, стоящего на пороге неотвратимой дряхлости. И понял, почему Диана скоро останется одна.
Впервые я подумал о нем с уважением. Она была права, он — лучший вариант… среди людей. Хватило ли бы силы у меня на такой поступок? Решительной рукой отбросить столько счастливых лет с любимой, чтобы избавить ее от необходимости быть рядом со стариком. Переступить свою пылающую ненависть и ревность, чтобы подарить ей счастье… со своим врагом!
Из древних глубин моей человеческой памяти всплыло нечто, забытое века назад: мне захотелось сказать ему спасибо.
— Не благодари! — отрезал он, как будто слышал мои мысли, и добавил с явно ощутимой неприязнью: — Я это делаю не для тебя.
Конечно. Я понимал.
— Осталось одно. Но самое важное, Кристоф.
Это движение было бы быстрым в мире людей — то, как он придвинулся ко мне вплотную. Для меня же он плыл замедленно, неторопливо, позволяя ясно разглядеть его неловкость. Он остановился настолько близко, насколько не осмелился бы ни один живущий, и посмотрел своими уже выцветшими глазами с многочисленными морщинами вокруг прямо в мои.
— Помни. Если ты еще хоть раз причинишь ей боль — я достану тебя с того света.
Благодарность — я вспомнил это слово! — исчезла без следа, испепеленная неудержимой лавиной ненависти. И с наслаждением выпуская на волю зверя внутри себя, я заревел ему в лицо:
— Ты жив только благодаря Диане! Ты — ничто! Можешь быть уверен, что я нашел бы тебя рано или поздно! И растоптал! Из принципа… или потому, что так мне удобно! А насчет боли… Тебе ли не знать, что к ранам на ее теле приложил руку и ты сам? Или ты думаешь, мне неизвестно, с чьей помощью Адамасу удалось ее похитить? Кое-чего ты не рассчитал, но вряд ли это может сойти за оправдание! Способен ли ты понять, что из-за тебя в порыве ярости я действительно мог ее убить! Ведь я не человек!
Я ждал ответного потока обвинений, но не откровения, заново сломавшего мой мир.
Он тихо произнес:
— Тогда я думал, что нельзя любить сильнее, теперь я понимаю — можно. Тогда я был уверен, что заплачу любую цену за нее. Но иногда, Кристоф, цена бывает нам не по карману. Теперь я это знаю… так же, как и ты.
…После, когда ушел не только он, но и его запах, я замер с фотографией в руках, не отрывая взгляда от женщины, хранившей ключ к моей душе. И я стал слушать, как ускоряется ритм моего сердца, как древняя кровь ринулась по телу, пробуждая его от сонного окостенения. Как сама жизнь возвращается ко мне, неся с собой надежду…
