— Так я научу! — Люсинда была в ярости.
И тут морда произнес:
— Госпожи ведьмы, Бриджуотер находится на военном положении, соответственно все общественные акты производятся исключительно с разрешения мэрии, но…
Мы с Люсиндой обе на морду уставились. Морда криво усмехнулся и продолжил:
— Но если вы так жаждете быть сожженными, имеете полное право на совершение аутодафе у себя дома, в печи к примеру.
Люсинда смачно сплюнула на телегу, после хмуро спросила:
— Господин мэр, а вы женаты?
Морда промолчал, спокойно глядя на нее.
— Нет, — мстительно вставила я.
— Аааа, — понимающе протянула ведьма. — В таком случае я не буду вас убивать, и даже мстить вам не буду. И это не акт милосердия, просто поверьте на слово — оголтелые незамужние девицы Бриджуотера снабжаемые зельями Телль, добьют вас гораздо мучительнее, чем самое смертельное проклятие.
Морда совершенно издевательски ей улыбнулся и сообщил:
— Как видите до сих пор жив и здоров. Боюсь, вы сильно переоцениваете возможности своей коллеги.
Люсинда вопросительно посмотрела на меня. Очень вопросительно. Настолько вопросительно не смотрела даже наша самая строгая классная учительница в магистериуме. И я себя несмышленышем не справившимся с заданием почувствовала. Чувство, кстати, до крайности неприятное. Не люблю, когда мне неприятно. Бесит.
А потому быстро развеяв заклинание превратившее одного из белых в березку, указала на мужиков и невинно сообщила:
— Белые маги. Много. Свободные. Вроде даже молодые…
В следующее мгновение телега, управляемая прыгнувшей за вожжи Люсиндой, с грохотом уносилась прочь и я точно знала почему — кто-то помчался менять один регламентированный наряд, на совершенно другой.
Морда удивленно посмотрел на меня. Ничего не говоря этой сволочи, я развеяла и то заклинание, которое позволяло священнику прятаться за дубом, после чего, развернувшись, с самым невинным видом направилась прочь.
— Госпожа Герминштейн, — понеслось мне вслед.
— Господин мэр, я буду жестоко мстить вам завтра, обязательно. Причем жестоко и квалифицированно, но именно завтра, — не оборачиваясь, заверила я.
На толпу не смотрела. Вообще ни на кого не смотрела, желая как можно быстрее вернуться в лавку и… но подняв ногу, чтобы подняться по ступенькам, остановилась. Вспомнила об имеющемся тигре… Тяжело вздохнула, призвала свой кошелек, и, развернувшись, направилась на рынок. Пешком, потому что нужно было хотя бы мысленно составить список покупок.
По дороге заметила, что от меня шарахаются офицеры из создаваемого гарнизона — стало приятно, наконец, осознали, что черную магию уважать следует.
Спустя час стремительно совершаемых покупок я возвращалась домой. Пешком, да, просто потому что день был хороший, а за мной неспешно ехали телега и двуколка. В первой имелся шкаф, стол, стулья, занавески на окна, стекла на те же окна, цветы в горшках, ковер, плита, кухонная утварь, холодильный шкаф и семь рулонов тканевых обоев. В двуколке ехало мясо, мясо, мясо, молоко, творог, мука, приправы, специи, и так, по мелочи.
План у меня был такой — поставить вариться зелье привлекательности, а потом заняться восстановлением своего жилья, и да — больше никаких белых магов в моей лавке!
Но стоило подойти, как на ступеньках обнаружился ни кто-нибудь, а давешний священник. Мужик поднял на меня печальные глаза, вытер осторожно изрядно пострадавший нос и жалобно так:
— Госпожа ведьма, а у вас не найдется сердечных капель?
Нет совести у морды, вот мужика до сердечного приступа довел.
— Входите, — смилостивилась я. — Дохрай, ты уже вернулся?
Мой верный хранитель призрачным монстром возник на пороге, ввергнув священника в состояние дикого ужаса.
— Покупки все в лавку, я иду покормлю Гардэма, разберусь с несчастным священником, поставлю зелье, потом займемся ремонтом.
Дохрай кивнул, но вдруг отрицательно покачал головой, и показал мне четыре пальца с загнутыми когтями.
— У нас четверо гостей? — догадалась я
Хранитель кивнул. Затем незаметно показал на солнце. Ага, все ясно, значит белые маги.
— И чего им надо? — повысив голос издевательски поинтересовалась я. — Зелье для мужской силы, или от интимных болезней мази?
Дохрай едва сдержал ухмылку, а в лавке послышались возмущенные голоса.
— Да что же это делается? — еще громче заголосила я. — В портовых кварталах нагуляются, болезней нацепляют, а потом к нам, черным ведьмам, и ходят, болезные!
И тут священник осторожненько так:
— Госпожа ведьма, это не лечиться к вам, просто сховались от другой ведьмы подальше.
— Оу, — мне вспомнился эпический отъезд Люсинды и все встало на свои места. — Идемте, господин священник.
Войдя в лавку, обнаружила четырех потрепанных жизнью белых магов. Нет, внешне они были целыми, регенерируют же, но что касается доспехов, плащей, одежды и причесок, то вот тут наличествовали явные следы схватки с обезумевшей от желания род продолжить ведьмой. Оглядев несчастных, сделала им потрясающее предложение:
— Раздевайтесь.
Священник за моей спиной ойкнул, маги разом побледнели, из кухни высунулся Гардэм и сказал:
— Мяв.
— Что „мяв“? — возмутилась черная ведьма. — Мясо свое в лавку сам перетаскивать будешь, кошак-переросток.
За переростка на меня обиделись, но мясо в данный момент сыграло решающую роль, и Гардэм совершая прыжки от которых затряслось все вокруг и зазвенели пузырьки с зельями, умчался на улицу.
— Раздевайтесь-раздевайтесь, — ласково потребовала я, обращаясь, к магам, — раз уж вы тут „ховаетесь“, приобщим вас к ведьмино полезному труду уборке за вашим коллегой!
На улице громко урчал довольный Гардэм, который к поеданию четверти туши лесного кабана приступил там же, не отходя от двуколки.
Спустя час мы сидели в лавке за круглым столиком и пили чай из новых чашек. Чай был вкусный, черный с нотками цитрусовых, и под оладьи с малиновым вареньем, которые испек священник, пился просто замечательно.
— Не понимаю, — жаловался березка, ну тот, которого я в березу превращала, — откуда у ведьмы тут такая сила?!
Кстати, березка замечательно клеил обои, и теперь вея моя новая кухня была нежно-салатовая в яркий желтенький цветочек. И конечно можно было бы сесть на кухне, но даже магией запах краски и обойного клея за пять минут не выветривается. За час можно было бы, но за пять минут никак.
— Мой источник, — пояснила я Альфреду, — Люсинда была гостьей в моем доме, поэтому способна брать часть от моего источника.
— Ужас, — выдохнул Люнан, маг-оруженосец.
— У нас, белых, источник внутри мага, и принадлежит только магу,
— вставил Зорад, третий из белых.
— Белым быть лучше, мы всегда сильные, — добавил четвертый Герман.
Я насмешливо фыркнула, намекая, что кто-то вообще-то у меня тут прячется. Причем Люсинда об этом знает, но по регламенту врываться в дом в момент моего общения с потенциальными производителями черных ведьм права не имеет, вот и носится уже двадцатый крут по площади, пугая народ регламентированным нарядом.
— Еще чаю? спросил священник.
Он такой хозяйственный оказался, просто приятно посмотреть. По началу сидел в кресле для клиентов, дрожал всем телом, но после двадцати капель успокоительного освоился, помогать начал, мебель с Дохраем таскал, попутно расспрашивая моего хранителя на тему ада.
Березка, заметив мою скептическую ухмылку после упоминания их источника, мрачно пояснил:
— Она же женщина, да ко всему прочему изголодавшаяся по мужской ласке, против такой ни одного боевого заклинания не применишь, вот мы и…
— Спрятались, — подсказала я.
— Совершили тактическое отступление, в надежде на возвращения мэтра Октариона! — взвизгнул березка.
То есть по их мнению Арвейн сюда вернется?! Изумленно вытаращилась на белого.
— Ну, — смутился Альфред, — вы же все-таки его женщина… и… Кто-то с грохотом поставил чашку на стол. Естественно это была я. Священник ойкнул, подскочил, пролепетал:
