– Ты прав, – искривила я губы. – Мне некуда идти. Все незнакомое и чужое. И от этого очень погано и тоскливо.
– Что тебе нужно, чтобы быть счастливой? – попытался он еще раз запихать мне в рот еду.
– Любить, – удержала я его руку и заглянула в непонимающие глаза. – И быть любимой.
– Это сказки, – убежденно сказал мужчина, осторожно снимая мою руку со своей. – Женщине нужен дом и дети для счастья.
– Ты видишь в женщине только тело, – отвернулась я от него. – А как же сердце, которое тоскует? Душа, которая болит? Как с этим поступить?
– Женщина всегда драгоценна, – тихо сказал Эмилио. – Женщина, способная подарить детей, – драгоценна вдвойне. А ты для нас... вообще бесценна...
– Эмилио, – резко повернулась я к нему. – Неужели ты не хочешь, чтобы женщина выбрала тебя сама? Именно тебя, потому что без тебя она не может жить. Потому что каждый вздох не рядом с тобой дается с трудом. Потому что ты – это ты.
– Я не понимаю тебя, – нахмурился он, действительно недоумевая. – Ты сейчас говоришь загадками. Для меня все это звучит дико.
– Я сейчас говорю то, что загадка только для тебя, – слабо улыбнулась я. – Ты просто не знаешь каково это, когда женщина сама дарит тебе поцелуй, а не ты крадешь его в постели.
– Что ты имеешь ввиду? – замер он. – Я не совсем тебя понимаю.
Я придвинулась ближе, взяла в ладони его лицо и легко, осторожно коснулась чуть дрогнувших губ, дразня, изучая и провоцируя.
Эмилио застыл, как громом ударенный, лишь приоткрылись губы и опустилась на аметистовые глаза завеса густых ресниц.
– Нам пора ехать! – раздался от двери громкий голос.
Я отпрянула, обернулась. В дверях стоял Филлипэ, бешено сверкая синими глазами и раздувая ноздри.
– Мы и так задержались! – рявкнул он, подходя и бросая взгляд на так и не опустевший поднос. – Ты что, так и не смог ее накормить?!!
– 'Ее' зовут Маруся! – вскочила я, наливаясь таким же бешенством. – И не смей со мной разговаривать в третьем лице!
– Магдалена! – отбросил синеглазый поднос в сторону. – Ты – Магдалена!
– А ты Просто Филя! – сообщила я ему. – И таковым и останешься!
– Не провоцируй меня, – предупредил сатанеющий Филлипэ. – Пожалеешь!
– А то что? – раздула я ноздри. – Ударишь? Или...
– Ваши вещи, лорды, – открытую дверь ввалились рыжик с белобрысиком. Углядели дивную сценку 'кто кого переишачит' и попятились.
– Вон! – бросил Филлипэ, начиная успокаиваться. Как у него все быстро.
Слуги быстренько свалили барахло на кровать и сбежали, топоча по лестнице подкованными сапогами.
– Нам действительно пора, – оттаял наконец мистер Фрост по имени Эмилио. Может, мне его чаще целовать, чтобы обезвредить? Или к этому может наступить привыкание?
И меня начали одевать в четыре руки, не слушая никаких моих протестов. Для начала сверху надели длинную тунику из плотного темного материала с разрезами до бедер. После заплели косу и сверху замотали голову куском красивой переливчатой ткани, тоже темной.
На этом два мумитолога-бальзамировщика не успокоились и моя грозная физиономия скрылась под шелковой полумаской. Сверху этот пук одежды прикрыли плащом.
– Я спарюсь, – предупредила я двух заботливых наседок мужского рода.
– Это когда приедем, – деловито пообещал мне Филлипэ, надевая свою маску и плащ. – Ты еще пощады у нас попросишь.
– Кто о чем, – вздохнула я, направляясь к двери. – А лысый о расческе.
Тут меня мгновенно подхватили на руки и потащили вниз.
– То есть своими ногами я теперь ходить не могу? – снова вскипела я. – Вперед-назад они теперь не работают? Только в стороны?
– Поверь, дорогая, – прошептал мне на ухо Филлипэ, крепко прижимая к себе. – Ты очень устанешь это делать.
– Надейся! – фыркнула я.
Мы спустились. Меня поставили на пол и попросили:
– Драгоценная, подними ручки и расставь пальчики.
Звучало по-дурацки. И я решила посмотреть, что из этого выйдет. Вышло еще отпаднее. Они таким образом на меня перчатки надели.
Вот стою я, дура дурой, с поднятыми руками, растопырив пальчики и раздумываю: им сейчас 'лялечку' показать или на будущее сюрприз заныкать? Так ничего и не решила. Зато повеселилась от души. Потому что кто-то очень в себе самоуверенный снова схватил меня на руки и получил растопыренными пальчиками прямо в глаз!
– Магдалена! – рявкнул синеглазый, отстраняясь. – Ты специально?
– Не-ет, нарочно, – хихикнула я. – А команды опускать руки не было. Мне же теперь только по команде жить полагается? Да, лорд-прапорщик?
– Магдалена поедет со мной, – поставил нас в известность Филлипэ, когда мы подошли к лосям с лосеводами.
– Магдалена пусть едет, – согласилась я с подобострастием. – А Маруся поедет одна.
– А мелким слова не давали, – прижал меня к себе синеглазый, подходя к своим рогам.
– Чтобы не мешали большим глупости молоть? – невинно поинтересовалась я, делая круглые глазки.
– Пусть она поедет со мной, – предложил Эмилио. Широко улыбнулся: – Чтобы вы не поубивали друг друга в дороге.
– Нет! – гаркнул синеглазый прямо мне над ухом. Вот носорог!
Я начала выкручиваться у него из рук и высматривать что-то по сторонам.
– Что ты ищешь? – недовольно спросил мужчина, взгромождаясь на свое ездово-показательное средство передвижения.
– Песочницу, – с готовностью ответила я.
– Зачем? – удивился Эмо, вскакивая на своего громадного зверя. Тот довольно пофыркивал, дожевывая приличный кусок черного хлеба с солью, подаренный хозяином.
Очень удачная и своевременная реплика! Филя промолчал, видимо уже привык к моим вывертам и ждал какой-то подлянки.
– Драться совочками лучше всего в песочнице, – охотно пояснила я. – Во-первых, много подручного материала для выведения противника из строя. Во-вторых, хорошо маскировать то, что осталось.
– Твой язык, да бы по назначению, – поделился несбыточной мечтой Филлипэ, усаживая меня спереди. – Такая была бы радость.
'Сказал волк зайцу!'
– Масяня, – повернулась я к нему. – У меня язык идет в комплекте с зубами в противовес вашей редиске!
– Ты доиграешься, – предупредил меня синеглазый.
– Я?!! – выкатила я ни него невинные глазки. – Если тут кто-то и играет, так это вы, ребятки.
– Почему? – вмешался Эмилио, очень ревниво отиравшийся рядом.
– Все очень просто, – обрадовалась я. – За что хватается при опасности женщина? – они нахмурились и промолчали. Пришлось отвечать: – Нормальная взрослая женщина при опасности хватает самое ценное – детей, документы и деньги. А мужчины... по моим личным наблюдениям, – оговорилась я. – Тащат всякие абсолютно лишние предметы обихода: мечи, лосей и собственное достоинство.
– Это ты что имеешь ввиду? – обиделся Филлипэ. – Если ты о проклятии...
– Не-а, – фыркнула я. – Я о гипертрофированном чувстве, которое вы несете впереди себя, и при этом играете в живые игрушки...
– Я догадываюсь, куда ты клонишь, – заявил мне синеглазый, включая на своем рогатом левый поворотник, то бишь поворачивая животину налево и трогаясь в путь. – Но тебе придется с этим смирится.
– Да-да, – повернулась я к Эмилио и подмигнула. – И тебе тоже.
Полуденная жара уже начала спадать, но в плотных слоях одежды, да еще прижатой к жаркому торсу мужчины, было неудобно. Впридачу ко всему очень мешала маска. Я уже извертелась, пытаясь ее снять или хотя бы оттянуть.
– Магдалена! – прикрикнул на меня Филлипэ. – Сиди смирно, а то...
– А то что? – заинтересовалась я, находя себе новое развлечение.
– А то увидишь, – буркнул он.
– А куда смотреть? – закрутила я головой. – Где мне уже выдадут зрелищ?
Уж не знаю, чтобы он мне ответил, но мы подъехали к городским воротам.
Мужчины остановились около пропускного пункта. Оттуда вывалился молоденький стражник, подтягивая сползающие штаны, и загляделся на нас, приоткрыв рот. Смазливый подбородок был опушен еле видной, только начинающейся пробиваться щетиной. Совсем зеленый парнишка, практически подросток.
