Голос брюнета звучит очень устало, и та я, что нахожусь во сне, приподнимаюсь на локте в попытке заглянуть в лицо куратора.
Но меня удерживают.
— Не надо, — шепчет Глун. — Не спрашивай. Просто побудь рядом, ладно?
Я молчу, потому что мой ответ очевиден — «да, конечно». А мужчина притягивает ближе, обнимает крепче и зарывается носом в мои волосы.
Я, как и он, обнажена. Я чувствую тепло его тела, и… и его желание я тоже ощущаю. Но тем не менее Эмиль не делает и попытки приступить к активным действиям.
— Спи, — шепчет он. — Спи, малышка. Теперь все хорошо будет.
И я действительно заснула. Сперва — во сне, а потом… в общем, больше сновидений не было. Только непроглядная тьма. Зато, проснувшись утром, я сильно удивилась тому, что лежу не на алых простынях, а на белых — вот такие игры подсознания, да.
Но это все мелочи. Куда важнее то, что за ночь мое настроение ни чуточки не улучшилось.
Умом я понимала — этот провал с заклинанием телепортации не смертелен, а сил и желания задуматься над решением проблемы по-прежнему не было. Еще я осознавала, что такая апатия не к добру. Сейчас самое время взять себя в руки и задушить депрессию на корню, но… не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
Тем не менее я заставила себя подняться с постели и дойти до ванной. И только плеснув в лицо холодной воды, сообразила, что на мне нет ничего, кроме белья. Значит, явление Каста не было бредом утомленного мозга, пижон действительно приходил.
Чуть позже этот момент подтвердился еще раз — на чайном столике стояла накрытая полотенцем тарелка с нарезанным ломтиками салом и хлебом. Ну а твир смотрел виноватыми глазами и явно готовился к выговору.
Однако я только рукой на него махнула. На приветствие Кракозябра тоже не отреагировала. В общем, действительно в депрессию скатилась и не имела никакого желания с ней бороться.
— Дашка, да ладно тебе, — в который раз подал голос Зяба. — Все нормально будет.
Именно этот участливый зудеж заставил меня одеться, причесаться и запихнуть в сумку тетради. А покидая чердак, я впервые пожалела, что живу не одна. Потому что, не будь этих двоих, никто бы не помешал зарыться носом в подушку и прореветь полдня, лелея ущемленное самолюбие и ковыряя пальчиком осколки разбитых вдребезги надежд.
Да, если бы не эти двое, я бы без зазрения совести прогуляла все назначенные на сегодня пары! И завтрак, разумеется, тоже.
А так пришлось выйти из убежища и направиться к лестнице. И столкнуться с пижоном.
— Ты как? — спросил Каст тихо.
Еще один обеспокоенный, блин!
— Настроение — дрянь, — честно предупредила я. — Так что… просто не трогай меня, ладно?
— Ладно, — неожиданно покладисто согласился рыжий.
Правда, после этого огневик попытался забрать мою сумку, но я не отдала. Избавиться от компании Каста тоже не получилось, поэтому в столовую пришли вместе.
А через четверть часа я поняла, что все еще хуже, чем мне думалось. Потому что Кэсси и Велора, вместо того чтобы уделить внимание сдобным булочкам и копченым колбаскам, принялись обсуждать… предстоящую вечеринку факультета Огня.
И вот теперь, благодаря этому щебету, я осознала — сие эпохальное событие состоится уже завтра. Завтра!
Только этого мне и не хватало для полного, блин, счастья!
— Даш, а ты уже решила, в чем на вечеринку пойдешь? — спросила Кэсси.
И опять — умом я понимала, что это обыкновенное любопытство, а сердце ее вопрос восприняло как издевку.
Не зна-ю! Понятия не и-ме-ю! И вообще никуда идти не хо-чу!
— Кэсс, отстань от нее, — буркнул Каст, видимо сообразив, что еще немного, и я вслух огрызаться начну.
Признаться, именно это я и хотела сделать. Но, вовремя сообразив, что окружающие вообще-то к моему горю никакого отношения не имеют, прикусила язык и промолчала. После чего немного успокоила себя мыслью о том, что завтрак сейчас закончится и начнутся пары. А уж на парах меня никто трогать не будет.
Как же я ошибалась! Как ужасно я ошибалась!
Теория боевой магии, которую вел не кто иной, как профессор Эмиль фон Глун, началась с небольшой проверочной работы по основной классификации боевых заклинаний.
Работа, к моей великой радости, была письменной, а классификацию эту я знала назубок. И даже мысленно улыбнулась, выводя последнее слово и надписывая листок. Дальше случился короткий устный опрос, посвященный терминологии, которой в теории боевой магии Огня отчего-то было очень много (неоправданно много, на мой взгляд). И вот после этого началась непосредственно лекция.
В прошлую пятницу закончился цикл лекций, посвященных боевым заклинаниям класса «огонь обычный», а теперь нам начали рассказывать про огонь «жидкий». Применительно к боевой магии, разумеется.
Я слушала, и, конечно же, очень внимательно. И конспектировала, как и все. В общем, все было хорошо ровно до того момента, пока кто-то из сокурсников не поднял руку, желая задать вопрос.
— Да? — отреагировал Глун. — Что вам непонятно, Ресток?
Ресток. Щуплый блондин. Я его даже помнила, но довольно смутно.
— Лорд Глун, я хочу уточнить, это заклинание направленного жидкого огня с холодной сердцевиной — то самое, с помощью которого Василий Голубев уничтожил госпиталь в городе Чирке?
Куратор на мгновение застыл. Потом опустил голову, а когда вновь взглянул на аудиторию, от благодушия, с которым Глун вел лекцию до этого момента, и следа не осталось. Перед нами вновь стоял тот ядовито-язвительный высокомерный аристократ, от которого лично меня откровенно тошнило.
Вот и теперь дурнота подступила. А еще мурашки по спине побежали, потому что после того, как куратор оглядел аудиторию, его взгляд упал на меня.
— Да, это оно, — сказал Глун.
Брюнет отвернулся, но продолжать по какой-то причине не спешил, а я почувствовала на себе множество других взглядов. Студенты первого курса факультета Огня смотрели так, будто я и есть тот самый Василий. И именно я, сволочь такая, здание с больными людьми уничтожила.
— Лорд Глун, но если все так, то… — вновь заговорил Ресток, потом запнулся на мгновение, но все-таки продолжил: — Если все так, то, может быть, не стоит обучать боевой магии… всех желающих?
Вот как должен был повести себя в данном случае нормальный, грамотный преподаватель? Правильно — встать на защиту невиновной (и я подчеркиваю это слово!) студентки.
А как поступил Глун?
— Не я принимаю решения о зачислении в Академию Стихий, — не оборачиваясь, процедил он. А потом рыкнул: — Так, все! Идем дальше! Записываем!
Не знаю, как мне удалось сдержаться и промолчать. Понятия не имею, откуда взялись силы — может быть, недавняя злость помогла? Я проглотила эту несправедливость и закусила губу, пытаясь себе запретить думать о произошедшем. Не вышло.
Очень трудно оказалось стерпеть вспышку такой несправедливой ненависти окружающих. Причем не только от студентов, но и от препода. Причем препода, который за пару дней до этого защищал тебя перед уродом из Совета Магов, а буквально этой ночью, пусть и во сне, гладил и шептал, что все будет хорошо.
В общем, как я ни старалась, сдержаться не вышло. Нервы у меня и в самом деле оказались не железные. В глазах защипало, в носу защекотало, к горлу подступил ком. Я отодвинула тетрадь и повернулась к своей сумке, чтобы достать пачку бумажных платков, отлично понимая — сейчас потечет отовсюду. И тут же услышала строгое:
— Дарья! Мы, кажется, уже обсуждали вопрос вашей дисциплины!
Это стало последней каплей.
Нет, я не сказала ни слова, даже в этом состоянии прекрасно осознавая — мне нельзя ссориться с Глуном! Мне нельзя давать заносчивому аристократу повод отказаться от дополнительных занятий или, что еще хуже, отстранить меня от собственных лекций.
Но слезы — не слова. Они разуму не подчинялись и самовольно расчерчивали на щеках влажные дорожки.
Несмотря на замечание Глуна и пристальное внимание со стороны сокурсников, я таки выудила из сумки пачку платков. Судорожно, трясущимися руками, выдернула первый и прижала к носу. Дышать стало вообще нечем, но высморкаться… в этой оглушительной тишине? Перед этими… этими…
