Лисанн заметила, что он сбрил волосы, оставляя лишь короткий «ёжик» на макушке, выше повязки.
С искаженным лицом, Зеф посмотрел на брата, но отказывался смотреть на Лисанн.
Девушка сглотнула слёзы, пока медсестра суетилась вокруг Дэниела, проверяя артериальное давление, отмечая результаты в карте.
— Операция прошла хорошо, — сказала она радостно. — Он скоро проснётся, но будет слабым, и у него будет головная боль, мы сможем сдерживать её с помощью обезболивающих препаратов.
— Я чертовски на это надеюсь, — огрызнулся Зеф.
Улыбка медсестры потеряла свой блеск:
— Да, хорошо. Если ему что-нибудь понадобиться, когда он начнёт просыпаться, просто нажмите на эту кнопку.
Как только медсестра ушла, Зеф повернулся и уставился на Лисанн, с потемневшим от гнева лицом:
— Это твоя вина. Он был счастлив до того, как встретил тебя. Посмотри на него теперь!
— Я… я не просила его делать это, — прошептала Лисанн, потрясенная до глубины души, — Я бы не стала. Я…
— Ты должна была держаться от него подальше, — с горечью воскликнул Зеф, — Я говорил ему, что ты опасна.
— Я люблю его, — пробормотала она.
— Это правда? — спросил Зеф, — Так вот почему ты хотела изменить его? Теперь у него кусок металла в голове. Он бы никогда сам не сделал это. Я надеюсь, ты чертовски довольна собой.
Он выскочил из комнаты, слишком взбешенный, чтобы и дальше смотреть на девушку своего младшего брата.
Глава 19
Дэниел несколько раз моргнул и открыл глаза. Он был в хорошо освещённой комнате и щурился от электрического света.
Почувствовав давление на руку, парень повернул голову чтобы посмотреть, и сразу же пожалел об этом. Чёрт, это больно. Лицо, нависшее над ним, приобретало узнаваемые черты. Серьёзные, серые глаза и прямые каштановые волосы.
— Эй, куколка! — прохрипел он, удивляясь, почему у него было ощущение, будто он всю ночь на пролёт пил.
И тогда он вспомнил: больница — наркоз — операция. Это объясняло причину, по которой он чувствовал, будто его голова была набита ватными шариками.
Дэниел облизнул сухие губы, и веки медленно закрылись.
Лисанн потянула его за руку, и он снова открыл глаза.
Девушка держала стакан воды. Куколка всегда знала, что ему нужно. Он попытался кивнуть, но голова была слишком тяжелой. Парень почувствовал, что кровать прогнулась под ним, и уловил слабый запах её духов, когда она склонилась к нему.
Его мучила жажда, но проклятый стакан, позволял ему сделать только несколько глотков. Он попытался удержать его, но руки ослабли и обессилено опустились на кровать.
Дэниел снова закрыл глаза, и почувствовал, как пальцы сжали его руку.
Она была здесь. Его куколка была здесь.
***
Когда Дэниел открыл глаза и заговорил с ней, Лисанн почувствовала безмерное облегчение. Он был тем же: всё тот же Дэниел, и с ним всё будет в порядке.
Она сидела на жестком, пластиковом больничном стуле и держала его за руку. Было сухо и немного прохладно. Девушка натянула одеяло повыше, и оставила нежный поцелуй на его щеке.
Она должна была сказать ему… объяснить, как она себя чувствует… но есть песня, слова которой скажут за неё. Рой однажды упомянул, что «Падая к твоим ногам» Fall At Your Feet была фаворитом Дэниела.
Она присела и начала тихо петь.
Я очень близок к ней
И я хочу двигаться внутри нее,
Лежу в темноте и…
Грудь Дэниела продолжала медленно подниматься и опускаться.
Я думаю, что начинаю понимать ее.
Пусть так.
Я буду рядом, когда ты позовешь.
Лисанн провела пальцами по его руке:
И упаду к твоим ногам,
Пусть на меня льются твои слезы,
Когда я прикоснусь к твоей свежей ране…
Прикоснулась к его щеке:
Ты избегаешь меня
И говоришь так странно
Слова звучат не так,
Но я слышу их, ведь они пульсируют внутри тебя,
Решайся,
Я буду ждать, когда ты позовёшь.
— Ты такой упрямый, — мягко сказала она, скрывая слезы, — Ты так много всего таишь внутри. Не делишься своими проблемами со мной, не впускаешь меня. Но ты заставляешь меня смеяться, и ты показал мне, кем я хочу быть. Ты одновременно так жесток и так нежен. Ты так полон жизни, и я не могу видеть, как ты лежишь здесь, ненавижу думать, что это — из-за меня. Ты красив внутри и снаружи, Дэниел Колтон, и я люблю тебя.
Положив голову на кровать, Лиса дала волю слезам.
Когда медсестра попросила её уйти, она покидала палату Дэниела с чувством спокойствия. Родители сразу же заметили изменения в ней.
— Как он? — спросила Моника, подходя к дочери.
— Я думаю, что он будет в порядке. Он хотел пить. Это хороший знак, верно?
— Ну, кажется, доктор знал, о чём говорил, — авторитетно заявил Эрни. — Нет никаких причин, препятствующих полному восстановлению Дэниела.
— Мы с отцом забронировали номер в отеле на сегодняшнюю ночь, — сказала Моника, потянувшись, чтобы взять Лисанн за руку. — Гарри останется у Милфордов. В любом случае, слишком поздно возвращаться домой и мы можем привезти тебя утром, чтобы увидеться с Дэниелом. Лисанн крепко обняла родителей, благодарная им за то, что они заботятся о ней, за то, что они есть в её жизни и в жизни Дэниела — неважно, как долго он будет пытаться впусти их в свою.
По дороге обратно в общежитие, она написала о хороших новостях Кирсти. Но не получила ответа — подруга наверняка всё ещё была за рулём.
Её мысли вернулись к Зефу и плохим вещам, которые он сказал. Очевидно, он обвинял Лисанн за решение Дэниела и, положа руку на сердце, она не могла не согласиться с ним.
В начале семестра Дэниел был категорически против импланта. Он ссорился с доктором Паппасом во время консультаций, и сказал, что ему было больно видеть, как она поёт в клубе. Девушка чувствовала вину, которая разворачивалась и сильнее сжимала её.
Ночью она плохо спала, часто просыпаясь, преследуемая злыми глазами Зефа, и раненым Дэниелом.
Чувствуя себя усталой и взволнованной, Лисанн нехотя провела утро за покупками с мамой, а отец осматривал город. Их попросили дать Дэниелу возможность отдохнуть и не посещать его до двух часов дня. Следовательно, у неё было четыре часа, чтобы накрутить себя до ужаса, о возможном столкновении с Зефом. Приехав в больницу, Лисанн крепко сжала зубы, а родители остались ждать холле.
Дэниел сидел в постели, и выглядел куда более настороженным, чем вчера. Голова была по—прежнему перебинтована, а на красивом лице застыло сердитое выражение, пока он смотрел в окно.
Увидев, как Лиса входит в палату, лучезарно улыбнулся:
— Куколка!
— Привет, — она слегка улыбнулась в ответ, прежде, чем придумать что сказать, — Ты подстриг волосы.
— Показалось хорошей идеей.
Они уставились друг на друга.
— Что ты здесь делаешь? Я думал, что в это время ты будешь дома с родителями.
Она округлила глаза:
— После письма, которое ты прислал мне?
Смутившись, он отвернулся.
Лисанн села на кровать, взяв его за руку, и он посмотрел на неё:
— Я бы хотела, чтобы ты сказал мне.
Дэниел нахмурился:
— Ты бы остановила меня.
— Ты должен говорить со мной.
— Да. Я не очень хорош в этом.
— Мне понравилось то, что ты написал, — застенчиво, сказала она. — Это правда?
Быстро на неё взглянув, парень отвернулся:
— Да.
Молчание, повисшее между ними было неуютным, немного неловким, но оно не было неприятным.
— Так, как ты?
— Помимо ощущения, как будто кто—то отпилил мне голову, отключил её, а затем неправильно подключил? Да, довольно неплохо, — он пожал плечами, — Голова болит.
— Эм, — неловко пробормотала Лиса. — Мои родители здесь. Они хотели бы увидеться с тобой — они могут войти?
