Сколько продолжалась эта болтанка, никто не запомнил. А субъективно ощущения отличались от «минут пять-шесть» до «да ты что — часа два, не меньше». Но наконец рейдер перестало болтать, и Олег оторвался от пульта и обессиленно откинулся на спинку пилотского кресла. Ольга еще некоторое время сидела, напряженно согнувшись над своей консолью, а затем также отвалилась от пульта и шумно вздохнула.
— Все…
В рубке на несколько мгновений повисла ошеломленная тишина, которая взорвалась затем хриплым и каким-то озверелым торжествующим ревом.
— Капитан, — голова Ольги с трудом повернулась на подголовнике пилотского кресла, — пошлите рембригады из числа техников. А то у нас весь нос, кроме рубки, сплошной вакуум. Мы за дверь носа высунуть не можем… а жрать ужас как хочется.
Капитан рейдера поспешно включил внутреннюю связь.
— Старший механик!
— Здесь старший механик, — с секундной заминкой отозвался динамик.
— Ремгруппы на выход. Восстановить давление.
— А трясти больше не будет? — осторожно поинтересовался голос стармеха.
— Нет. Оторвались, — покровительственным тоном ответил капитан, как будто в этом была хоть какая-то его заслуга. Впрочем, его-то заслуга была. Поскольку за все, что происходит с кораблем, всегда и везде отвечает в первую голову капитан, его заслуга во всем произошедшем несомненно была. Точно.
— Ну ни хрена себе, — послышался изумленный голос стармеха, а затем из динамиков донес до рубки восторженный рев всех находившихся в двигательно-реакторном отсеке.
— И медика предупреди, пусть готовится, — все тем же покровительственным тоном добавил капитан. После чего отключился и с улыбкой окинул взглядом рубку. Впрочем, улыбка на его губах сохранялась недолго. Когда его взгляд дошел до императора, который сидел на полу в углу, возле консоли оператора контроля пространства, держась за залитую кровью, разбитую голову, капитан дернулся и, судорожно сглотнув, просипел:
— Ваше вели…
— Со мной все нормально, капитан, — сипло отозвался Эоней. — То есть, конечно, не совсем нормально, но гораздо лучше, чем я рассчитывал, когда мы покидали док. Так что до медика дотерплю. — И это были последние слова, которые он произнес, потому что сразу после них император Эоней внезапно завалился вбок и сполз по стене. Последнее, что он услышал, был отчаянный крик капитана:
— Стармех, медика мне, быстро!
Эоней вынырнул из воспоминаний и замер, уставившись на подрагивающий поплавок. Сидевший у ивы такт тоже замер. Поплавок дернулся еще раз, а затем нырнул, оставив на поверхности только самый кончик костяной иглы. Рывок, подсечка! И торжествующий Эоней выдернул из воды отчаянно бьющееся серебристое тело.
— Лещ! — с придыханием сказал такт. — Килограмма на три, а то и на четыре.
— Во-от, — удовлетворенно пробурчал император, — а ты говорил, Уимон, трех пескариков…
— Ну кому как везет, — философски заметил такт. — Кстати, Роланд велел передать, что все собрались.
— Иду, — все с тем же удовлетворением в голосе отозвался Эоней. А что, после такой добычи можно было считать, что утро не потеряно зря. И вполне можно переходить к другим делам. Тем более что для того, чтобы добиться успеха с ними, явно мало удочки и хорошей наживки… Впрочем, это еще как посмотреть. Удочки ведь бывают разные…
Глава 2
— Я не понимаю, чем ты так расстроен, Эйзел? По-моему, то, что Эомирен до сих пор не объявился, нам только на руку. — Лорд Экантей откинулся на спинку большого, громоздкого кресла, полностью занятого его грузным телом, и отхлебнул горячего грога. Лорд Эйзел досадливо поморщился. Всякий человек всегда оценивает все происходящее, исходя лишь из своей позиции, сформированной полученным им образованием, жизненным опытом и тем местом, которое он занимает в настоящее время. Лишь очень и очень немногие умеют восходить в состояние рефлексии, позволяющей оценить всю картину в целом. И уж тем более считаные единицы способны подняться в позицию рефлексивной возгонки, позволяющую увидеть позицию не только в целом, но еще и в динамике… Вот и первый лорд адмиралтейства, исходя из всего своего опыта и занимаемой им должности, считал, что отсутствие ключевой фигуры заговора, в руки которой сходились все нити мятежа, им выгодно. А что, разве плохо, если у противника, коим, несомненно, являлся для них этот самый Высший оберегающий совет империи, серьезно нарушена система управления и принятия решений? Вернее, не до конца достроена. Но тут хрен редьки не слаще… Чего уж лучше-то? Впрочем, в чем-то он прав. Для него самого отсутствие лорда Эомирена, несомненно, благо. Если бы мятеж развивался так, как планировалось, вряд ли лорду Экантею удалось бы вырваться из уже окруженного войсками заговорщиков здания адмиралтейства и добраться до небольшого частного космодрома, откуда ему удалось на первом подвернувшемся под руку челноке-скотовозе добраться до крепости Тенсор. Там мятеж благодаря лорду Эйзелу был подавлен в зародыше. Сам Старый Лис, впрочем, никаких затруднений не испытал. Получив от своих осведомителей сигналы о том, что части столичного гарнизона подняты по тревоге и готовятся к выдвижению из мест постоянной дислокации, он тут же покинул здание Департамента стратегических исследований и, вполне спокойно добравшись до заранее приготовленного частного челнока, поднялся на уже ожидавшую его крепость, где спустя два часа будто радушный хозяин и встретил первого лорда адмиралтейства.
Вот только для всей империи в целом подобная ситуация была наихудшей из возможных. Поскольку, как оказалось, в ней не осталось НИ ОДНОГО управляющего органа, способного принимать и проводить в жизнь системные решения. Ибо их двойственный союз пока еще (и что более печально, так будет в течение еще довольно долгого времени) неспособен был сыграть роль высшего управляющего органа. Поскольку они, во-первых, в настоящее время не могли конкурировать с заговорщиками ни в военной, ни в финансовой, ни в политической области, и, во-вторых, у них отсутствовало главное лицо, которое мгновенно сняло бы все эти проблемы и придало им стопроцентную легитимность (было неясно и другое — сумело ли это лицо вырваться из чудовищной мышеловки, в которую превратилась система Эсгенты). А заговорщики после установления полного контроля над столицей пребывали в полной растерянности и занимались только тем, что слали запрос за запросом в захваченную канскебронами систему Эсгенты и ее окрестности в отчаянной надежде, что где-нибудь вдруг обнаружится лорд Эомирен со своими соратниками и вытащит-таки их из того дерьма, в котором они оказались. Более того, даже текущее управление пришло в совершеннейший раздрай. А ведь империя вела войну, причем войну чудовищную.
— Понимаете, Экантей, — деликатно начал Эйзел, — дело в том, что, хотя растерянность мятежников работает на нас, я бы предпочел, пусть даже это и осложнило бы нашу ситуацию, чтобы в империи остался хотя бы один орган, способный принять на себя бремя ее оперативного управления. Мы, знаете ли, находимся в состоянии войны.
— Вот вы о чем, — отозвался первый лорд. — Да бросьте. После бойни у Эсгенты канскеброны надолго утихнут. Их ресурсы, хоть и гораздо обширнее наших, все-таки тоже ограниченны. Так что у нас есть минимум год, чтобы разобраться с этими предателями. А потом примемся и за канскебронов.
— Если они к тому моменту не примутся за нас, — проворчал себе под нос лорд-директор. Первый лорд адмиралтейства был неплохим адмиралом и военачальником, но довольно слабо разбирался в государственном управлении и государственных финансах. Он считал, что если некие планы и проекты рассмотрены коллегией адмиралтейства, утверждены ею и на их основании сформированы планы, спущенные верфям, вербовочным пунктам и учебным заведениям, все будет крутиться само собой. К тому же свой пост он получил как раз по совету лорда Эйзела, причем отнюдь не за живой и острый ум, а в основном благодаря тому, что его дом уже несколько поколений находился в непримиримой оппозиции к дому Эомиренов и пребывание лорда Экантея в должности первого лорда адмиралтейства хоть как-то уравновешивало влияние лорда Эомирена. Между тем, по информации лорда Эйзела, как минимум половина частных верфей в настоящий момент приостановила выполнение заказов флота. Причем как раз та половина, на которой строились корабли новых серий. Да и на государственных верфях работа также изрядно замедлилась. Что было совершенно объяснимо, ибо императорское казначейство, находившееся под контролем мятежников, вот уже два дня как прекратило рассылку платежных поручений. Так что вполне могло получиться так, что к тому моменту, когда они разберутся с мятежниками и перед ними в полный рост встанет проблема канскебронов, решать ее окажется абсолютно нечем.
