Джар поймал мой изучающий взгляд и едва заметно, даже, кажется, неуверенно улыбнулся, словно не верил в чисто женский интерес к себе. У меня вспыхнули щеки. Я быстренько встала и, пискнув, что пошла умываться, взяла рюкзак и поспешила спрятаться от мужского внимания в закутке-туалете.
Уже привычно тщательно вымылась, помня о слишком чувствительном обонянии рантов. Переоделась в высохшее белье, а ношеное постирала. Из лабиринта я вышла свежей, отдохнувшей, готовой постигать мир, — и ошарашенно уставилась на голых десантников, которые шумно плескались в озере, ныряли, довольно отфыркивались. По-моему, им в голову не приходило, что кому-то, мне, например, может быть неловко, и, запросто может быть, откровенно красовались обнаженными атлетическими фигурами. Признаться, совершенно заслуженно.
Спокойно отвернувшись, я поискала одежду Джара, но он, опять едва заметно улыбнувшись, мотнул головой, отказавшись от стирки. Пояснил, что собирается в лес. Тогда я решила позаботиться о Вьяте, скучавшем на берегу с зафиксированной шиной ногой. Намочив палантин, помогла ему обтереть торс и умыться. Он принимал мою помощь с большим удовольствием, галантно благодарил и смешно заигрывал. Пытался произвести впечатление, играя напоказ мускулистым торсом. Позер! Но это уже не пугало и не раздражало, главное — пострадавший идет на поправку.
Стараниями опекуна за ночь я хорошо отдохнула, благо было не так жарко, как днем. «Страсти» вокруг меня улеглись, относительно, конечно, но все-таки. Джар привнес чувство безопасности в мою жизнь. Плававшие в озере мужчины перебрасывались короткими фразами на ранте, дурачились и смеялись. Выглядели словно отдыхающие на пляже. Как говорится, вокруг светло, тепло, мухи не кусают. Журчит вода, я чистенькая и довольная. В общем, сегодня все воспринималось легче и позитивнее. Словно Хойт с Димой погибли не вчера; и на эту планету я тоже не падала в полной неизвестности — выживу или нет. Еще поймала себя на печальной мысли: живу лишь одним, именно сегодняшним днем, радуюсь настолько малому, что страшно подумать о завтра.
Мясо мы съели вчера, поэтому завтракали запасами из спасательных капсул. Разбавили сухпай фруктами. Потом командир распределил обязанности между космодесантниками. Часть будет обеспечивать охрану лагеря, другие пойдут на разведку, а сам с Илэром — охотиться. В лагере с Вьятом остался Арш. И я, не показывая вида, что до сих пор боюсь его, попросила Джара взять меня с собой под предлогом прогуляться и посмотреть здешние красоты.
Судя по мрачному лицу Арша, настоящая причина моего горячего желания пойти в неизведанный лес с Джаром, тайной не стала.
Переступить невидимую границу между освоенной каменной площадкой у озера и растительным «миром», из которого прямо ко мне тянулось множество стеблей и веток с листьями невообразимых расцветок и форм, было страшно. Но вот ветки качнулись, широкая надежная спина опекуна скрылась в буйной растительности — и я, не раздумывая, поспешила за ним. Прошла несколько метров и решила пообщаться:
— А можно мне узнать…
— Тихо! — шикнул на меня Джар. Через несколько мгновений резкий отказ смягчил негромким пояснением: — Лес любит тишину, а мы — мясо. Поэтому идти будем молча.
Илэр, смерив меня понятливым, снисходительным взглядом, о чем-то шепнул напарнику и начал забирать влево. Конечно же мужчины сомневались в успехе охоты, когда рядом с ними, бесшумными десантниками, будет «прогуливаться» — хрустеть сломанными ветвями, сопеть от духоты и натуги и топать как слон, — Таяна Синичкина, поэтому разделились. А я прикусила язык, ну хоть обратно не отправили.
Джар вскоре удивил: почти незаметно тряхнул кистью — и в его ладони, словно из ниоткуда, как у фокусника, появилось узкое матовое стальное лезвие с плоской черной ручкой. Я невольно протянула восторженное: «О-о-о...». Здорово, высокотехнологичный девайс космодесантников еще и холодным оружием служит. Хорошо придумали! Затем мой спутник по ходу дела резал длинные гладкие прутья и вскоре сплел широкое блюдо. По окончании свернул его в толстую трубку и сунул под мышку, а нож исчез на предплечье.
— Это для фруктов? — шепотом спросила я.
Он с улыбкой кивнул.
Мы постепенно спускались вниз, осторожно ступая по мягкому растительному опаду, и я увлеклась, разглядывая яркий полярный лес. Преобладали деревья с толстыми стволами, высокие, с широкими, пышными, разноцветными кронами, сквозь которые пробивались лучи светила. Множество света и красок, смешиваясь, придавало лесу фантастический, нет, сказочно-причудливый, феерический вид. Вчера, глядя на этот лес сверху, я сравнивала его с разноцветным океаном, напоминавшим осенние таежные массивы на родине. А оказавшись среди этого великолепия, была приятно ошеломлена буйством красок и запахов.
Мы ушли примерно на километр от лагеря, когда я ощутила тонкий привлекательный аромат. Потянула носом, пытаясь сообразить, что бы это могло быть, и услышала от Джара тихое предупреждение:
— Сейчас проблемный участок пройдем. За ним растет дарука, ты за ужином ее пробовала.
Чем дальше, тем запах, вскоре перебивший все остальные, становился более сильным, зовущим, кружил голову от восторга и желания вдыхать и вдыхать. Вдруг пейзаж изменился, словно кто-то провел невидимую границу. Многоцветье осталось позади, а мы шагнули в прекрасный сад, устланный грязно-розовым мхом, будто мягким ковром, впору разуваться. На симпатичных невысоких деревцах висели сочные с виду плоды, похожие на персики, выглядевшие настолько аппетитно, что я сглотнула слюну.
Идущий на шаг впереди Джар смотрел то на экран сканера, то по сторонам и хмурился. Почему хмурился? Зачем вообще куда-то идти, когда здесь полным-полно чудесных фруктов? У меня аж зубы заныли, до чего захотелось попробовать наверняка нежную ароматную мякоть, исходившую сладким соком. Вот они — ветки с глянцевыми зелеными листочками и нежно-розовыми цветочками, сами просились ко мне, буквально предлагая плоды, только руку протяни…
Завороженная тысячами оттенков божественно-прекрасного аромата, я сорвала ближайший плод. Ощутила его мягкую, бархатистую кожицу, льнувшую к руке, и восторженно выдохнула:
— Персик!
Но вкусить не успела — Джар резко выбил его из открытой ладони. Проводив тоскливо-голодным взглядом плод, я с ненавистью воззрилась на, оказывается, недоброго, хитрого пришельца и обиженно, зло зашипела:
— Ты что творишь?
И кинулась за вожделенной вкусняшкой, пока рант-конкурент не забрал себе все-все. Гад! Но он заступил мне дорогу. Ослепленная яростью, я бросилась на него и замолотила кулаками по груди, горячечно повторяя:
— Пропусти! Слышишь, пропусти! Я хочу, мне надо…
Джар, перехватив меня под грудью и прижав к себе спиной, настойчиво пытался достучаться до моего сознания, пока я извивалась и брыкалась:
— Не дыши этой дрянью, Таяна! Этот сад — огромный плотоядный организм, коварное растение, а плоды — ловушка. Если попробуешь — уснешь прямо здесь, на мху, и сама пойдешь на съедение корням.
Я безуспешно рвалась из стальной хватки Джара, пока его слова не пробились сквозь вязкий ароматный туман, застилавший разум. Перестала вырываться и невероятным усилием воли абстрагировалась от убийственного запаха, концентрируясь на голосе и руках державшего меня мужчины. Почувствовала его горячую ладонь на своей груди, другую — на животе. Я конвульсивно дернулась, но он крепко держал меня. Не больно, но очень чувствительно, особенно в тот момент, когда адреналин ураганом несся в моей крови. Возбуждение переросло в телесное и не менее острое. Все мои органы чувств пробудились, кожа в тех местах, где ко мне прижимались мужские руки, пылала, посылая жаркие волны желания, отдававшегося дрожью. Низ живота почти горел...
Мы одновременно замерли, ощутив перемены. Меня поглотила масса новых ощущений, неожиданных и потрясающих. Джар, если мой воспаленный мозг еще был способен соображать, почувствовал мое состояние и, вероятно, изменившийся запах. Крепче перехватил меня, приподняв над землей, и понес куда-то, будто пещерный человек пойманную самку. Я больше не сопротивлялась, отдавшись чувствам, откинула голову ему на плечо и смотрела, как бисеринки пота катились по его вискам, лоб прочертила глубокая морщина, выдавая дикое напряжение.
