- И как же ты намерен играть? - от подобной наглости я даже забыл, что его надо бояться.
Во мне начинало подниматься чувство праведного гнева. Хотелось хоть разок дать в оскалившуюся в усмешке морду. Ну, или на хвост наступить.
Вместо этого я сам получил этим хвостом по носу. Ой, бля, он же мысли читает!
- Верно, читаю. Я еще много чего могу сделать, несмотря на то, что находимся мы сейчас в твоем воображении. Но для начала я просмотрел жизни твою и Витора. Ты хочешь узнать, как жил мальчик, на которого часто злился?
- А что смотреть, наверняка ничего интересно. Он выбрал свою судьбу сам, - на этих словах мое сознание снова поплыло и как ни странно, но в подсознании я потерял сознание и сразу на смену темноте пришли образы из жизни Витора.
Пять лет. Любимый рыжий пони выкинул малыша из седла и тот ломает руку. Папа плакал, а отец прирезал бедную животину прямо на глазах у мальчика. Острое чувство боли даже не от руки, а от жалости прокатилось по телу. Чувства маленького Витора разрывало мне сердце. После этого появился страх перед отцом. Желание спрятаться при его появлении и не желание больше привязываться к животным, чтобы они больше не умирали.
Шесть лет, папа подарил певчую птичку в клетке и долго ругал за то, что мальчик ее выпустил на волю. Папа сказал, что здесь ей не выжить, слишком холодные зимы.
Семь лет. Витор впервые увидел наследного принца, такого красивого, по мне разлилась нега нежности. Желание находиться рядом, играть только вдвоем. Витор ходил хвостиком за пятнадцатилетним мальчиком до самого его отъезда из родительского дома.
Восемь лет. Началась учеба. Учитель преподавал скучно, было интересно читать книги самому, хоть и по слогам, но учитель злился и часто давал затрещины и бил по рукам.
Девять лет. Геральдистика это интересно, по ней можно изучать историю. Снова увидел принца. Так хочется его обнять, но страшно, вдруг ему противно?
Со всеми событиями ко мне приходили и чувства боли, одиночества, страха, радости, веселья, нежности и первой любви. От всего спектра эмоций кружилась голова, если в один момент было легко, то это чувство сменяло отчаяние или одиночество.
Десять лет папа занят, отца пытается избегать, только ужины совместные, но мальчику кусок в горло от страха не лезет. Учителя лебезят перед родителями и втихаря шпыняют ребенка. Снова приехал принц, перенимать опыт отца. Сколько радости испытал Витор от одной только мысли об этом. Вот они наедине общаются. Принц, обнимая мальчика сзади, показывает сад в бинокль, привезенным с собой, и украдкой трется о детскую попку. Вот он целует его, а на душе у меня бабочки порхают, ведь ему не противно!
"Маленькая шлюха!"
Слова ранят детское сердце сильнее кинжала. В душе пустота. Зачем так? Не хочу больше. Но принц приходит постоянно, каждую ночь.
"Нет! Хватит!" - я уже не могу понять, где мой крик, а где ребенка.
Окно, только один шажок и свобода…
В памяти снова всплывает образ выпущенной птички, а у меня вертятся строчки из песни БИ-2: "Отпустите синицу на верную гибель, пусть ее приласкает свобода…"
Хватит!
Очнулся я, лежа на кольцах хвоста в позе эмбриона и со все еще не прошедшей истерикой. Все время я считал Витора избалованным, вредным мальчишкой, а он… Стало стыдно перед самим собой. Я ведь даже не пытался разобраться в природе его поведения, а это была все лишь самозащита и своеобразная защита остальных от отца, который мог быть жестоким.
- Ты все также осуждаешь поступок настоящего владельца тела? - прошипел химер.
- Да. За жизнь надо бороться, а не разбрасываться.
- А что сделала ты сама? - перебил меня он.
Тут я ничего не мог сказать в свою защиту. Ведь поступил сам не лучше и вариантов решения проблемы больше, но мой собственный эгоизм разрушил мою жизнь и убил еще не родившееся дитя.
- Я понял. Чего ты хочешь?
- Вот это уже другой разговор.
Не знаю, сколько прошло времени в этом пространстве, но к моему удивлению дух сначала прочитал лекцию о мироздании, а потом, усадив в неудобную по всем параметрам позу, заставлял медитировать. Я был в шоке, поняв, что и в подсознании можно уснуть, как только меня разбудили затрещиной. Периодически мы прерывались на получасовые беседы, в которых постепенно знакомились друг с другом.
Все закончилось так же, как и началось. Я оказался в темной пустоте один. Следом появилась тяжесть и дискомфорт, уже через минуту я пытался открыть глаза, щурясь от яркого света. Голова шумит, во рту как стадо баранов прошлось, главное - точно знаю, что без денег, и в постели как ни как лежу. Точно вчера бухнули… Вот только веселье спало сразу, как вспомнились события вчерашнего дня.
Возле меня тут же нарисовались дед, Минос и лекарь. Еще Леон стоял в дверях, но его я сразу не разглядел.
- Он очнулся! - от радостного ора Алекса над ухом глаза сами распахнулись, как у совенка.
Вот засранец, чуть до Кондратия не довел.
Все сразу подорвались к моей тушке.
- Как ты, Витор? - дед, казалось, постарел, а может это из-за теней залегших под глазами.
- Ну, и напугал ты всех нас, - с облегчением выдохнул Минос.
- В стороны. Мне надо его осмотреть, - ворчал лекарь, пытаясь оторвать прилипшего ко мне Алекса.
- А что случилось? - какое-то прямо чувство де жа вю.
- Ты был в бреду две недели, - наконец подал голос Леон.
Ох, не хрена себе! Это меня что ли химер столько продержал? Чувствовал я себя превосходно, о чем всех и проинформировал, прося оставить наедине с дедом. У меня назрела куча вопросов в отношении меня прошлого и мне хотелось бы их прояснить.
- Деда, что ты знаешь о том времени, когда я пытался покончить с жизнью? - задал вопрос, как только мы остались вдвоем.
- Я знаю только по письмам твоих родителей о неразделенной симпатии к наследному принцу, но настоящие мотивы, думаю, знаешь только ты один. Почему тебя вдруг заинтересовал именно этот вопрос, спустя столько лет?
- Я хочу знать официальную версию. Я все вспомнил, - чем больше я рассказывал о произошедшем, тем сильнее мрачнел дед.
Такого поворота событий он явно не ожидал. Я сказал, что мне необходимо побыть одному и на некоторое время уехать в домик в горах. Мне надо успокоиться и все обдумать, а также я надеюсь, что родителям об этом он ни слова не напишет.
Как бы сильно дед не волновался, но с рассветом я выехал, взяв с собой приличный запас пищи и сменной одежды. Мне действительно надо было побыть одному.
