Поскорее закончив с мытьем, вытершись и нацепив халат, я поспешно схватилась за телефон, набрав название нашего города и имя, фамилию, отчество хвостатого.
Первый же результат поискового запроса выдал:
«ООО «Выход», руководитель — Финик Андрей Андреевич, учредитель Финик Андрей Андреевич, основной вид деятельности — Деятельность по предоставлению прочих вспомогательных услуг для бизнеса, не включенная в другие группировки».
Прочие вспомогательные услуги? Что это такое вообще? Что-то юридическое?
Что ж, теперь, по крайней мере, я знаю, чем Финик занимается. Или не знаю, потому что название принадлежащего ему ООО мне не говорит ровным счётом ничего.
Я прокрутила ленту поискового запроса, но никакой дополнительной информации в ней не было. ИНН, ОГРН, адрес, по которому значился офис в центре города. «ООО «Выход» — поможем найти выход из любой ситуации».
Увиденный слоган насторожил. Если бы я не знала о покушении, быть может, я и не подумала бы на криминал, но сейчас в голову упорно лезли мысли о том, что Финик может быть связан с чем-то нехорошим.
Впрочем, сейчас это не имело ровно никакого значения, если этот человек поможет мне вернуть ребенка, я закрою глаза на его любые проблемы с законом, если таковые есть. Или почти на любые.
Время ползло медленно, как муха, застрявшая в варенье. Я не находила себе места, снова и снова возвращалась мыслями в тот момент, когда приходили из отдела по делам несовершеннолетних, и прокручивала его в голове. Я плохо что запомнила, но, как это обычно бывает, раз за разом пыталась отыскать ту точку, когда я еще могла не допустить случившееся. Винила себя в том, что
была недостаточно умна, недостаточно собранна, я не сделала всего, что от меня требовалось — и вот результат.
Когда самобичевание достигло наивысшей точки, я решила, что нужно проветриться. Ирен говорила что-то о кухне. В моем понимании люди делились на два типа: те, кто заедают стресс едой, и те, кому кусок в горло от волнения не лезет. Я относилась ко второму, но можно было хотя бы попить водички. Кажется, я со вчерашнего дня ничего не ела.
Кухню нашла быстро. В термопоте уже была подогретая вода, и я решила, что горячий сладкий чай будет сейчас кстати. Поискав взглядом пакетики с заваркой, открыла первый попавшийся шкафчик.
И тут же закрыла.
Что за розовая фигня там сидит?
Подавив первый порыв броситься наутек, снова взялась за дверку и медленно потянула на себя. Внутри, на открытой сахарнице, сидела маленькая девушка с двумя бесцветными крылышками. Огромные глазищи ярко-розового цвета, такого же, как и длиннющий сарафан, надетый на нее.
Это галлюцинации?
— Привет, — сказал розовый глюк и отправил себе в рот кусочек сахара.
Сверкнули острые маленькие зубки, и мне еще больше стало не по себе.
— Привет, — хрипло ответила, незаметно щипая себя за руку.
Может, я сплю? Ирен сказала, в доме никого, кроме нас.
— Не говори Андрею, что видела меня. Он опять будет грозить, что крылья пообрывает, — вздохнула девушка, заедая печаль еще одним кусочком.
Судя по тому, что рядом с ней уже лежала одна пустая коробка из-под сахара-рафинада, сидит она здесь давно.
— А он может? — уточнила я, все еще не зная, как относиться к неожиданной находке.
— Может. Но ведь не сделает. И чего только зря шипит? — пожала плечами розовая. — Нервный он последнее время.
— Ты фея? — на всякий случай, уточнила я.
— Сама ты фея! — оскорбилась розовая. — Навка я.
— Понятно, — на самом деле, ничего не было понятно, но продолжать разговор было опасно для психики. — Я, пожалуй, пойду. Приятного аппетита.
— Угощайся, — кивнула на сахар девушка, поедая очередной кусочек.
Я вымучила из себя улыбку и, отрицательно мотнув головой, захлопнула дверь.
Все, что я видела до этого, вполне укладывалось в рамки нормального. Хвост можно пришить, гипнозу можно научиться. Но розовая фея в шкафу? Нет, это что-то за гранью.
Наверное, у меня в какой-то момент поехала крыша, и теперь я лежу в доме для умалишенных и пускаю слюни. А все, что случилось — плод моего воображения.
Впрочем, после встречи с феей я наконец смогла взять себя в руки. Нереальность происходящего помогла отстраниться от переживаний.
Снова поднявшись наверх, я просматривала в интернете статьи об извлечении из семей детей опекой и как действовать в подобных ситуациях.
В какой-то момент мне показалось, что я слышу внизу детский плач. Первой мыслью было, что я спятила и выдаю желаемое за действительное. Сердце замерло, не желая допускать напрасную надежду, глаза против вновь воли наполнились влагой.
Кажется, сегодня я побью все рекорды по количеству пролитых слез.
Я бежала вниз, перепрыгивая через ступеньки.
Когда я увидела Алечку, плачущую, завернутую в чужое одеяло, с покрасневшими как от диатеза щечками, то лишь всхлипнула и протянула к ней дрожащие руки.
Финик бережно передал ее мне и улыбнулся. Кажется, я впервые видела такую его улыбку — не насмешливую, а искреннюю. Словно то, о чем он в этот момент думал, было нечто прекрасное.
— Кажется, у нее аллергия на смесь, которой ее накормили.
— Милая моя… — слезы текли по моим щекам, я прижималась губами к лобику и щечкам ребенка, до безумия счастливая. — Спасибо.
Малышка потихоньку успокаивалась. Поддавшись порыву, я одной рукой обняла Финика и уткнулась ему куда-то в шею.
Он напрягся, я почувствовала, как он осторожно положил руку мне на спину, слегка сжимая.
— Спасибо, что доверилась мне.
Алечка, которой наша поза явно доставляла дискомфорт, снова начала кричать, мы оба вздрогнули и отстранились, разрушая магию момента.
— Как? Как тебе удалось? Это было сложно? — я подняла на Финика благодарный взгляд, укачивая малышку.
— На самом деле, нет, — ухмыльнулся он, вновь превращаясь в самодовольного богатого засранца, которым и был. — На самом деле, видимо, или тебя обманули, или ты просто что-то не так поняла. Или и то, и другое вместе. Если бы ты успокоилась и внимательно прочитала документы, то смогла бы вернуть малышку и сама. Все что мне понадобилось — это подделать несколько твоих подписей и стребовать один старый долг.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я, снова в уме прокручивая сегодняшний злополучный вечер.
— Не было никакого акта об отобрании ребенка, как я думал изначально. Тебя уговорили подписать заявление о размещении ребенка в дом малютки. Ты, должно быть, на эмоциях вообще отключилась от реальности.
— То есть, я сама отдала свою малышку? — ужаснулась я, съедаемая чувством вины. Вспомнилось, как меня настойчиво убеждали подписать документы, как говорил, что мне будет проще, если ребенок будет под присмотром. — Но… зачем им это было нужно?
— Понятия не имею, но, в общем, те, кто к тебе приходил, были правы. Твой дом сейчас не место для проживания с маленьким ребенком.
— Я ужасная мать, — я прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать эмоции.
Неужели все так и было? Я сама отдала свою дочь?
— Тут все документы, мне пришлось их взять с собой. И вот еще, — Он поморщился, когда в руках у него оказался кривоватый ключ от навесного замка, — Не слишком надежная у тебя защита, но сама понимаешь, я торопился и закрыл тем, что было.
— Спасибо…. Андрей. Правда, большое спасибо, — выдавила я из себя, понимая, что еще не скоро смогу отпустить ситуацию. — Я не знаю, зачем ты нам помогаешь, но это очень много значит для меня. Ты не против, если я поднимусь? Я наверху оставила свои вещи. И можно, я халат возьму? Иначе мне просто не в чем дойти до дома, чтобы там переодеться в чистое.
— Стоп. Стоп. Стоп, — Финик выставил перед собой раскрытые ладони, — по моему, мы оба сейчас пришли к выводу, что дом не годится для проживания с малышкой. Как я уже сказал, вернуть твою дочь было несложно, и я все еще чувствую себя обязанным. Ты ведь не забыла как мы познакомились? Может, хотя бы переночуешь здесь? Искупаешь ее как следует. Мне сказали, новорожденных надо каждый день мыть.
