— Помоги мне вернуть дочь. Пожалуйста, — я подошла к его креслу вплотную, не решаясь посмотреть в глаза.
— Хорошо. Помогу, — вскинула голову, не решаясь поверить в услышанное, и наткнулась на оценивающий взгляд снизу вверх. — В конце концов, ребенок должен быть с матерью. Но у меня будет одно условие.
Я усилием воли подавила нехорошее предчувствие, шевельнувшееся внутри. Тяжело сглотнув ставшую вязкой слюну, на пределе слышимости выдохнула:
— Все что захочешь.
Внутри все сжалась от опасения того, что может последовать за этими словами.
— С этого момента тебе запрещается говорить мне «нет».
— Я… — запнулась, не в силах договорить.
Алечка сейчас была не со мной. В чужом месте, с чужими людьми.
Ощущения в этот момент были такими, словно я подписываю себе смертный приговор.
— Я согласна, — с трудом выдавила из себя.
В конце концов, не говорить «нет» не значит во всем соглашаться.
— Отлично. Тогда начнем… — на его лице медленно расцветала хищная улыбка.
Я резко втянула в себя воздух, внутренности скрутило узлом в ожидании того, что же уготовила мне судьба. На что же я подписалась? Пауза затягивалась, Финик не спешил с оглашением вердикта.
— Начнем… спасательную операцию, — наконец договорил он, насмешливо прищурившись. — Или у тебя были другие предложения для начала?
— Э… нет… да… то есть, спасибо.
Я растерялась, не понимая, как себя следует вести.
— Для начала — у тебя остались какие-нибудь документы? Тебе должны были вручить копию…
— Остались дома, — с трудом припомнила я оставленные инспектором бумаги.
Финик выглядел так, словно решал в уме математическую задачку.
— Значит так, сейчас я схожу за ними, затем сделаю пару звонков и съезжу кое-куда. Ты в это время побудешь здесь. Ирен за тобой присмотрит. Хорошо?
Я буквально задохнулась от возмущения и протеста. Я хотела бы пойти с ним, даже если не смогу помочь, а буду просто молча находиться рядом — это будет деятельное ожидание, а сидя здесь, я просто сойду с ума от беспокойства. Ну а если все равно оставаться — то не все ли равно где? С большей пользой я проведу время дома, заняв руки хоть каким-нибудь делом. И уж точно мне не хочется, чтобы за мной присматривала Ирен. Да меня передергивало от одного ее вида!
Я уже хотела возразить и объяснить все это Финику, как наткнулась на его насмешливо приподнятые брови. Я обещала не говорить ему «нет».
— Может, я лучше схожу с тобой за документами? — с надеждой спросила, но тот лишь покачал головой.
— Дом закрыт, открыт? Вот и славно. Я сам все сделаю, не переживай. Останься. Мне будет спокойнее, и я быстрее смогу решить твою проблему.
Он тяжело поднялся, как-то тоскливо посмотрел в сторону лестницы на второй и третий этаж.
— Ладно, не буду переодеваться.
Он, не прощаясь, подошел к двери, надел ботинки, взял висевшую на вешалке ветровку и, набросив ее на голое тело, кинул напоследок:
— И да, у тебя листья в волосах застряли.
И вышел.
Глава 6
Я машинально провела рукой по волосам, ощущая, что их действительно неплохо бы привести в порядок. Хороша же я, должно быть, со стороны. Грязная, вымазанная в земле, с опухшим лицом и красным носом. Да уж, а еще возомнила о себе, что могу быть в чьем-то «вкусе».
Рассеяно уселась в кресло, еще сохранившее тепло хозяина особняка. Андрей Финик. За все это время я так и не спросила, откуда у него хвост и кто он вообще такой. Впрочем, помимо этого, была еще одна странность, которая не давала мне покоя.
Неужели у него все так плохо с ногой? Когда я впервые его увидела, мне показалось, что он серьезно ранен, но спустя всего полчаса-час после происшествия он выглядел подозрительно бодрым. И вот теперь он то хромает, то показывает чудеса ловкости и скорости, то снова морщится, когда наступает на ногу не слишком удачно.
Но и его хвост, и проблемы с ногой меркли, когда в уме всплывал один-единственный вопрос — почему он мне помогает? Если бы он потребовал заплатить, продать ему дом, да даже провести с ним ночь — что угодно, что имело бы вполне конкретное выражение — я бы могла понять. Но не говорить ему «нет»? Все равно, что «не спорь со мной». Вроде как ни к чему конкретному не обязывает, но, вместе с тем, дает большой простор для манипуляций с его стороны. И явно намекает на то, что он намерен продолжить общение. Странно, очень странно. И главное, какой ему от этого прок?
Я уже слишком взрослая, чтобы верить в чудеса или наивно полагать, что Финик мог в меня влюбиться. Уже была замужем и знала, как выглядит наполненный любовью взгляд. Финик смотрел на меня иначе. Порой насмешливо, порой взбешённо, порой со странной смесью нетерпения и какого-то затаенного предвкушения.
— Ну что за чёрт! — я вздрогнула, услышав раздосадованный голос Ирен. — Ушел-таки.
Увидев, что я подняла голову, красотка фыркнула:
— Не смотри так на меня, — и, чуть помедлив, задала вопрос, которым окончательно вбила меня в ступор. — Ты в курсе, что ты странная?
— Я?! — это так развеселило, что я не удержалась от смешка, а затем еще от одного, и еще.
Слезы снова полились из глаз, а я смеялась и плакала одновременно, не в силах остановиться. И это я странная? У одного — хвост, другая — Кашпировский в юбке, а странная — я?!
— Точно. Странная… — рассеяно отозвалась Ирен.
Это лишь усугубило мою истерику. Кажется, это место дурно на меня влияет, я медленно схожу с ума…
Как же там моя девочка?
— Если что — я в маленькой комнате вон там, — поспешила ретироваться Ирен, ткнув пальцем куда-то под лестницу. — В доме, кроме нас, никого нет, захочешь есть — еда на кухне. На втором этаже две гостевых комнаты, сразу как заходишь — справа и слева, так что отдохнуть можешь там, выбери любую.
Оставшись одна, я кое-как успокоилась и, утерев слезы, и решила первым делом подняться в те самые комнаты, про которые говорила Ирен. Беспокойство за Алю почти лишало возможности думать о чем либо еще, и я усиленно гнала от себя дурные мысли, надеясь, что такой богатый человек, как Андрей Финик, должен оказаться еще и достаточно влиятельным, чтобы обойти маховики государственной машины. У него обязательно должно получиться помочь нам с малышкой.
Я выбрала гостевую с левой стороны. Огромная кровать, телевизор во всю стену, дорогие портьеры на окнах.
Она чем-то неуловимо напомнила мне нашу с Ваней спальню. У нас так же висел телевизор напротив, и мы любили, обнявшись, лежать и смотреть вместе кино. Несмотря на горечь утраты, сейчас эти воспоминания не делали больно. Видимо, я просто была до такой степени вымотана, что еще хуже вечер просто уже не мог стать.
Впрочем, в фильмах и книгах после такой фразы героя неприятностей у него всегда только добавлялось, так что лучше было не зарекаться.
Взглянув на себя в зеркало, украшавшее дверь в ванную, я поняла, что сильно польстила себе, когда решила, что Финик может на меня позариться. Перепачкана была не только одежда, но и лицо, штаны с задней стороны, правый бок. Боже, да я же всего раз упала! Неужели так извозилась?
В таком виде я даже на диван сесть не смогу, не побоявшись, что после этого мне не придётся за свой счет делать перетяжку дорогущей мебели.
Нужно было помыться. А учитывая, что душ я принимала последний раз в роддоме, мне действительно это было необходимо.
В ванной висел халат, и я решила, что раз он тут, то приготовлен специально для таких случаев, и, сбросив с себя грязную одежду, включила воду и с удовольствием подставила лицо горячим струям.
Вода монотонно шумела, выгоняя из головы навязчивые мысли, помогая успокоиться и настроиться на то, что все будет хорошо.
Подставляя лицо теплым каплям, я неожиданно поняла, что не сделала кое-что, что давно должна была сделать. Еще в тот момент, как узнала имя моего соседа. Если он и правда такой богатый и влиятельный человек в нашем городе, то о нем обязательно должна быть хоть какая-нибудь информация в интернете. Почему я сразу не проверила?
