— Ну вот, — со знанием дела кивнул доктор. — Уберете сопли, сразу будет кушать. Документы есть? Нам нужно заполнить бумаги на вызов.
Свекровь тут же подскочила ко мне, буквально подхватывая малышку. Я сильнее сжала руки, не желая передавать Алечку этой женщине. Но меня поторопили:
— Пожалуйста, документы. Свидетельство о рождении, полис… — со вздохом повторил доктор.
— Сейчас… — я выпустила дочку из рук, позволяя свекрови забрать ее, а сама кинулась туда, где хранила все важные бумаги.
Алечка вновь заплакала, я кинулась к ней, но свекровь, покачивая, унесла ее в кухню, а меня остановили врачи:
— Вот тут нужна подпись ваша.
Когда я расписалась, они поднялись и направились к выходу. Я закрыла за ними дверь и побежала в кухню.
— Тихо, — шикнула на меня Инна Эдурдовна, — только задремала.
И действительно, малышка на ее руках, сопя от соплей, наконец заснула.
— Поешь пока, я покачаю. А то ведь кожа да кости! — глазом не моргнув, начала отдавать команды женщина. — Да надо в аптеку сходить, что ей прописали?
Вздохнув, я решила не пороть горячку раньше времени. Помощь мне сейчас и правда не помешает. Если уж так хочется кое-кому поиграться в заботливую бабушку, то пусть действительно сходит и купит необходимое.
— Тебе денег надо? Хватит на… как тут написали… не вижу ничего… апира… — начала по слогам читать женщина.
Кто там говорил про не пороть горячку? От этого снисходительного тона и наглости у меня буквально сорвало крышу.
— Мне от вас ничего не нужно! Ни денег, ни притворного участия! И верните мне уже моего ребенка! Вы от нее отказались, так что нечего из себя изображать заботливую бабушку! — я забрала малышку, и из-за смены положения она моментально проснулась и заплакала.
— Ну вот… А я только ее укачала, — женщина словно не слышала претензий.
— Без вас справлюсь, она моя дочь, и я прекрасно знаю, как с ней обращаться. Выметайтесь уже из моей квартиры! Не так ли вы мне сказали в свое время?
— Ну и злопамятная же ты, — фыркнула та, по-прежнему не двигаясь с места.
Аля, поворачивала головку в поисках молока, хватала ртом воздух. Каждый раз когда она закрывала рот и судорожно пыталась вдохнуть, а у нее не получалось, она испуганно начинала плакать. У меня горло перехватило от жалости.
— Да тебе ее не укачать, она ж молоко чует и просит! Давай уже. Не мучай ни себя, ни ребенка. Ты ж молодая, быстрее до аптеки сходишь…
Я понятия не имела, как так вышло, что я все же позволила ей взять Алечку. Должно быть, всему виной моя растерянность и то, что сказанное насчет молока было похоже на правду.
— Никуда я не денусь. Клянусь могилой Ванечки. Уже давно бы обернулась. Тут за парком ближайшая аптека. Десять минут туда и обратно, если быстро… А-а-а, — напевала себе под нос Инна Эдуардовна, качая малышку, и под ее монотонное завывание та действительно начала понемногу успокаиваться.
— Иди уже, — шепотом поторопила она меня, — а то сейчас проснется, есть захочет. Грудное вскармливание должно быть по требованию, а у ребенка сегодня такой стресс…
— Что-то вы не думали о грудном вскармливании, когда жалобу писали, — сквозь зубы процедила я, боясь говорить громко, чтобы не разбудить малышку снова. — Ее в опеке накормили какой-то смесью, от которой по всему лицу диатез пошел.
— Смеси сейчас одна химия, — со знанием дела покивала свекровь, снова игнорируя мою первую фразу. — А моя внучка должна быть на всем натуральном.
Мне кажется, или она под дурочку косит?
Вдруг где-то над ухом я услышала тоненький, еле слышный голосок:
— Если пойдешь, сахарку не забудь, — подняв голову, увидела, как из-за двери выглядывает розовое недоразумение.
— Присмотри за ней, — шепнула я одними губами и, взяв деньги и рецепт, направилась к выходу.
Кто бы мог подумать, что я добровольно оставлю Алю с этой ее бабушкой? Пусть и ненадолго.
На улице еще царила утренняя прохлада, прохожих почти не было. Впрочем, в парке, через который шла, уже гуляли мамочки с колясками. Я торопливо оглядывалась — кажется, никого подозрительного. До аптеки добралась без приключений. Сунула торопливо листочек с названиями и купюры в маленькое окошечко.
Как же там Аля? Беспокойство за дочь не отпускало. И какой черт меня дернул все-таки согласиться и самой пойти в аптеку? Что я буду делать, если у меня украдут ребенка? Куда побегу? Сама же сейчас чуть ли не на осадном положении!
Не выдержав, едва снова оказавшись на улице, пустилась бежать. Встающее над домами солнце слепило глаза. В парке народу не прибавилось, я быстро огибала его по краю, уже видя издалека свой дом. Ох, а ведь что Ваниной матери стоит сейчас взять все документы на ребенка, вызвать такси и уехать? И никакая навка ее не остановит, ведь та сама говорила, что еще маленькая и ничего не может. Наоборот, только укорит похищение, испугав свекровь и придав ей скорости.
Дорога была отсыпана из мелкого гравия, а на ногах у меня — тонкие дешёвые кеды. Неудачно наступив только-только зажившей пяткой на острый камень, я запнулась. Ну что за невезение сегодня?!
— Тетенька, вы не видели мою маму?
Я обернулась, позади стоял мальчик лет пяти.
— Нет, не видела, — растерянно откликнулась, озираясь вокруг. Как назло, никого, кроме меня и мальчишки.
— Мы пошли в магазин, а потом сюда, а потом я качался на качелях и был на горке. А теперь не могу ее найти. У вас есть ее телефон?
— Эм… нет. Я не знаю номера твоей мамы.
Кто там говорил про невезение? Да я просто понятия не имела, каким оно на самом деле бывает! И что мне делать? Искать вместе с мальчиком его маму? Или бежать скорее к своему ребенку? Как назло, даже не было телефона, чтобы вызвать полицию и сдать мальчишку другим, чтобы решали его проблему.
— Как мне тогда маму найти? — ребенок, кажется, был готов вот-вот разреветься.
Ругаясь про себя, развернулась и, слегка прихрамывая, направилась в сторону игровой площадки.
— Сейчас попросим у кого-нибудь телефон и позвоним дядям полицейским. У них есть собаки и устройства для поиска. Они живо твою маму отыщут, — попыталась объяснить я ребенку, но, кажется, того мои слова лишь напугали.
— Но она мне сказала здесь ждать! Я тут буду! — мальчик вцепился в мой рукав. — Что если я уйду, а она придет?
— Да тут же рукой подать, весь парк как на ладони! — попыталась урезонить его я. — И ты же говорил, что качался на качелях, наверняка она там тебя искать и будет.
— Нет, она знаете, какая строгая? Если сказала здесь, значит, здесь, — надулся ребенок.
— Мать моя женщина… — выдохнула я, начиная терять терпение. И заметила, что как раз в нашу сторону шел высокий молодой мужчина в форме и фуражке. Кажется, участковый. Облегченно выдохнув, я подхватила мальчика за руку и потянула в его сторону:
— Здравствуйте. Этот ребенок говорит, что потерялся, — скороговоркой проговорила я.
Участковый не сразу нашелся, переводя взгляд с мальчика на меня и обратно.
— Так, давайте по порядку. Что случилось?
— Мальчик сказал, что потерял маму. Окликнул меня. Буквально минуту назад. Я очень тороплюсь, так что передаю его вам.
— Подождите-подождите, гражданка, — он отступил, кивая куда-то в сторону. — Вы же его нашли, мне, как минимум, надо ваши данные записать.
— У меня нет телефона, и я правда тороплюсь…
— Но это же ребенок! — устыдил меня мужчина. — Давайте хоть до машины моей дойдем, вот тут рядом припаркована. Уж в участок вас не поведу, запишу быстро с ваших слов, что случилось, адрес ваш скажете, на всякий случай. А потом идите куда хотите. Уложимся в пять минут.
Я шумно выдохнула. Ну и что мне делать?
— Давайте, только быстро, — торопливо кивнула я.
Машина участкового действительно оказалась рядом. Чёрная иномарка с тонированными стеклами. Угу. Вот и верь в честность и неподкупность полиции после этого. Вряд ли на зарплату госслужащего можно себе подобное позволить. Мальчик шел за мной за руку, больше уже не пугаясь и не стеная насчет того, что мама его не найдет. Хоть кто-то успокоился, а вот я накручивала себя все сильнее с каждой минутой.
