«Мы организовали нападение на жителя ближайшего дома, соответственно там сейчас масса полиции, — сообщил шеф».
Хотелось сказать «Спасибо», но нельзя было, и потому я продолжала делать вид, что слушаю музыку. И улыбаться.
Когда уже почти подлетела к дому, шеф внезапно сказал:
«Шейри, ты аналитик. Ты лучший аналитик из всех, с кем мне приходилось работать. Влюби его в себя.»
И я испытала своеобразный шок, пришлось снова руку гладить, чтобы не выйти из образа.
«Детка, мы не смогли найти концов ни продавца, ни покупателя. Следов нет. Деньги возникли на счету аукционной компанией и исчезли в неизвестности. Отследить поток не удалось. Зацепок нет».
Вот дерьмо!
«Решай, мы можем вытащить тебя сейчас, но у нас ноль зацепок. А можно рискнуть. Знаю, что звучит бредово, но ты аналитик, Шейри, продавец в любом случае будет взаимодействовать с тобой. Рискнем?».
Влюбить в себя этого ублюдка? Ну, как аналитик я могла сходу сказать - без вариантов. Достаточно было вспомнить дневник дочери сенатора и сопливую окруженную сердечками запись «Миссис Саманта Гес Мейкон». Конечно тринадцатилетняя девочка не была аналитиком моего уровня, но что-то мне подсказывало, что и у меня шансов не будет. Этот мужик уже получил за меня пять с половиной миллионов кредитов — безумная сумма, мне до конца жизни столько не заработать, а вот на мне уже заработали, причем успешно.
«Ты аналитик, — повторит шеф. — А он всего лишь мужик. Давай, Шейри, если сумеешь зацепить его, зацепить основательно, он отменит сделку. А это скандал и возврат денег. Нас, как ты понимаешь, интересует второе».
Я понимала.
Я все понимала, я не врубалась только в одно - как я смогу зацепить того, кого даже не знаю.
Сегодня я столкнулась с четырьмя — взгляд в парке, Ирд с верным псом, незнакомец в толпе и Дик в библиотеке. И у меня нет гарантий, что один из них является тем самым Гесом Мейконом, урод вполне мог держаться поодаль.
Но с другой стороны - шеф прав, иных вариантов нет, кроме как скрыться на базе и поставить под срыв всю сделку. Но в этом случае сделка попадает под форс-мажор и возврата денег не будет, а, следовательно, мы останемся без зацепок, без данных, без ничего. И полгода пожирания салатов летят ко всем бракованным навигаторам.
— Да, — просто сказала я.
И услышала, как резко, словно у него груз упал с плеч, выдохнул шеф. Помолчал несколько минут, затем начал говорить:
— Шейри, запомни, мы мужики— прямые как палка. Мы влюбляемся в тех, кто любит нас, но остается недоступен. Запомнила?
Шеф я бы сейчас могла сказать вам много нового о мужиках, их чувствах, влюбленности, любви и прочее, но нельзя, это, во-первых, и бессмысленно, во-вторых.
И я промолчала, грустно улыбаясь разыгравшейся над городом грозе. Гроза была восхитительна, сильная, порывистая, оглушающая громом, ослепляющая молниями. Вообще люблю дождь. Сильный дождь, смывающий всю эту шелуху и грязь, заливающий дороги водяными потоками, уносящий отчаяния, сомнения, страхи...
Я была такая как дождь — мрачная, задумчивая, сильная и с грозой, а мне приходилось играть яркий солнечный луч не менее яркого солнечного дня. И шеф не прав, с: мужиками не все так просто, как хотелось бы, но одна зацепка есть—они, как и все хотят быть счастливыми. Они летят к свету, к солнцу, к теплу. И они любят одерживать победы, всегда и во всем. И еще много чего, что мне придется использовать.
Я вышла из флайта на стоянке перед домом, заплатила по кредиту, и разулась и держа туфельки, побежала по лужам, кружась и подставляя лицо ниспадающим с неба каплям воды, получая кайф от погоды как ребенок, как цветок, который наконец удосужились полить, как девочка-сплошная-радость, которая балдеет даже от дождя.
И растерянно остановилась, снова почувствовав взгляд. Обернулась.
На стоянке, во внушительном флайте сидел мужчина, огонек сигары подсвечивал его лицо жутковатым красным светом.
— Простыть не боишься, девочка- лучик? — низким хриплым голосом поинтересовался он.
И я узнала этот голос. Это именно он обнял меня сегодня в толпе, скрывшись затем так, что я даже не увидела его лица. Не видела и сейчас — только широкий квадратный подбородок, да сильную ладонь, тоже при каждой затяжке подсвечиваемую сигарой.
И секунда, всего одна секунда на анализ ситуации и выбор тактики поведения. Играть дурочку почему-то претило, и потому я, ступая на носочках, решительно подошла к флайту, похоже только что спустившемуся, и встав перед продолжающим сидеть мужчиной, прямо заявила:
— Это вы сегодня схватили меня на централь ной улице.
— Обнял, — ничуть не отрицая своей вины, поправил мужчина. — Извини, не удержался, — кривая полу усмешка, подсвеченная очередной затяжкой сигары.
И снова анализ ситуации и выбор поведения. Выбор? Скорее судорожный поиск. Ничего не найдя, еще раз прошлась взглядом по полуприкрытой сумраком могучей фигуре незнакомца, и честно призналась:
— Вы напугали меня.
И очередной затяжки не последовало. Мужчина опустил руку с сигарой, пристально, и я чувствовала его взгляд, вглядываясь в меня.
— Не надо так больше делать, пожалуйста, — практически просьба, но я вложила в нее то, что действительно испытывала — ощущение беспомощности и страха.
— Извини, — после секундного молчания произнес он. — Не хотел напугать.
Я постояла, опустив взгляд и разглядывая собственные ноги в увеличивающейся от дождя луже. Потом резко вскинув голову сказала:
— Спасибо.
— За что? — заметно удивился мужчина.
— Зато, что подлетели и поговорили, зато, что перестали быть пугающим и неизвестным. Правда, спасибо, а то мне весь день было не по себе. Доброго вечера. И еще раз спасибо, вы замечательный.
И не дожидаясь его ответа, который скорее всего не последовал бы, я повернулась и словно только что заметив дождь, побежала к дому.
Киборг- дворецкий придержал для меня дверь, искренне поблагодарила его и поспешила к лифту, все так же босиком. Влетела в лифт, нажала кнопку и уносясь ввысь, поняла вдруг, что улыбаюсь. Причем совершенно искренне улыбаюсь. Не знаю кем конкретно является тот мужчина, может тем самым Гесом Майерсом, но его озадаченное сидение во флайте мне понравилось.
А вот что не понравилось — стоило выйти
