Я шагнула под яркий свет магического шара, скидывая капюшон. Стражники вздрогнули, увидев, как в ярком свете вспыхнули мои волосы и тейтры, побледнели и быстро опустились на одно колено, шепча извинения. Я молчаливым призраком скользнула мимо их застывших фигур, открыла двери и с гулко бьющимся сердцем вошла в покои Айренира.
Здесь не было ни привычной роскоши, ни особого уюта. Временное пристанище кронпринца отличалось солдатской суровостью и простотой: деревянная мебель без изысков и никаких гобеленов или ковров. Стены и пол покрывали тщательно подогнанные плиты серого, с белыми прожилками мрамора.
Посреди комнаты, по обычаю на небольшом возвышении, стояла кровать. На снежно-белых подушках ярко выделялся заострившийся профиль темно эльфийского принца. Я задержала дыхание, разглядывая его осунувшееся лицо с плотно сомкнутыми веками: запавшие щеки, резко очерченные скулы, горькая складка меж изящных бровей… Странное чувство пронзило мое сердце. Нет, это была не жалость, это было нечто другое, более глубокое и чувственное. Почти не дыша, я шагнула к кровати по мраморным ступенькам и опустилась на колени рядом с изголовьем. Безотчетным движением схватила едва теплую руку Айренира, прижалась щекой к узкой ладони, вдыхая такой будоражащий запах его тела. Я чувствовала каждую мозоль на его коже, огрубевшей от постоянного владения мечом, но эти прикосновения показались мне нежнее шелка. Я видела, что аура принца почти восстановилась, но жизненных сил ему все еще не хватало. Было ясно, что целители погрузили его в восстанавливающий сон, но, сколько он продлится, я не смогла установить.
Несколько минут я целовала его пальцы, бессвязно шепча никому не нужные признания. Я твердо решила, что не уйду, пока он не очнется, и пока я не буду уверена, что с ним все в порядке. Но минувшие сутки не прошли даром для моего истощенного организма. В какой-то момент я устроилась поудобней: сидя на коленях, положила голову на грудь принца, прикрытую тонкой простыней, и прижала к губам его ладонь. Отяжелевшие веки опустились сами собой, и истерзанное сознание погрузилось в тяжелый сон.
Проснулась я от того, что Айренир вдруг застонал сквозь зубы и порывисто вздохнул. Я поднялась, настороженно глядя на него, но он продолжал спать. Сколько времени прошло, я не знала, да и не это волновало меня сейчас больше всего. Я смотрела на спящего принца и пыталась справиться с теми чувствами, что внезапно поднялись в моей душе.
Меня вдруг охватило непреодолимое желание дотронуться до него. Провести рукой по этой крепкой мускулистой груди, едва прикрытой тонкой простыней, попробовать на вкус гладкую пепельно-серую кожу, ощутить прикосновение его губ, таких сухих на вид, но я-то знала, как могут они дарить наслаждение.
Словно завороженная, я смотрела на эти губы с жестким изгибом, и странная горячая волна начала зарождаться где-то в глубине моего естества. Будто в трансе, не осознавая собственные действия, я приблизилась к кровати и нагнулась, чтобы хоть на мгновение почувствовать то, что чувствовала в своих снах. Его губы, удивительно чуткие, неожиданно раскрылись под моими, заставляя меня вздрогнуть и отступить.
Поддавшись минутной слабости, я даже не заметила, что мужчина уже не спит. Его руки резко сомкнулись, беря меня в плен, потянули, увлекая за собой. Я подняла голову, встречаясь с ним взглядом и замерла, обнаружив в его глазах темную страсть. Он заставил меня вытянуться на кровати, не отрывая пристального взгляда, в котором смешались лед и пламя, нежность и ни чем не прикрытое вожделение. Я испугалась, забилась в его руках, пытаясь вырваться, но он лишь зашипел сквозь зубы, еще крепче прижимая меня к своему горячему телу.
— Что вы делаете? — едва пролепетала сдавленным голосом.
— Целую свою жену, — ответил он тем самым хриплым тоном, которым разговаривал со мной в моих снах.
Он заставил меня вытянуться на ложе рядом с ним и, приподнявшись на локте, навис надо мной с хищным блеском в глазах. Этот взгляд заставил вспыхнуть мои щеки, а тело стать податливым и покорным.
Я чувствовала подавляющую силу, исходящую от этого мужчины, и эта сила принуждала меня безмолвно покориться его рукам. Я не могла, да и не хотела сопротивляться. Сердце бешено стучало в моей груди, дыхание стало таким прерывистым, будто я задыхалась от быстрого бега, а по телу горячими волнами разливалась сладостная дрожь.
Неосознанно облизав губы, я следила, как его лицо с заострившимися чертами приближается ко мне. Потемневшие от страсти глаза смотрели прямо в душу, завораживая и лишая последних крох самообладания.
Я застонала, когда его губы с неожиданной жаждой впились в мой рот. В одно мгновение я оказалась распластанной под ним, с поднятыми над головой руками, которые он с легкостью удерживал, сцепив мои запястья сильными пальцами.
Обескураженная, я замерла, не зная, что делать. Его губы смягчились, лаская мой рот чувственными прикосновениями. Я застонала, не в силах справиться с охватившим меня жаром. В голове все помутилось, когда горячие мужские руки с жадностью начали изучать мое тело.
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Айренир через чур бодр для того кто вчера едва выжил. В его движениях не было ни нежности, ни осторожности, наоборот, он точно клеймил меня каждым поцелуем, каждым прикосновением, как будто хотел наказать за все время моего отчуждения. Так солдаты берут женщин в захваченных городах. Я вцепилась освобожденными руками в его плечи, не зная, то ли оттолкнуть, то ли прижать.
Но эта грубая поспешность оказалась настолько возбуждающей, что я начала плавиться в его руках, как свеча. Я услышала тихий треск ткани, и прохладный воздух коснулся моей обнаженной груди. Горячие губы оставили мой рот, истерзанный страстным поцелуем, и двинулись вниз по шее: изучая, лаская, то покусывая, то зализывая. Они достигли полушарий груди и на мгновение замерли. Приоткрыв глаза, я обнаружила с каким восхищением Айренир смотрит на мое тело. Его лицо потемнело от желания, глаза сделались абсолютно черными. Я поняла, что пропала.
Издав приглушенный стон, он накинулся на мою грудь с такой жаждой, что я невольно выгнулась ему на встречу. Его губы обхватили розовую вершину, втянули в рот, обвели горячим языком. Я заметалась, пытаясь вырваться. Мне и в голову не приходило, что это может быть так остро, так чувственно, как прикосновение к оголенным нервам. Но мужчина крепко меня держал. Он навалился всем телом, подминая под себя, и теперь уже ничто не мешало ему продолжать свою сладостную пытку. Легкими прикосновениями его губы рисовали на моей коже пламенный узор, выжигая его будто каленым железом. Чуткие пальцы ласкали каждый сантиметр моего тела, постепенно освобождая от одежды. Он шипел сквозь зубы что-то бессвязное, похожее на ругательства, но я не понимала. Я лишь чувствовала, как погружаюсь в сладостный омут, сдаваясь на волю победителя.
Стянув платье, он приподнялся, с видом завоевателя, окинув мое тело собственническим взглядом. Разгоряченная кожа пылала, требуя новых прикосновений. С гибкостью пантеры, Айренир поднялся во весь рост, давая себя рассмотреть, и потянулся руками к поясу штанов, так похожих на восточные шаровары.
Я прошлась затуманенным взглядом по его литым плечам, четким мышцам груди, блестевшим в магическом свете, по крепким рукам, которые только что касались меня. В горле пересохло. Неужели этот мужчина — мой?! Мне захотелось почувствовать его мощь и силу, почувствовать его давление, но не безвольно покориться, а ощутить, как он будет покорять меня.
Тонкая ткань шаровар скользнула по его ногам, он перешагнул ее, давая мне рассмотреть себя во всей красе.
Да, я была девственницей и в этой жизни, и в прошлой, но это не означает, что я ничего не знала о сексе или о том, как выглядят обнаженные мужчины. Любовные романы давали пищу для размышлений, а интернет и кино лишь подстегивали любопытство. Подружки часто делились своими восторгами по поводу разнообразия интимной жизни, и очень часто я завидовала, что не могу переступить через себя и узнать, от чего в их глазах разливается эта томная нега. За все время моей земной жизни я не ощущала и сотой доли того вожделения, которое испытывала сейчас. Это было как наваждение, как наркотик, как эротический сон, в котором любая может позволить себе сбросить оковы морали и воспитания и из строгой училки превратиться в порочную стерву.
