- А нас нет дома.
На лице черта отразилось заметное удивление, и он поинтересовался:
- Кого вас?
- Меня, метлы и домового, - отступая и пытаясь прикрыть дверь, сообщила я.
Дверь закрыть не удалось, потому что кое-кто был против. И этот самый кое-кто внимательно оглядел меня, метлу, домового, который, в свою очередь, из-под стола выглядывал, и задал нетривиальный вопрос:
- А вы что, вместе живете?
- Да! - отбросив метлу и вцепившись в дверь, чтобы, наконец, закрыть ее, ответила я.
Черт продолжал держать одной рукой вообще без какого-либо напряжения и, странно улыбаясь, смотрел на меня, чтобы в итоге поинтересоваться:
- А что вы делаете?
- Дверь закрываю! - рявкнула я, упершись ногой в стену и продолжая свое правое дело. Тянуть ручку на себя, то есть.
- Так вас же дома нет, - ехидно заметил Владлен Азаэрович, не испытавший ни малейшего дискомфорта от вовлеченности в процесс моей ноги.
Более того, он почему-то странным образом стал смотреть, собственно, туда, откуда ноги брали начало, и как-то даже про домового забыл.
Я еще раз, отчаянно пыхтя, потянула на себя дверь, и только потом сообразила.
- А куда вы, собственно смотрите? - возмутилась, мгновенно опуская ногу и натягивая юбку пониже.
- Уже никуда, - ничуть не смутившись, соврал подлый развратный декан чертового факультета. - Так, говорите, вас дома нет?
- Именно так, - уперев руки в бока, ответила я.
- Хм, - черт - а он был на земле, а дверь-то - она метра на полтора от земли будет - еще раз оглядел меня с ног до головы и поинтересовался:
- А когда вернетесь?
- Куда вернемся? - не поняла я.
- Домой, - зло пояснил черт.
И так как лицо его опять-таки приняло зверское выражение, я, не задумываясь, ответила:
- Никогда!
- Это как? - вновь удивился декан. - Знаете, удивительное дело: и дома вас нет, и возвращаться вы не планируете...
- А чему удивляться?! - воскликнула я. - Вы бы на себя в зеркало взглянули, тоже бы возвращаться домой отказались!
У черта медленно, но верно, яростно сузились глаза.
- Беги, Стаська, - сдавленно посоветовал домовой из-под стола, - ты ж его смертельно обскорбила же...
- Чем? - искренне не поняла я.
- Балаганом! - зло просветил Владлен Азаэрович.
На это я могла разве что заметить:
- Эм... - и предпринять отчаянную попытку в очередной раз закрыть двери.
Руками вообще без толку было, и потому я уперлась уже двумя ногами в стену и потянула изо всех сил, и, может быть, даже получилось бы, если бы кое-кто не прошипел:
- Это уже переходит все границы!
Затем был треск, а после я повисла, держа дверь, причем висела в паре сантиметров от зверской морды декана чертового факультета, который эту самую дверь держал на вытянутой руке.
- Мама! - прошептала перепуганная ведьмочка перед лицом разъяренного черта.
У декана заметно дернулся глаз, после чего он, декан, а не глаз, прошипел:
- Вы что там пили, Григорьева?!
- Чай, - чувствуя, как слабеют пальцы, ответила я.
- Какой чай? - прорычал Владлен Азаэрович.
- Малиновый.
- Да? - меня медленно опустили на землю, и, как только туфли коснулись твердой почты, я разжала пальцы, отпуская дверь.
Последнюю мгновенно отшвырнули, и та разбилась на щепки метрах в десяти от нас. Одно могу сказать точно: восстановлению дверь уже не подлежала.
- Никодим, - прорычал черт,- ты малину откуда взял, сволочь?
Из-под стола донеслось сдавленное:
- Так в лесу, почитай, и нетушки...
- Откуда! - заорал черт так, что у домового все оставшиеся картины рухнули на пол.
И, едва стих звон стекла, раздался тоненький, дрожащий голосок:
- У...у... у феек, к-которые это, феячат потихонечку...
Несколько секунд черт молча смотрел в небо. Молча, внимательно, обреченно даже, потом тихо, но как-то очень четко и слышно, произнес:
- Никодим, я не буду тебя убивать. Не буду, поверь.
- Правда? - шепотом спросил домовой.
- Правда, - выдохнул Владлен Азаэрович. - Просто, мать твою, руки-ноги повыдергиваю и в ж...- тут декан заметил мой шокированный до предела взгляд и уже гораздо спокойнее добавил. - И в пасть засуну.
- Ух, ты, - восторженно протянула я, с восхищением глядя на черта, - какой вы грозный...
- Что? - вмиг осип черт.
Но в этот момент мои загребущие ручки уже обвивали его талию, вздымающаяся грудь притискивалась к его груди, а губы шептали прямо в зверскую морду:
- Такой мужчина... Такой грубый... Такой зло-о-ой... Злодеюшечка ты моя... Гневушечка. Зломордушка осерчавшая...
Внутренний голос медленно обалдевал, я и сама была в шоке, хуже того - в ауте - и тут Владлен Азаэрович прошипел:
- Нет, Никодим, все-таки урою, падла.
После чего схватил меня за руку и потащил куда-то, невзирая на мои попытки сопротивления и метлу, которая грустно потащилась следом. Да что там - метла - мне самой вдруг так тошно стало, и, размазывая слезы по лицу, я вдруг как завою:
- Га-а-ад, жестокий! Я к нему всей душой, а он! И хватает же совести: обаял, соблазнил, слова говорил сладкие, шептал всякое. Туда, откуда ноги растут, смотрел-засматривался, из дому вытащил, а теперича что? Изверг, как есть, изверг!
Двое идущих навстречу друидов застыли изваяниями, потрясенно глядя на взбешенного черта.
- Зла! - хмуро поздоровался тот, ускорив шаги и тем самым быстрее меня потащив.
А у меня и так ноги заплетались! И я чуть не падаю, а он...
- Отпустите меня, вы, хам! - на весь заканчивающийся лес заорала я.
Черт остановился. Застыл на секунду, потом медленно повернулся, отчего-то тяжело дыша, и прошипел:
- Слушай ты, Григорьева, еще одно слово, еще вот хоть одно слово...
И был он весь такой большой! Грозный! В костюме таком, который плечи облегал. И взгляд такой, жаркий и...
- Возьмите меня! - возопила я, подаваясь ближе к этому всему с мускулами и клыками.
Мужик остолбенел, меня ничего уже не смущало.
- Владулеп Азапэрошич, - низко и хрипло прошептала я, притискиваясь к декану, - вы...
- Владлен Азаэрович! - разъяренно поправил он.
- Вла... - попыталась повторить я. - Вла... как тебя там...эээ... Ээээ...
С тихим, но таким явно прочувствованным проклятием, декан чертового факультета схватил меня, перебросил через плечо и стремительно зашагал вдаль. До горизонта, стало быть. А на меня вдруг такой исследовательский интерес напал и вопрос на тему "а куда у боевых чертей хвост девается", просто-таки лишил сна и покоя, и...
- Студентка Григорьева, прекратите немедленно стаскивать с меня штаны! - рявкнул черт, прервав мою исследовательскую деятельность.
- Да тихо вы! - шикнула я на декана. - У меня тут, может, тайна века сейчас будет открыта, я, может...
Меня рывком сорвали с плеча, поставили на землю, после чего Владлен Азаэрович поправил брюки, затянул ремень сильнее, мрачно глянул на меня и, видимо, чтобы оставить мучиться в безызвестности по поводу исчезновения у боевых чертей хвоста, схватил на руки, сжал так, что не пошевелиться, и понес дальше.
И тут я сказала:
- А, между прочим, я девственница!
И зачем сказала, ума не приложу.
- Счастлив, - прошипел взбешенный черт. - Но вот верится с трудом.
- Хам, - задумчиво констатировала я, глядя в синее небо.
Владлен Азаэрович споткнулся, метнул на меня ненавидящий взгляд и понеся едва ли не бегом. Причем не по дороге, потому что все время что-то перепрыгивал, и вообще, меня трясло и шатало и, как-то вследствие этого, потянуло пофилософствовать:
- А скажите, - загадочно протянула я, - а вот умеют ли камни любить?
