— Ничего, ей это уже не повредит. Скорее даже поможет. Да и вообще, я вот заметил, что твой пот действует на кожу как масло для закалки на хорошую сталь. Вон у тебя какая шкура дубленая.
Гном хрипло захохотал. А спустя мгновение к его громыхающему голосу присоединилось еще полтора десятка луженых глоток.
— Ну ладно, мастера, — отсмеявшись, повернулся к остальным гномам первый, — вы тут теперь и без меня справитесь. А я пойду, потолкую с нашим герцогом. — И, подобрав с пола валявшуюся там среди остальных простую полотняную рубаху, он накинул ее на плечи и кивнул Трою на винтовую лестницу, со стороны которой тот и появился.
— Идемте, ваша светлость.
В быстром темпе поднявшись по лестнице на двенадцать ярусов (отчего у Троя слегка закружилась голова, а гном перенес сие совершенно спокойно, по крайней мере внешне) они прошли длинным сводчатым коридором и вышли в другой, прямо-таки огромный коридор, вернее даже, большущий зал с потолками высотой в тридцать локтей, растянувшийся на немыслимую длину. Гмалин, заметив, что Трой восхищенно вертит головой, горделиво вскинул бороду.
— Ну как тебе наш город?
— Да-а-а… — Трой покачал головой. — Я бы даже сказал, покруче Подгорного будет…
— Пф, — презрительно фыркнул гном. — Подгорного… скажешь тоже. Да Крадрекраму не было равных под толщами. Сюда собрали самых искусных мастеров всего народа гномов. Им же предстояло отстаивать свое искусство и перед людьми, и перед этими… ушастыми зазнайками. И если людей никто за искусных мастеров не считал, хотя и у вас случаются удачи, конечно… то про ушастых такого не скажешь… А уж они-то постарались.
Трой понимающе кивнул.
— Да, Алвур говорит, что Эллосиил — настоящий шедевр. Он просто переполнен жизненной силой. Только они заканчивают очистку какого-нибудь участка леса от испарений темных заклятий, как там все буквально прет в рост. Даже срубленные меллироны выбросили побеги. Причем у его мастеров создалось впечатление, что древние мастера эльфов сплели Эллосиил как единую огромную живую сеть, включающую в себя не только сам город, но и весь лес в целом. Именно по этому, несмотря на столь мощную эманацию Тьмы, наполнявшую его столько веков, он так и не погиб. И теперь даже там, где сельфрилы вырублены на много шагов, они сами, едва начинают оживать, тут же выбрасывают и укореняют побеги, снова формируя стену. Алвур говорит, что даже если бы их мастера не старались, то лет через пятнадцать Эллосиил и так бы возродился во всем своем великолепии естественным образом… Нынешние эльфы не умеют творить столь искусные плетения.
Гмалин понимающе кивнул:
— Да-а, значит, Алвур оторвал себе благодатные места. — Он хмыкнул. — Знаешь, а о Крадрекраме тоже можно так сказать. Все нижние уровни буквально пронизаны ходами раш. И по самым древним из них уже поднялись такие рудные жилы, что просто залюбуешься. — Он вдруг расхохотался. — А знаешь, я сейчас понял, что Подгорный трон ни за что не сможет не признать меня владетелем Крадрекрама. Мало того что я взял Крадрекрам «на секиру», так и доспехи из чешуи раш просто невозможно не признать шедевром. Но даже если они рискнут это сделать, мне будет достаточно послать им один из найденных самородков, и Подгорному трону просто некуда будет деваться. — Тут гном хитро сощурился: — А не желает ли мой суверен получить свою десятину немедленно, причем золотом?
Но его суверен не успел ответить, потому что парой мгновений раньше они свернули в боковую арку и, пересекши небольшой круглый зал, подошли к невысокой, но очень широкой каменной двери, уютно устроившейся в украшенной искусной резьбой арке. Резьба эта была выполнена так, что часть орнамента, начинавшегося на поверхности двери, плавно перетекала в украшения арки. И наоборот. Гмалин, толкнув дверь, сделал гостеприимный жест:
— Прошу!
Когда Трой, слегка пригнув голову, нырнул под низкую для него притолоку, гном, вошедший первым, обернулся и кивнул ему на полукруглый диванчик. Одной стороной диванчик примыкал к небольшому озерцу, устроенному прямо в полу и отделенному от него бордюром, сложенным из крупных, с собачью голову, опалов, а другой — к кованному из золота и еще какого-то металла с сине-серым отливом массивному столику.
— Устраивайся. Я сейчас, только ополоснусь чуток. — Хитро прищурившись, гном закончил не без ехидства: — Свежий бардамар сейчас будет.
Когда Троя инстинктивно передернуло, он довольно захохотал и исчез в еще более низком дверном проеме, отделяющем гостиную личных покоев владетеля Каменного города (как теперь официально называли Крадрекрам) от его опочивальни и примыкавшей к ней умывальни. Трой с интересом огляделся. В личных покоях Гмалина он еще не был ни разу. Да и вообще Каменный город посещал всего второй раз, потому и изумленно пялился всю дорогу до того места, где Гмалин… слегка разминал мышцы, как, впрочем, и весь путь обратно до его личных покоев. Причем первый раз посещение вряд ли можно было назвать познавательным и безмятежным. Хотя… познавательным, впрочем, как раз можно. Только вот на красоты Крадрекрама он тогда обращал не слишком много внимания…
Хозяин справился быстро. Не успел еще старенький и белый как лунь гном, прикативший даже не сервировочный столик, а скорее тележку, солидно загруженную десятком серебряных корзинок с едой и бутылей с питьем, сервировать придиванный стол, как владетель Каменного города возник на пороге своей гостиной. На этот раз в солидном кряжистом гноме постороннему взгляду было нипочем не признать того работника, который еще полчаса назад надсаживал мышцы и глотку, ворочая каменную плиту бронзовым рычагом. Этот гном явно был слишком властен, богат и надменен, чтобы унижаться до черной работы. Трой несколько мгновений любовался на грозного властителя, одетого в роскошный камзол, с массивным золотым знаком владетеля, висящим на цепи толщиной почти в гномий большой палец. Рука его, опирающаяся на посох, как, впрочем, и вторая, горделиво упертая в бок, была унизана кичливо-массивными перстнями с вызывающе крупными камнями. Трой не выдержал и расхохотался. Гном, сервировавший столик, испуганно замер и покосился на своего владетеля. Тот окинул Троя вполне соответствующим его одеянию надменно-кичливым взглядом и искривил губы, видно собираясь сказать что-то презрительное, но только лишь вздохнул и, сердито швырнув посох на край диванчика, уселся рядом.
— Ну что за беда с этими молокососами. Никакого уважения ни к статусу, ни к бесценным реликвиям народа гномов. Тоже мне герцог…
— Уфф, — перевел дух Трой. — Э-э… прошу простить. Никак не хотел оскорбить высокого владетеля. Особенно столь грозного и неприступного. Само как-то… — Он виновато развел руками.
Гном сокрушенно качнул головой, но потом ухмыльнулся и ткнул Троя в плечо могучим кулачищем.
— Эх, Трой, как я рад, что ты все-таки до меня добрался…
После того как было опрокинуто некоторое количество кружек доброго эля (и бардамара, впрочем, тоже), а большая часть серебряных корзинок опустела или распрощалась почти со всем своим содержимым, гном откинулся на спинку диванчика и, довольно хлопнув себя по брюху, благожелательно изрек:
— Ну что ж, червячка заморили. Можно переходить к делам.
Трой окинул взглядом устроенный побратимом разгром и, хмыкнув, в свою очередь попытался откинуться на спинку. Это не совсем удалось, поскольку высота спинки была заметно меньше, чем требовалось даже для человека нормальных размеров. Не говоря уж о Трое.
— Ну так с чем пожаловали, герцог? — благодушно спросил гном.
— Да так… проведать старого приятеля.
— Угум, — глубокомысленно кивнул гном. — Значит, сейчас как следует перекусим — и на боковую. Так, что ли?
— Ну… не совсем.
— А чего? Выпивки — море, бабы — не мешают. Какие проблемы? — скорчил недоуменно-наивную рожу гном.
— Ну, во-первых, больше не лезет… — признался Трой.
Гном хитро прищурился.
— А во-вторых?
— Во-вторых, — Трой посерьезнел, — во-вторых, у нас большие проблемы, Гмалин.
