Да уж, умеет мамочка поставить вопрос ребром. Уважаю.
— Непозволительно женщине задавать вопросы, — было единственной репликой отца.
— Короче, «закрой рот, женщина, ты для меня слишком умная», — подытожила я.
Стоит ли говорить, что я мгновенно удостоилась мрачного взгляда папандра?
— На правду не обижаются, — буркнула банальное.
Мы немного помолчали, потом я решилась спросить:
— А я женщина?
Отец удивленно моргнул.
— Ага, значит, нет. Так, тогда мой вопрос: зачем я вам, батенька?
Великий воин величественно ответил:
— Место дочери рядом с отцом.
Ой ли? Прищурив глаза, смотрю на папика и понимаю — не так все просто! Короче, спросим у тех, кто тут умнее.
Поворачиваюсь к маме:
— Ма-а-ам, а чего ему сейчас надо, а? Ибо есть у меня ощущение, что, если бы он сильно хотел, нашел бы нас раньше!
Мамочка встала, прошла через всю комнату, остановилась у окна… Она явно что-то хотела мне сказать, но опасалась. И, вспомнив ее израненную спину, я понимала обоснованность опасений. Так, попробуем иначе.
— Мам, наши гонки закрыли!
— Как? — Она развернулась, удивленно глядя на меня.
— А там такая бодяга: мы готовили одного гонщика, но он вышел из строя, пришлось срочно искать ему замену. Аналогично, да?
Мама у меня умная и догадливая. И в отличие от воина должна понять мой вопрос. Поняла, кивнула и сказала только одно слово:
— Хуже!
Та-а-ак! Я развернулась к отцу. А тот оказался не настолько уж и имбецилом, потому как нашу шифровку просек:
— Ты займешь свое собственное место без всяких замен.
Даже так…
— А что будет с мамой? — задала я самый на тот момент важный вопрос.
Отец отвел глаза.
И тогда я спросила, что называется, в лоб:
— Мам, за нарушение приказа наказание — смерть?
И едва слышное:
— Я бы предпочла смерть.
Исинхай, когда мы только начинали дело, научил нас одной классной фишке: если вы хотите чего-то от человека, не принуждайте… сделайте так, чтобы он захотел этого сам. А шеф, он мужик умный, и все, чему учил, пригодилось не раз.
Развернувшись к отцу, я сбавила обороты и вежливо попросила:
— Развяжите меня, пожалуйста.
— Дочь умеет быть вежливой? — насмешливо поинтересовались у меня.
— Я могу быть вежливой, могу быть даже почтительной и покорной, — глазки в пол, на лице полнейшее смирение. — Я могу вести себя так, как полагается женщине Иристана, и не выказывать недостойных мыслей.
Порыв ветра — и путы опали. Как он успел это сделать, я даже не представляю. Однако несущественно, от отца я ждала иного.
— Чего ты хочешь? — спросил воин.
— Свободы моей матери. — Вот теперь я подняла голову и смело взглянула в глаза человека, благодаря которому родилась на свет.
А воин молчал. Смотрел на меня, чуть прищурив глаза, и думал. Ему было о чем подумать после того представления, что я устроила.
Но он принял неверное решение.
— Ты дочь воина, — его голос глухим рокотом разносился по обставленному цветами пространству, — ты принцесса хассарата Айгора, за тебя будут сражаться лучшие воины хассарата…
И тут мамочка простонала:
— Нет…
Я лично ничего не понимала, но у меня странные ассоциации возникли — я в пышном платье, под балконом рыцари друг другу рожи чистят, кони от этого всего тихо ржут, в общем, добро пожаловать в каменный век, леди и господа.
— Киран не покинет хассарат, — для мамы, не для меня произнес папандр.
Лично я опять ничего не понимала.
Мама вздрогнула всем телом, вскинула голову и, глядя на отца, вдруг произнесла:
— Ты же обещал ее Нрого.
— Нрого стар и жесток, — внезапно проявил заботу о собственной дочери двухметровый громила.
— Но ты… обещал, — повторила мама.
И вот я не поняла — это меня кому тут вообще обещали, а? Хассар заметил мое возмущение, величественно полуобернулся к маме и ответил:
— Нрого получит ее ночь… если я соглашусь. И если Кира понесет, исполнив пророчество «Кровь Нрого сольется с кровью Айгора, и чрево женщины даст могучего жеребца», Нрого получит своего наследника. Но не Киру. Киран останется в хассарате, станет женой, родит наследника рода МакВаррас.
Мама начала сползать по стенке вниз, цепляясь за затрещавшую занавеску, я переваривала информацию, точнее, ее отсутствие.
— В смысле? — возмущенно спросила у папандра.
Хассар промолчал, приняв вид каменной невозмутимости.
— Отче, — заорала я, — это ты сейчас что проблеял вообще?! — Даже подскочила от ярости. — Слушай, папик, может, ты не в курсе, но я кадет ГГУ Вейсара!
На этой патетической ноте папик повернулся к маме.
— Гейрский Государственный Университет космических путей сообщения имени Эвана Вейсара, — пояснила ему мама и добавила информацию, которой тот, видимо, не обладал: — Кира поступила, пройдя по конкурсу сто сорок девять человек на место… Это очень высокое достижение, Агарн.
На губах папика промелькнула странная усмешка, после чего он произнес:
— Я рад.
И это все? У меня шесть лет ушло на подготовку, каждое лето военно-спортивные лагеря, да я когда поступила, мы с мамой месяц прыгали, а тут…
— Урод, — емко сообщила я и села обратно.
Мне было обидно, и очень.
И, говоря откровенно, идея слетать на папандрову планету вдруг показалась не такой уж плохой. А что, слетаем, попортим отче жизнь, этому Нрого рожу начистим, у меня по диверсионной тактике лучшие оценки в группе, мастер Кей всегда говаривал: «МакВаррас, вредительство у вас в крови». Так что полет на Иристан мне не страшен, а там Исинхай поможет либо сама разберусь. Я девочка не маленькая, сейчас же меня одно волновало:
— Если я полечу по своей воле и соглашусь стать женой Нрого, ты сохранишь свободу моей матери?
Отец усмехнулся и посмотрел на меня проницательным, умным и пристальным взглядом. И вот у Дейма точно такой.
— Киран, — голос отца тихим рокотом разнесся по гостиной, — твоя мать принадлежит мне.
Я замерла, но дальше было хуже:
— И ты, дочь, принадлежишь мне.
Вот и все. Он пошел на уступки, он дал мне поиграть в «право выбора», а теперь просто указал на место. Место, видимо, тоже находилось в его собственности.
— Но я — кадет, — пытаюсь воззвать к его разуму, — а мама летчик-испытатель, вот так просто нас забрать нереально!
Папандр усмехнулся, изогнув лишь край рта, и ровным, спокойным голосом произнес:
— Собирай вещи, если тебе есть что взять. Корабль готов к вылету.
И вид такой — самодовольно-невозмутимый. Ненавижу таких. А его особенно…
— Киран, не смей. — Окрик мамы вынудил оторвать взгляд от отца и посмотреть на нее. Мама одними губами прошептала: — Много вещей не бери.
И я вдруг поняла: она что-то задумала. Сто процентов. Вот только вид потерянный и глаза осужденного на смертную казнь, но в моей безопасности мама уверена. С чего бы? Учитывая планы папандра, мне уготована роль инкубатора. Но спорить я не стала.
Кивнула, встала и пошла собирать вещи.
Когда я вышла в прихожую, чтобы оттуда пройти в комнату, меня перехватил Эд. Кивнула ему на дверь, и мы разом вошли в принадлежащее исключительно мне помещение:
— Кир, слушай внимательно, — начал Эдвард. — Ты о моей профессии знаешь.
Не вопрос — утверждение.
— Знаю, — отозвалась я.
— А в курсе, почему Мика никогда не летала с тобой на курортные планеты?
Пытаюсь сообразить, о чем речь. Не соображается. Мика всегда говорила, что ее не выпустят с планеты, и отшучивалась, что ей предстоит тут и подохнуть. Но о причинах мы как-то не заговаривали.
— Кирюш, послушай. — Он не удержался, легко поцеловал в нос. — Мои родные и очень близкие переходят под правительственную программу защиты граждан.
— Э-э…
— Не «э», а таков порядок. Этот закон касается всех силовых подразделений разведывательных войск и направлен в первую очередь на защиту интересов государства. Не суть важно. Я не хотел, чтобы Дейм или кто-то другой из моего отряда узнал, что ты дорога мне, потому что в этом случае в твой паспорт автоматически шла бы печать «невыездная», а вы с мамой каждое лето уматывали путешествовать… Не хотел тебе портить этот летний отпуск, планировал сначала рассказать… рассказать, какие ограничения несет моя любовь к тебе, понимаешь?
