Порыв холодного воздуха, который я почувствовала перед самым нападением призрака, казался знакомым. Как я могла забыть об этом? Я подалась вперед.
– Постойте. Прежде чем призрак явился в класс, я ощутила прилив холодного воздуха. То же самое я чувствовала перед тем, как выбило стекла в доме и Мэддокс упал с лестницы.
Пальцы Эббота замерли на лбу, когда он посмотрел на меня.
– Ты хочешь сказать, что призрак находится в нашем доме?
Это отдавало безумием, но исключать такую возможность я бы не стала. Защитные обереги против демонической активности внутри дома практически не работали из-за того, что здесь находилась я. И к тому же призраков, с чисто технической точки зрения, нельзя считать демонами.
– Откуда здесь взяться призраку? – продолжал Эббот, опираясь рукой на стол и вглядываясь в меня. – Обычно они тянутся в места, знакомые им при жизни.
Дез заерзал в огромном кожаном кресле. Задумчивое выражение промелькнуло на его лице. Он молчал, и я не знала, о чем он думает – возможно, ему на ум приходят те же мысли, что и мне.
Призрак рождается в тот момент, когда человека лишают души. Но это подвластно лишь немногим демонам – Лилит, Лилин и… мне. Стражи тоже обладали душами, чистыми душами. И я забрала душу Петра в ту ночь, когда он напал на меня. Я действовала исключительно в целях самообороны, потому что иначе он бы наверняка меня убил, но поглощать души, независимо от причины, строго-настрого запрещалось.
И участь Петра оказалась ужасна. Он умер не как человек, из которого выпили всю душу до капли. Он превратился в дьявольское существо, куда более страшное, чем демон верхнего уровня. А потом Рот убил этого монстра.
Мог ли Петр до сих пор находиться в доме, но уже как призрак?
Тугой узел страха затянулся у меня в животе, и я опустила взгляд.
– Ты прав. – Эти слова едкой кислотой обожгли язык. – Призраку здесь нечего делать.
Когда я подняла глаза и увидела, как напрягся Зейн, до меня дошло, что он-то знает правду о событиях той ночи. Я так и не призналась ему в этом, но он всегда умел распознавать мою ложь.
– Как вы думаете избавиться от призрака, который напал на Кита? – спросила я, надеясь переключить его внимание на проблему в школе.
Эббот задержал на мне взгляд, но выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Обрядом старого доброго экзорцизма[44].
Глава 26
Время тянулось медленно и скучно. Возможно, потому, что я не выходила из дома. Эббот не посадил меня под домашний арест, чему я удивилась. При всей очевидности того, что кавардак в школе, из-за которого меня временно отстранили от занятий, произошел не по моей вине, я почему-то не сомневалась в том, что он придумает какой-нибудь способ обвинить во всем меня.
Из короткого разговора с Николаем я узнала, что в пятницу, после занятий, в школе провели сеанс экзорцизма, и, стало быть, призрак, ранее известный как Дин, больше никого не побеспокоит. Я с облегчением восприняла новость о том, что злобный дух изгнан и не придется вызывать Охотников за привидениями, но это не меняло того печального факта, что Дин умер без души, а потому оказался в Аду.
Дин не заслужил такой несправедливой участи. Но еще хуже то, что теперь ожидалось нашествие призраков. Или, возможно, они уже разгуливали по городу, просто мы их до сих пор не обнаружили. Стражи занимались расследованием подозрительных смертей, но им одним было не под силу справиться со злом. Мы действовали в темноте, а катастрофа неумолимо надвигалась.
По крайней мере, в школе я, в случае чего, могла бы оказать хоть какую-то помощь, но пока, запертая в четырех стенах, чувствовала себя совершенно никчемной.
Вот именно. Связанной по рукам и ногам.
Единственным светлым пятном в этом вынужденном безделье оставались телефонные звонки и переписка со Стейси и Сэмом. Они все еще надеялись, что мы с Зейном составим им компанию для похода в кино и даже не догадывались, что отныне это невозможно. Мы с Зейном почти не виделись. И я не винила его за то, что он меня избегает. Всякий раз, когда я думала о нем, пульсирующая боль зажигалась в груди. Я не жалела о том, что сказала правду, но это ничуть не облегчало моих страданий от последствий такой откровенности.
Ужин уже был готов, и большинство Стражей готовились к ночной охоте. Прежде чем спуститься на кухню посмотреть, чем можно поживиться, я подошла к изножью кровати, где валялся мой мобильник.
Повинуясь некоему подсознательному чувству, я потянулась к трубке. И вдруг отдернула руку.
– Проклятье.
Меня поджидала бомба замедленного действия.
Сообщение от Рота двухдневной давности. Эсэмэска, на которую я все равно не стала бы отвечать. Да просто не могла ответить.
Текст казался вполне невинным. Ты еще не умерла со скуки? Но это первое сообщение, которое он написал мне с тех пор, как вернулся из своего короткого путешествия в Ад, и, стоило мне прочитать текст, как по какой-то извращенной причине мое сердце вдруг решило всерьез заняться акробатикой. Умом я понимала, что вопрос, заданный Ротом – это призыв к действию, и мой ответ означал бы согласие.
Во время нашего последнего разговора Рот оказался прав.
Я ни черта не понимала в нем. Не знала, что он затевает или чего пытается добиться от меня. Я знала только одно: его пренебрежительный отказ от того, что нас связывало, так и остался кровоточащей раной в моем сердце. И отрицать это бессмысленно. Но я не могла допустить, чтобы это произошло со мной снова.
И потом… еще был Зейн.
Судорожно вздохнув, я заставила себя отойти от кровати. Выйдя из комнаты, я сняла с запястья резинку для волос и убрала волосы в дурацкий конский хвост, вполне соответствующий моему идиотскому прикиду. Спортивные штаны, в которых я щеголяла все это время, велики как минимум на два размера, а рубашка с длинным рукавом – на пару размеров маловата.
Короче, видок еще тот.
Я обошла стороной гигантскую столовую, которая могла вместить целую команду НФЛ[45]. Оттуда доносились низкие мужские голоса, прерываемые мягким смехом Жасмин или Даники. Я на мгновение задержалась у закрытых дверей, предаваясь нелепой мечте стать частью их семьи.
В самом деле, глупо.
Я тряхнула головой и побрела на кухню. Не в ту ее часть, где Жасмин кормила своих детей, а туда, где, как мне казалось, творилось волшебство приготовления пищи. Двери бесшумно закрылись за мной. Я увидела знакомые лица тех, кто работал в нашем доме, ничуть не удивленных моим появлением в этом просторном огромном помещении.
Морис, сидевший у стола, заставленного приготовленными блюдами, обернулся и, заметив меня, улыбнулся. Он потянулся и придвинул к себе накрытую крышкой тарелку. Потом похлопал по свободному месту рядом с собой.
Я усмехнулась, запрыгивая на высокий табурет.
– Спасибо за приглашение. Хотя это лишнее.
Он пожал плечами, вручил мне вилку и нож и снял крышку, под которой оказались вкуснейшие лакомства. Тушеное мясо и красный картофель. У меня потекли слюнки.
Я набросилась на еду, пережевывая под журчание льющейся из кранов воды и перезвон посуды. После всех перипетий последнего времени эти звуки ласкали мне ухо. Кроме Мориса, никто из обслуги не обращал на меня внимания, но я чувствовала себя уютно.
Я чем-то похожа на них, этих домашних призраков. У них здесь нет ничего своего, и не к чему привязываться и прикипать душой.
Боже. С таким настроением впору торчать по уши в дерьме или валяться в луже.
Подхватив свою тарелку, я направилась к раковине, куда складывали грязную посуду. Как обычно, я попыталась помыть за собой тарелку, но кто-то из прислуги с впечатляющей ловкостью выхватил ее у меня.
– Знаете, я и сама могу убрать за собой, – заметила я.
Судомойка ничего не сказала, сунув мою тарелку в груду грязной посуды. Скорчив гримасу, я повернулась, и словно тысячи иголок впились в спину, когда мои глаза встретились с сиянием голубых глаз.
