Холодные объятия

В последнее время у меня что-то не ладилось с выполнением обещаний, но ему я все-таки дала слово и молилась о том, чтобы удалось его сдержать.

Утром, в начале седьмого, еще толком не проснувшись, я почувствовала, как просела моя кровать под тяжестью еще одного тела. Я с трудом разлепила заспанные веки и слегка улыбнулась, когда зашевелилось одеяло и рука обвилась вокруг моей талии.

Моя спина прижималась к чему-то теплому. Всю неделю Зейн будил меня так, возвращаясь с охоты. Последние несколько дней… прошли, как в сказке. Мы почти не расставались – либо уединялись в моей спальне или у него, либо проводили время со Стейси и Сэмом у нее дома. День благодарения наступил и прошел. В субботу мы поехали в город посидеть в кафе, как раньше, но на этот раз все было по-другому. Теперь наш привычный ритуал включал и поцелуи. Много поцелуев. До такой степени, что я целый день ходила с опухшими губами.

Но больше всего мне нравились утренние пробуждения. В эти ранние часы его ласки казались особенно чувственными, и для меня это был лучший способ проснуться. Я знала, что очень скоро все это кончится. Кто-нибудь мог застукать его у дверей моей спальни, и тогда его отца хватил бы удар. Но визиты Зейна радовали меня и по другой причине. Со дня моего вынужденного заточения реальность как будто перестала существовать. С Лилин все как-то поутихло, от Рота не было вестей, кроме редких безобидных эсэмэсок, и, когда я оставалась наедине с Зейном, мне было легко поверить, что я не ответственна за ту заразу, что косит людей.

Зейн уткнулся носом мне в шею и ухмыльнулся, когда я заерзала от прикосновения к особо чувствительному месту.

– Доброе утро, – сказал он и поцеловал меня в ложбинку под ухом, прежде чем поднял голову.

– Доброе утро. – Я перекатилась на спину и угодила прямо в его объятия. – Ты рано вернулся.

– Да. – Он откинул одеяло и усмехнулся, когда увидел, как Бэмби выглядывает из-под воротника на моей рубашке. – Прошлой ночью город словно вымер.

Он опустил голову, и его губы скользнули по моим губам мягким, дразнящим прикосновением. Я положила руку ему на грудь. Рубашка, хотя и тонкая, все равно служила досадной помехой, но его сердце сильно колотилось под моей ладонью.

Поцелуй стал глубже, когда он придвинулся ближе. Его нога оказалась у меня между ног, а тяжесть тела, нависшего надо мной, творила чудеса с моими внутренностями. Он пробежался рукой вниз по моему животу и прокрался под подол пижамной рубашки. Когда он прикоснулся к моей голой коже, мне передалась вся сила его чувств. Потребность. Желание. И что-то еще, куда более мощное, двигало им. Я выгнула спину от его прикосновения, поджимая пальцы ног.

Казалось, что наш поцелуй длился вечность, но все равно недостаточно долго, потому что он оторвался от меня со вздохом сожаления. Мы оба тяжело дышали. Наши вздымающиеся груди терлись друг о друга. Его рука все еще поглаживала меня под рубашкой, вызывая мелкую дрожь во всем теле.

Он прижался ко мне лбом, и кончики его волос защекотали мне щеки.

– Ты опоздаешь в школу, если я не остановлюсь.

Это не единственное, что могло произойти, если бы его большой палец продолжал свои движения взад-вперед или Зейн бесконечно и сладко целовал меня. Дальше этого мы так и не продвинулись с той самой ночи. Дрожь, пробегавшая по его телу, подсказывала, что он хочет большего. Я знала, что тоже этого хочу, но сделать следующий шаг было так же страшно, как и любопытно. Никогда, даже в самых смелых фантазиях, я не могла себе представить, что такое возможно с Зейном.

Но школа тоже означала возвращение в реальность, и если кто и годился на роль убийцы настроения, так только это место. Опять вокруг меня будут маячить люди, помимо Стейси и Сэма. Опять меня будут терзать мысли о том, что я – источник заразы. То, что я целовала Зейна, не высасывая из него душу, как леденец, еще не означало, что все беды последнего времени – не моих рук дело.

Он почувствовал, что я отвлеклась, и нахмурился.

– Куда ты ушла?

– Никуда. – Я заставила себя улыбнуться. Я не говорила с Зейном о своих страхах с той самой ночи, зная, что он твердо верит в мою невиновность, и мне… не хотелось разубеждать его. С ним я не чувствовала себя бомбой замедленного действия. Я чувствовала себя такой же, как все. – Может, мне прогулять сегодня?

– Хм… – Он потерся губами о кончик моего носа. – Как бы мне ни нравилась эта идея, твоя милая попка должна сидеть в классе.

Я надулась.

Он негромко рассмеялся, но его улыбка быстро померкла. Бирюзовые глаза стали серьезными.

– Ты никого не заражаешь, Букашка Лейла. И можешь спокойно вернуться в школу. В глубине души ты и сама это знаешь.

– Знаю.

Зейн снова поцеловал меня, и я забылась, растворившись в его губах, его пьянящем аромате и вкусе. На какое-то время я задержалась в нашем мире, пусть даже и придуманном.

Стейси и Сэм ждали меня у моего шкафчика в раздевалке. Она бросилась ко мне, коротко обняла и отстранилась, прежде чем я успела оттолкнуть ее, производя впечатление полной идиотки.

– С возвращением, – сказал Сэм. Кажется, он решил навсегда отказаться от очков. – Спорим, ты скучала по школе?

– Немножко. – Я открыла дверцу шкафчика и достала учебник по биологии. И я не лукавила. Школу я всегда считала чем-то вроде святилища… пока в ней не появились зомби, ползуны и призраки, выползшие из столярки.

Моя старшая школа превращалась в Адову Пасть[54].

Я хихикнула.

Стейси выгнула бровь.

– Что такое?

– Ничего. Просто вспомнила «Баффи – истребительницу вампиров». – Какое облегчение – не юлить и не врать своим друзьям. Закрывая шкафчик, я повернулась к ним. – Я подумала, что наша школа превращается в Адову Пасть Баффи.

Она усмехнулась.

– Чур, я – Корделия[55]. А ты – Баффи.

Я рассмеялась, и мы пошли по коридору. Сэм и Стейси держались за руки, и меня это умилило.

– Я не Баффи. Скорее, Уиллоу. А ты, Сэм, – уж точно Ксандер[56].

– По мне, так я больше похож на Ангела[57], – заметил он, и я уже приготовилась выслушать фактологические выкладки по сериалу «Баффи», но продолжения не последовало.

– Кстати, – сказала Стейси, наклоняясь ко мне и понижая голос. – Я надеюсь, ты рассказала Роту о том, что мы знаем… хм, правду.

У меня в животе кто-то сделал «колесо». Они ведь не виделись с Ротом с тех пор, как нас отстранили от занятий.

– Да, он знает, но я бы не стала делать из этого сенсацию. Подождите меня, я в туалет по-быстрому.

Стейси остановилась.

– Мне тоже нужно. – Повернувшись к Сэму, она чмокнула его в щеку. – Увидимся позже?

Он кивнул и, пробежавшись рукой по взъерошенным волосам, пошел в другую сторону. Я посмотрела ему вслед и покачала головой.

– Тебе действительно нужно в туалет?

– Нет, – захихикала она. – Мне просто хотелось остаться с тобой наедине, спросить, был ли у тебя уже секс с Зейном.

Меня обдало жаром.

– Что? Нет. А у вас с Сэмом?

Ее улыбка стала шире, и я округлила глаза, толкнув дверь в туалет, который встретил меня запахом дезинфекции и слабым ароматом сигарет.

– О боже, ты занималась сексом с… – Я осеклась, а потом и вовсе застыла как вкопанная посреди туалетной комнаты.

Стейси налетела на меня сзади и тоже остановилась.

Возле одного из умывальников стояла Ева – сгорбившись, закрывая руками лицо. Ее узкие плечики подрагивали. В раковине и на полу валялись смятые бумажные салфетки. Сотовый телефон лежал на полочке над умывальником.

Она плакала – хотя нет, рыдала.

– Странно, – пробормотала Стейси, когда за ней закрылась дверь.

Действительно, странно. Ева – само зло, и, если бы я не знала ее, то приняла бы за демона из Ада, хотя, конечно, она не такая. Просто обычная злюка, которой, видимо, недодали родительской любви или чего там еще. Как бы то ни было, сейчас во мне заговорила девичья солидарность.