— Колтер, — вздыхает она.
— Боже, ты чувствуешься фантастически, — шепчу я в её ушко.
Ещё крепче обнимаю Кейт, губами исследуя её плечи и прикусывая кожу зубами, как ей нравится.
— Ты понимаешь… — её голос обрывается, переходя в тихий стон, когда она опускается на мой член полностью.
— Да…
— Мы в моей старой спальне, — шепчет она.
— Я знаю, — сразу подметил. Даже сейчас мысли о воспоминаниях того лета заставляют мой член затвердеть.
— Я чувствую это, — шепчет Кейт, теперь уже покачиваясь на мне быстрее, выгибая спину и двигая бёдрами. Кровать издаёт скрип, и она замирает. Не двигается.
— Кровать скрипит, Колтер. Так было в то лето?
— Не припоминаю, — отвечаю ей. — Чудо, что нас не поймали тогда, если она так скрипела.
— Ты вспоминаешь те месяцы? — спрашивает она.
Кейт возобновляет свои движения, словно только что уловила одно из воспоминаний этого дома.
— Я думаю о том, какая ты влажная прямо сейчас, — говорю ей, хлопая по мясистой части её попки, в то время как Кейт трахает меня.
— Лжец, — откликается она, нарочно сжимая свои мышцы вокруг меня.
Я обнимаю её, крепче сжимая грудь.
Её дыхание становится более поверхностным, и она прижимается ко мне сильнее, головка моего члена внутри неё. А затем Кейт снова делает медленные движения.
— О чём именно ты думаешь? — шепчу я, и мои губы прижаты к её уху. — Какое твоё любимое воспоминание?
Она мягко стонет:
— В коридоре.
В коридоре.
Я снова вхожу в неё. Мои толчки по силе равны её толчкам. В коридоре было грязно. Непристойно.
— Скажи мне, — говорю я, заставляя себя не думать о том блинном завтраке с сенатором. Или о том, как прижимал руки Кейт к дверной раме, расстёгивая в то же время свои штаны. — Опиши, что я сделал тогда?
Она скулит, ускоряя свои движения, кровать скрипит на этот раз громче, но мы делаем вид, будто ничего не слышим.
— Ты запустил свои руки в мои трусики, — шепчет она еле слышно, — пока наши родители были внизу. Любой мог подняться и увидеть нас там.
— И тебе понравилось, Кейт? — задаю вопрос я, уже зная ответ.
Она заводилась лишь от одной мысли, что нас могут поймать. Она до ужаса любит делать что-то запрещённое.
— Да, — стонет она.
Её киска опухла вокруг меня, и это означает её приближение к оргазму; Кейт стискивает меня ею до боли, поэтому мне стоит немножко сбавить обороты.
— Скажи мне, Принцесса. Тебе нравились мои доводящие до оргазма пальцы внутри тебя, даже если ты и презирала меня?
— О боже, да, — кричит она. Кейт прикрывает ладонью рот. — Я ненавидела тебя. Ты был таким высокомерным, таким придурком, засовывал руку в мои трусики, будто мне это нравилось.
— Я слышал, как ты выкрикивала моё имя тем летом, — дразню её, толкаясь сильнее. Кейт скачет на мне вверх и вниз, открывая отличный вид на свою задницу. Я шлёпаю по ней снова, а затем прикладываю кончик пальца к её сморщенной розовой дырочке — Ты мастурбировала, думая обо мне.
— Ты доводил меня до края с помощью руки, — шепчет она сквозь прерывистое дыхание.
Я думаю о выражении её лица тогда, когда мой палец потирал её клитор, о том, что она не могла ничего поделать и стонала, пока он скользнул внутрь неё.
— Я никогда не чувствовал ничего лучше, — признаюсь ей.
— О, чёрт, Колтер, — хныкает она, её киска сильнее и сильнее сжимает меня. — Я собираюсь кончить.
— А затем я облизал свои пальцы, — продолжаю я, — потому что хотел попробовать тебя.
Кейт кончает. Она подносит руки ко рту, чтобы прикрыть его, пытаясь заглушить крик, и я тоже кончаю. Мой оргазм настолько мощный, что перед глазами всё плывёт, в то время как Кейт продолжает объезжать меня.
А затем мы падаем вниз.
Буквально.
Грёбаная кровать ломается. Ножка отлетает, и она со стуком падает, разваливаясь на полу.
— Дерьмо, — говорю я, держа Кейт в крепких объятиях. — Ты в порядке? Нигде не болит?
— Всё хорошо, — уверяет она, и пару секунд я думаю, что она плачет, но нет. Она смеётся. Истерически заливается смехом, в то время как я нахожусь внутри неё, а это посылает вибрацию сквозь меня. — Чёрт, Колтер, мы сломали кровать, — почти визжит Кейт. — О боже, почему мы каждый раз что-то ломаем в этом доме?
Затем я слышу шаги на лестнице, которые приближаются к двери, и, слава Богу, у меня хватило мозгов прикрыть нас по шею одеялом. Потому что в следующую секунду в спальню врываются Элла, сенатор Харисон и Роуз.
Кейт почти в истерике смахивает слёзы.
А я по-прежнему внутри неё, несмотря на то, что простыни нас прикрывают. Я внутри неё, а три человека смотрят на нас.
— Боже мой, — говорит Элла. — Я бы посоветовала вам снять номер, но вижу — вы уже нашли комнату.
Роуз скрещивает на груди руки.
— Мы уже подумали, с вами произошёл несчастный случай. Или что-то в этом роде. Очевидно, что именно, — она качает своей головой и быстро выходит в коридор.
Сенатор Харисон отводит глаза, прикрывая лицо рукой и бормоча себе под нос, что нужно запирать дверь и беречь мебель. От слова «мебель» Кейт начинает смеяться ещё больше, пока сенатор и Элла спешат на выход.
— Ты точно в порядке?
— Мы сломали чёртову кровать, — говорит она. — Сначала лестницу в библиотеке тем летом, а теперь кровать.
— Видишь? А ты переживала, что всё изменится, Принцесса, — вспоминаю я. — Ничего не поменялось.
ГЛАВА 7.
КЕЙТ.
Последние несколько дней подготовки к свадьбе проносятся словно вихрь. Даже не знаю, почему я решила организовать всё это во время своей беременности. Я также отказалась от планировщика, потому что мне хотелось сделать все самой.
Думаю, это была не такая уж и хорошая идея. Беременность полностью выносит мозг.
— Я не могу поверить, что ты проделала всю эту работу, Кейт, — говорит Элла, когда кладёт руку на моё плечо. — Не могу поверить, что мой сын позволил тебе проделать всю эту работу.
Я сижу на табурете в кухне, отщипывая по кусочку от свежеиспечённого коричного рулета, приготовленного Роуз. Она стоит спиной к нам, помешивая что-то в кастрюле, от которой исходит очень вкусный аромат, в результате чего мой желудок начинает бурчать. Я бросаю ещё один кусочек в рот.
— Я пытался помочь, — вступает Колтер. — Скажи ей, что она не может контролировать всё.
— Что? — возмущаюсь я и смотрю на него. — Я не пытаюсь всё контролировать. Ну, некоторые вещи. Я прекрасно справляюсь со всем сама. Всего лишь двести гостей. Мы сделаем всё скромно, сдержанно.
Элла качает головой:
— Позвольте мне вызвать сюда своего планировщика.
— Твой свадебный организатор не бросится немедленно в самолёт, лишь бы прилететь сюда, — говорю я.
— Это мы ещё посмотрим, — отзывается Элла, печатая что-то в телефоне.
Но моя решимость даёт трещину. Я слишком устала.
— Из компании по аренде шатров позвонили и объяснили, что произошла ошибка, — признаюсь я, тяжело вздыхая. — Один из сотрудников допустил неточность в планировании, и теперь у нас нет ни шатров, ни обогревателей. Поэтому каждый, кто теперь придёт на свадьбу в канун Рождества, предпочтёт уйти за покупками или заняться собственными праздничными традициями, чем мёрзнуть тут. Буквально, — выговорившись, я делаю глубокий вдох. Элла и Колтер смотрят на меня. — Поэтому, возможно, некая помощь не повредит.
Элла улыбается и приподнимает свой телефон:
— Ребекка завтра будет здесь.
— Просто так? — спрашиваю я в недоумении.
На планирование встречи по выбору свадебного торта потребовалось больше времени.
— Вот, — говорит Элла. — Решено. Ребекка невероятна в организации всего в последнюю минуту. Не беспокойся об оплате. Я написала ей и объяснила всё вкратце. Она сделает всё на высшем уровне, поверь. О, и ещё одно… Я переехала в одну из спален наверху, поэтому вы переселяетесь в гостевой домик.
