Через несколько минут Симона зашла в палату сына и Том, уже со сложенными вещами, ждавший ее прихода, повернулся на встречу от окна, к прохладному стеклу которого только что прижимал лоб, пытаясь чуть-чуть охладить мысли в голове… . Душа разрывалась, он знал, что Билл еще в тяжелом, хоть и стабильном состоянии. Не хотелось уходить от него далеко. Конечно он и понимал, что не возможно оставаться тут на долго. Да, он его не видит, но так он знает, что все-таки он не далеко, пусть и не рядом… .
– Привет, родной… . – Том обнял маму и сильно зажмурил глаза. – Как ты себя чувствуешь?
Он не мог сейчас начать что то говорить об операции.
Глаза были на мокром месте и он понимал, что малейшее сказанное об ЭТОМ слово, сейчас заставит его плакать.
– Привет… . Нормально… .
– Поедем домой?
Том отстранился и молча кивнул. Отошел к постели и взял собранную сумку.
POV Bill
Прихожу в себя, и еще не знаю где я и что… . Спал я или… .
Не хочется открывать глаза, вернее нет сил на это… .
Монотонный писк… . мониторы… .
Сон… . какой странный сон… . Или не сон ?
Том, ты был рядом.
Стоял и держал мою руку.
Я знал, что это ты… не спал, но я почему то не мог смотреть на тебя, не мог пошевелится, хотя мне так хотелось обнять тебя .
А ты шептал… . шептал… . я слышал твой шепот… .
»… . живи… только живи, Билл… .»
И вдруг вспоминаю, что должна была быть операция. Вспоминаю, как отвезли в операционную, как на меня одели маску, я вдохнул и отключился… .
Это же не было сном? Была операция?
Пытаюсь все-таки поднять такие тяжелые веки. Оглядываю помещение в котором нахожусь. Мягкий свет, исходящий от куда то сзади. Я не в боксе, где был до этого, тогда где я?
Я не чувствую своего тела и нет желания двигаться… .
-… . где я ? – то ли шепчу, то ли нет .
– Все в порядке… .– женский голос и прикосновение к моей руке. – Ты в реанимации. Была операция, вот после нее тебя сюда и поместили… . Как ты себя чувствуешь?
Как я себя чувствую ? Трупом… . хочеться усмехнуться, но нет на это сил… .
– Пить хочу… . – прошу и почти сразу чуть приподнимают голову и к губам подносят носик чашечки.
Пью жадно, вода бежит по подбородку, нет сил ее стереть рукой, и мне, как маленькому, медсестра вытирает рот салфеткой .
– Спасибо… . – укладывают голову на подушку, закрываю глаза, сил нет совсем, даже что бы просто смотреть… . выдыхаю и проваливаюсь в забытье… .
POV Tom
Сижу на пассажирском сидении, курю в первые за все эти дни, и молча смотрю на огни мелькавшие мимо.
Я с каждой секундой все дальше от тебя… Все дальше телом. Но не душой.
Кружится голова. Это и из-за слабости и из-за сигареты.
Дрожат пальцы. Хотя не только они у меня дрожат. Дрожит все внутри. Душа дрожит…
Мне страшно, Билл…
Просто до смерти страшно…
Я чуть не потерял тебя.
Ты чуть не ушел…
Еще никогда не было так больно…
Хотя когда разбился отчим, я и сам думал, что с ума сойду, так хреново было…
А сейчас было такое ощущение, что я умирал вместе с тобой.
И я знаю, что самое опасное еще впереди… Как же все это тяжело, господи…
Ты держись, котенок… Держись. Ради меня, ради нас держись…
Спасибо ма, что не спрашиваешь ни о чем сейчас, хотя я и вижу, как беспокойно посматриваешь на меня.
Ты уже наверняка все знаешь и об остановке сердца, и о моей потери сознания… .
Только сейчас нет сил говорить об этом, ма…
Нет сил…
Дай мне время… и тогда мы поговорим… обо всем.
POV Avt
Том зашел в квартиру, бросил на пол свою сумку, стянул куртку, обувь…
И все это молча. Без видимых эмоций и мыслей.
А о том, что творилось внутри него – можно было только догадываться.
И Симона догадывалась, глядя на бледного сына.
– Я отдохну немного… – тихо сказал Том и прошел в свою спальню.
Зашел, закрыл дверь, и оперевшись о нее спиной, съехал вниз и закрыл ладонями лицо.
Он не плакал, нет…
Он просто смертельно устал за последние дни.
Устал все время боятся. Устал ждать… чего угодно.
Хорошего, плохого… устал.
Нервы были на пределе все эти непростые часы, и теперь он боялся, что сорвется.
Ему нужно было расслабиться, нужно было хоть чуть-чуть привести свои чувства и мысли в порядок.
Сейчас он знал, что все равно не сможет уснуть.
Не в таком состоянии, а значит с этим нужно было что-то делать.
Может и было сейчас правильным поговорить с мамой, но и на это сил пока не было.
Хотелось выпить, пусть и напиться даже…
Наверное, это не будет очень неправильным сейчас. Слишком многое на него навалилось за несколько последних суток.
Новость о брате, остановка его сердца на операции, это обещание, которое он дал богу… и потеря сознания.
И снова он так далеко от Билла… Так далеко…
И сейчас, неизвестно еще, как будет проходить выздоровление.
Том встал, подошел к зеркалу, взял лежащие на столике браслеты, которые снял перед больницей, и один за другим защелкнул их у себя на запястье.
Брат. Билл – брат…
Но то, что символизировали эти браслеты не было братской любовью.
Они символизировали любовь настоящую… слишком настоящую… слишком неправильную теперь…
Но такую нужную Тому.
Заныло сердце. Забилось где-то у горла…
Потом открыл ящик, где были вещи Билла и достал свитер в котором он уезжал в больницу и прижался к нему лицом.
Вдох… и море воспоминаний, связанных с этим любимым запахом. Море мыслей и чувств…
Брат…
Возможно ли было подумать, когда они смеялись над тем, как его усыновит Симона, что это далеко не шутка, что это действительно так и есть, что он УЖЕ его брат. И был им с самого рождения…
Да и день рождения один на двоих…
Как же было странно понимать все это.
Невыносимо странно…
Том стоял под струями воды в душе, уперевшись руками в холодную стенку кабинки, ощущая как прохладные струи хлещут по плечам и спине.
Он не знал, что теперь будет дальше.
Не знал и не мог что-то представлять себе сейчас. Что-то задумывать не мог…
Еще вчера он боялся, что от отношений откажется Билл, узнав , что они братья.
А теперь Том не знал, не понимал, и очень боялся нарушить слово данное в молитве…
Да, он никогда не делал этого раньше и даже не подозревал, что вообще когда-нибудь это сделает, понимал, что молитва была такой наивной и, наверное, очень неправильной в обычном ее понимании, но…
Жизнь… Билл вернулся…
Том никогда не верил в бога. Но неверие во что-то не означает, что этого нет на самом деле.
А вдруг ОН действительно существует?
А вдруг, именно вот такое обещание вернуло Биллу жизнь? Что тогда?
Том вздрогнул и покрылся мурашками.
Не от холода, а от понимания того, что он на самом деле теперь не знает, что делать со всем этим…
Он понимал, что при всем желании он не может поговорить об этом с кем-то. Не может попросить совета…
Даже у матери.
Слишком это почти интимное и для него самого, и для Билла…
Помывшись и чуть подсушив дрэды, Том вышел из комнаты на кухню. Закурил, залез на подоконник.
Потом на кухню вышла и Симона.
POV Tom
– Я хочу выпить, ма… – говорю это и вижу, как она смотрит на меня.
– Вино? Или что-то посущественней?
– Коньяк. Чистый коньяк… – выдыхаю.
– Ты не ел сегодня за целый день ничего…
– Успели пожаловаться? – усмехаюсь.
Имея в виду медсестер, которые с укором забирали сегодня нетронутую еду из палаты.
– Успели… – ма достала начатую бутылку коньяка из шкафчика.-… может, все-таки что-нибудь поешь?
– Не хочу я есть… Не полезет…
Плеснула немного коньяку в стакан и протянула мне.
– Спасибо… – теперь я смотрел на темную янтарную жидкость, отсвечивающую бликами.
