Потом, стоя под душем, пытался отдышаться и придти в себя. Этот сон был таким четким и врезавшимся в сознание, что Том даже помнил запах Билла. Обычно, после пробуждения, сны с каждой минутой становятся все более смутными, исчезают из памяти, детали растворяются, но в этот раз все было по-другому – стоило только прикрыть глаза, и все то, что было во сне, наваливалось с новой силой. Этот теплый, почти горячий, поток воздуха от дыхания в шею. Эти влажные прикосновения нежного языка и губ. Том положил мокрую ладонь на шею, туда, где, казалось, все еще оставались эти поцелуи. Провел пальцами и простонал, стиснув зубы – то, что он пытался зарыть так глубоко за эту неделю, снова вырвалось на свободу. Том это понял.
Стало страшно, ведь за эти дни Билл, как будто принял то, что было рассказано. Не так, как это было впервые, когда Том решил признаться брату – тогда Билл просто услышал его, но еще не осознал, сейчас было наоборот. Билл так ничего и не говорил, но Том видел, что внутренне он принял это. И поэтому они общались так свободно и спокойно.
И что же теперь? Как это могло произойти, ведь он же сам старался выкинуть все мысли об их «небратских» отношениях из головы? Неужели все это было дуто, наиграно – им, Томом?
От этой мысли скручивало все в груди, становилось горячо. От стыда? Или от чего-то, чего он не понимал. Воспоминания о сне не отпускали, и от этих ощущений ныл низ живота, становились сухими губы, и приходилось их облизывать. Тому вообще казалось, что у него температура, все окружающее было как в тумане.
Он стоял в кухне и курил, невидящими глазами уставившись в окно. Том был погружен глубоко в себя. Он все еще был там, во сне…
И в это время братишке приспичило проснуться. Ну, вот так бывает – просыпаешься и хочешь пить. Билл хоть и был уверен, что с Симоной в такой ранний час ему столкнуться не грозит, но на всякий случай натянул джинсы и потащился на кухню. Без футболки, босиком, в одних джинсах, сонный, нежный, с припухшими глазами, с художественным беспорядком на голове.
Он и не знал, что Том еще дома, думал, что брат уже уехал в колледж, на занятия. А когда увидел его, стоящего возле окна, то улыбнулся и тихонько сказал:
– Привет.
И очень удивился, когда Том не отозвался, даже не шелохнулся.
Билли взял стакан, удивленно глядя на него, потом поставил его назад, и, шагнув к Тому, прикоснулся к его плечу. И уж никак не ожидал той реакции, что последовала за этим.
Том дернулся, как от удара током, резко развернулся, при этом, выронив сигарету из пальцев, которая ткнулась горящим концом в живот Биллу, и только потом упала на пол, и тот ойкнул, но, больше от неожиданности, чем от боли. Том выглядел просто офонаревшим, его растерянный взгляд скользнул по голой груди Билла, зацепившись за расстегнутую пуговицу на джинсах, и при этом он понял, что нечаянно ему причинил боль, обжег этой чертовой сигаретой, тут же коснулся его живота пальцами.
– Бл*! Прости, я не хотел, – и тут же отдернул пальцы от теплой кожи Билла, тихо матерясь, пряча глаза, и сразу же они, как по команде, присели за упавшим окурком, оказавшись так близко лицами, что челка Билла скользнула по лбу брата, и ко всему этому, они вдвоем схватились, вернее, попытались поднять сигарету, и снова это невольное прикосновение пальцев друг к другу – и Том отдергивает руку, как будто на этот раз обжегся уже он.
Билл резко поднял взгляд на Тома, ничего не понимая.
– Да что с тобой, черт подери, Том?
– Ничего, все нормально. Я просто не слышал, что ты вошел. Все, я опаздываю. Мне надо бежать. Мне пора, – вскочил, ринувшись в прихожую, под удивленным взглядом Билла, который видел – да, он точно видел – как Том покраснел.
Но, что все это значит? Что происходит?
Билл этого не понял. Пока не понял.
POV Tom
Твою мать! Я сойду с ума. Я. Скоро. Сойду. С ума.
Лифт… Нет, не надо лифт… Сбегаю, как сумасшедший, по лестнице вниз, чувствуя свои горящие щеки. И в груди все пылает. Мне кажется, что сейчас бы так и бежал, куда глаза глядят…Только от себя-то далеко не убежишь, Томми… Не убежишь.
Господи… Билл… Ты же не идиот, да? Бл*, как же мне не по себе! И, хочу я этого или нет, не сегодня так завтра, ты поймешь, что со мной происходит. И что тогда? Что? Тогда ты не сможешь быть тем, кем был эти дни для меня. Ты на самом деле пытался быть мне просто братом, и я это чувствовал…
Мы могли быть рядом, могли спокойно касаться друг друга, не чувствуя при этом разрядов. В глаза друг друга смотрели без напряга… А что будет теперь? Ты же, как никто другой чувствуешь мое состояние. А уж после того, что было утром…
Я сам все испортил. Испортил то, что пытался выстроить в наших отношениях… Как же все глупо! И не изменить того, что было несколько минут назад… Черт, Билли, ну на х*ра ты вышел на кухню, а? Какого тебе не спалось? Ты точно не идиот, а это значит, что ты наверняка все уже понял про меня. Ну, и о чем ты сейчас думаешь, Билл?
POV Bill
Черт, Том! Да что с тобой, в самом деле?
Я ничего не понял. Этот твой взгляд затравленный. Выскочил, как ошпаренный, хотя, вообще-то досталось мне. Что это было, Том?
Смотрю на поднятую с пола сигарету в моих руках, плюхаюсь на задницу посреди кухни и делаю затяжку.
Блин, странно все это. Чуть кривлюсь, чувствуя боль там, где по коже чиркнул горящий конец сигареты. Все-таки подпалила немного, зараза. Бл*, хорошо, что у тебя, родной, всего лишь сигарета в руке была, а не нож! Прирезал бы нах, и имя спросить не успел. Усмехаюсь, хотя, как-то не до смеха.
С тобой явно что-то произошло. Но еще вечером ты был вполне адекватен. И ничего такого я не видел, не чувствовал никаких перемен, никаких странностей.
А с утра ты вон какой, дерганный. Может, тебе позвонил кто? Или что вообще могло произойти за ночь ТАКОГО, что ты от меня шарахаешься, как от чумного? Опять шарахаешься. Стоп. Опять?
Замираю, и что-то начинает потихоньку до меня доходить. Эта твоя покрасневшая физиономия… Ты меня застеснялся? Смешно. Или… себя? Да?
Ты вообще меня не слышал, когда я позвал тебя, ты был где-то далеко. Где-то. Или с кем-то? Ведь застеснялся ты не меня, а своих мыслей.
Что-то сжимается в груди, так сладко и так больно, в одно и то же время.
Господи! А я и не знаю, как на это реагировать. Я просто очень боюсь, что ты не сможешь справиться со всем тем, что на тебя навалилось. Ты же хочешь меня! Хочешь!
И мне кажется, что ты это вдруг понял, явно понял – для себя. И это тебя напугало. А ведь эти дни ты был такой расслабленный… Ты, наверное, верил все больше, что сможешь меня любить только как брата, да? А потом тебя что-то переклинило, не по-детски.
Томка, Томочка, ну, что ж так все сложно? Я уже был готов принять все то, что ты мне выдал тогда, про то, что будем, как братья – а оказалось, что это не я, а ты принять не хочешь.
Смотрю на докуренную сигарету, с которой сейчас упадет пепел, осторожно встаю, и тушу ее в пепельнице.
Нет ничего простого и легкого между нами. А ведь мы так долго не выдержим, родной.
У нас с тобой есть только два выхода, при которых мы сможем жить дальше. Первый – быть вместе. Действительно БЫТЬ вместе, как раньше, и тогда мы будем счастливы.
Или второй. Не быть вместе. Совсем. Разъехаться и пытаться жить поодиночке. Ты сможешь, родной? Сможешь? Без меня.
Я – нет.
POV Avt
Том был взвинчен не на шутку. Хотя надеялся, что доехать до колледжа удастся без инцидентов, вцепился пальцами в руль урчащего джипа и выдохнул, чувствуя, как дрожит дыхание, да и вообще, просто внутри все дрожит. Он чувствовал, что сам себя загоняет в угол, из которого нет выхода. Вот поэтому и было страшно. Вот поэтому и боялся, что не найдя выхода, просто напросто сойдет с ума.
А Билл, вернулся в спальню, забыв, зачем вообще выходил, забрался на постель с ногами, сев по-турецки, глядя в сторону окна и замер. Он был взволнован всем происшедшим. Но в тоже время, это волнение было и радостным, и в нем было опасение. Огромное опасение.
