Он посмотрел на Тома, разговаривающего с барменом. ЕГО Тома. И уже знал, что сегодня здесь, в этом клубе, поставит точку, какой бы она ни была для него. Для них обоих.
Билл прекрасно понимал, что нельзя продолжать так издеваться над самими собой, знал, что ничем хорошим это не закончится, а для Тома – в первую очередь. А ради него, ради его жизни и душевного равновесия он сделает все. Даже если это ему самому причинит боль. И сейчас Билл был даже благодарен той девице, которую Том захотел подвезти сюда.
Здесь, в самом начале их отношений, Билл умирал от сумасшедшего желания и страха, что Том не захочет его знать, после того как он дал понять ему, какого рода образ жизни он ведет. Тогда Билл готов был отдаться ему, целиком и полностью, он был согласен на что угодно. Секс? Как угодно и в любой позе – только бы Том пожелал.
И только значительно позже Билл понял, что Том сам себе не простил бы этого.
Да и неизвестно, что потом бы было ПОСЛЕ.
И было ли вообще?
Том смог тогда сказать им обоим: «Нет, не тут и не сейчас». Но был поцелуй.
Билл улыбнулся и вздрогнул от прошедшей по телу горячей волны, поднявшейся из глубины. От воспоминаний об их самом первом поцелуе, за который он тогда готов был отдать полжизни. И он того стоил, тот поцелуй. И не смог сдержать рваного выдоха сейчас, прикрыл глаза, чувствуя, как они увлажнились.
Никогда Билл не сможет забыть тех минут в чилле, которые перевернули его душу. Хотя он и до того начинал понимать, что Том сыграет в его жизни главную роль.
– Во, так. Это – тебе, а это – мне, – Том поставил высокие стаканы с напитками разного цвета на стол, рядом бросил пачку сигарет и зажигалку.
Билл смотрел на эти манипуляции брата, потом взял стакан, поставленный перед ним, и потянул из трубочки. Апельсиновый сок.
– Суко, ну хоть бы чуть алкоголя добавил, а? – улыбнулся он, обвиняюще качая головой, с завистью поглядывая на то, как Том потягивает из своего бокала, судя по всему, колу с виски.
– А не х*й! Нельзя, значит – нельзя, – отрезал Том удобнее устраиваясь на диване. – Чего смотрим?
Том взглянул на плазменную панель.
– Ага, понятно, – сказал он, ухмыляясь в сторону поющего на экране Брайана Молко. – Педики рулят.
Билл чуть не подавился, отставил стакан и от души треснул Тома по макушке.
– Придурок, натурал выискался! Ты это, давай, завязывай уже!
Том, улыбаясь, чуть отстранился, опасаясь второй оплеухи.
– Да, ладно тебе, это ж я так…
Билл с притворным недовольством окинул взглядом Тома с ног до головы.
– Доп*здишься, братишка.
– Шуток ты не понимаешь, Кернер, – скептически скривив губы, Том распечатывал пачку «Marlboro».
– Заткнись уже, Каулитц! – не выдержал Билл и с разливающимся теплом в груди смотрел, как губы Тома тоже расползаются в улыбке, а потом кончик языка привычным движением касается пирсинга, и оставляет влажный след на губе.
Билл подавил в себе вздох.
Том прикурил и сел поудобнее, закинув локоть на спинку дивана. Выдохнул вверх, и светлое облачко дыма, на секунду повисшее в воздухе над ними растворилось.
– А тут переделали слегка, – он обвел рукой зал. – Заметил?
Билл кивнул, потягивая через трубочку сок.
– Да, заметил, – и подумал, что не он один помнит этот клуб, в котором они вдвоем были всего лишь раз. Один лишь раз, но такой, что впечатался в их в память навсегда.
Том перевел взгляд на Билла, и они на пару секунд встретились глазами. И оба знали, о чем думали в эти секунды. А потом одновременно отвели взгляды, словно обжегшись о свои мысли. Билл, опустив голову, облизал вдруг пересохшие губы, в висках бился пульс.
А потом повисла неловкая пауза – каждому из них было невыносимо знать, что брату так же хреново, как и тебе, и по той же самой причине. И до боли в сердце хотелось уничтожить эту причину – как угодно. Но хотелось безумно.
– Может, поговорим? – Билл видел, как при этих словах Том вздрогнул, но сумел выдержать пристальный и, в то же время, почти умоляющий взгляд Билла.
– Поговорим, – прохрипел он, выдавая дикое волнение.
Билл расстегнул курточку и спустил ее с плеч, не снимая до конца. Он и сам не мог понять холодно ему или жарко. Потому что бросало то в жар, то в холод. Уже… А еще даже не произнесено ни слова…
Том проследил за действиями Билла, окинув взглядом острые плечи, обреченно понимая, что им предстоит разговор, который решит если не все, то многое. И почувствовал, как от волнения выступили капельки пота над верхней губой. А еще было странное ощущение, что он не удивлен тем, что Билл хочет поговорить – Том давно ожидал этого.
– Вернее, это будет не разговор пока, а монолог. Мой монолог. – Билл чуть помолчал, глядя куда-то в сторону. – Ты меня только не перебивай сейчас, ладно? – Билл, взяв в руки зажигалку, чтобы хоть чем-то занять свои пальцы, которые сильно дрожали от давящего чувства неизвестности.
– Хорошо, не буду, – Том кивнул, и затянулся.
– Потом скажешь, когда я… После уже… Ты только, это… не перебивай. Мне и так нелегко…
Том смотрел на Билла, брат то сильно побледнел, то на его щеках выступали пятна лихорадочного румянца. Наконец, Билл решился и заговорил.
– Мы что-то такое пытались с тобой изображать в последнее время. Именно изображать, хотя мы не такие уж идиоты с тобой, да? – Том согласно покачал головой, внимательно глядя на нервно усмехающегося Билла. – Да, мы не дебилы. И понимаем – что на самом деле происходит с нами. С тобой. Со мной. Вообще с нашей жизнью.
Билл замолчал на несколько секунд, бесцельно щелкая зажигалкой. А Том просто ждал…
– Я очень благодарен тебе, Том. Тогда, то, что произошло в операционной… Я же понимаю, что ты поступил так потому, что ты меня любишь и боишься потерять.
«Люблю, боюсь», – пронеслось в голове у Тома.
Билл кивнул сам себе, отпил сока.
– И вот так все теперь стало… после этого… Непросто, бл*, да? Хотя, может, мы и тешили себя последние несколько дней иллюзией, что сможем как-то жить с тем, что ты решил для себя. Я понимаю, я все понимаю. Когда ты этим обещанием своим меня вернуть хотел, с того света вытащить… Черт, мы даже как-то пытались этому следовать, да? Только братья…
Всхлип – то ли плач, то ли смех.
– Твою мать! – откинув голову назад, простонал Билл, а потом наклонился вперед и оперся локтями о колени. – Прости, у меня все мысли разлетаются, не могу говорить связно. Только сейчас все это кажется просто смешным. Не потому, что это действительно смешно, а потому, что наивно, нелепо, бл*… До глупости. И я не могу понять, на самом деле, как я мог думать об этом. С*ка, как наваждение, какое-то…
Том тихонько застонал сквозь зубы, понимая, что с ним было все то же самое, один в один, а Билл продолжал ровным голосом забивать гвозди в гроб их нынешней выдуманной жизни.
– Нет, ты не думай – то, что мы оказались братьями, для меня очень много значит! Ты ведь это понимаешь? Вы – моя семья, которую я потерял. И даже не мечтал, что у меня кто-то родной есть. И я ценю это, Томка, очень ценю. Только, знаешь, – Билл поднял глаза на Тома, – брат, я ведь никогда не смогу любить тебя по-братски. Никогда. Как бы мне этого ни хотелось, как бы я себя ни ломал, – Билл замолчал, стараясь восстановить сбивающееся дыхание. – И знаешь, что самое трудное для меня? Это то, братик мой, что с тобой творится то же самое…
Томкина спина взмокла после этих слов, он открыл рот, пытаясь сказать что-то, но Билл бросил на него предостерегающий взгляд.
Hoobastank – «The Reason»
Причина
Я не совершенен,
И существует так много всего,
Чего бы я не хотел делать никогда в жизни,
И я продолжаю познавать этот мир
Я не хотел бы причинять тебе боль
И поэтому, прежде чем уйти,
Я скажу то, что хочу,
Чтобы ты услышал –
Я нашел для себя причину,
По которой я должен измениться,
Начать все с начала и, представляешь,
