Страх нарушить свое обещание… Том чувствовал, что он никуда не исчез. Но после слов Билла, он понимал, что есть вещи не менее страшные, например, то, что Билл действительно уйдет из дома, если Том скажет: «Нет».
На чашах весов эти моральные проблемы боролись сейчас между собой, боролись, не в силах решить, в какую сторону склониться. И нужен был лишь легкий толчок, почти невесомое прикосновение, чтобы склонить их туда или обратно. Чтобы эта борьба завершилась, раз и навсегда.
С бледных, обескровленных от волнения губ Билла, сорвался беззвучный шепот:
– Останься.
И все – борьба окончилась.
Том сдался.
И сделал шаг за порог.
Внутрь чилла.
Бесконечно трудный шаг – навстречу. Когда, переступая черту, понимаешь – возврата нет.
Нет больше сил бороться с самим собой.
А это означало только одно – не будет никогда братских отношений между душами, однажды слившимися воедино.
Билл прикрыл глаза, медленно расслабляясь. Он выпустил из руки ключ, который сжимал все это время до белых костяшек, до впившихся в ладонь ногтей, выдохнул со стоном и прошептал: «Спасибо».
А потом, опустив голову, закрыл ладонями лицо.
Том рванулся к нему и прижал к себе дрожащее тело любимого мальчишки.
– Все, котенок, все. Уже все. Я тут, я с тобой, слышишь? Не надо, зая, не плачь, иначе я сейчас тоже разревусь. – Том крепко зажмурился, пытаясь сдержаться. – Пожалуйста…
Он вдыхал запах волос Билла, касаясь их лицом, чувствуя мягкость и то, как кружится голова от этого забытого ощущения.
– Не надо, не надо. Я люблю. Люблю тебя, родной. Успокойся, хороший мой, успокойся. Все хорошо.
Билл кивнул и, оторвав от лица руки, обнял Тома, вжимаясь лицом в его плечо. Прерывисто вдохнул.
– И я люблю тебя, Томка, очень, ты даже не представляешь как… – шептали губы, а пальцы держались за курточку на спине Тома мертвой хваткой, боясь отпустить даже на миг. – Спасибо, маленький. Спасибо! Ты же знаешь, как я хотел этого… как ждал…
– Знаю, мой хороший, поверь. Знаю. Но я так боюсь. За тебя, Билли, – Том шептал куда-то во влажный висок, касаясь его теплыми губами.
– Не надо бояться, Том, не надо. Ты мой, Томочка, а я – твой, понимаешь? – Билл поднял голову, прижимаясь теплыми губами к уху Тома. – Только твой. Я не хочу быть с кем-то другим. И никогда не смогу больше. Ты должен это знать. Хочу, что бы знал, – разжал пальцы и положил ладонь на шею Тома, лаская большим пальцем его шершавую скулу.
– Не бойся, родной, все будет хорошо. Теперь все будет хорошо. – Чуть отстранился, сведя брови, дыша ртом, смотрел на такое близкое сейчас лицо брата, – ты же понимаешь это, да? Понимаешь? Мне не нужна эта жизнь без тебя, знаешь? Я живу ради тебя. Ты научил меня любить жизнь. И неужели ты думал, отталкивая, что я так жить буду, а? – Билл, проскулив, отрицательно покачал головой, и две слезинки скатились по щекам.
Увидев их, Том глухо застонал, качая головой.
– Прости меня, прости, малыш…
Губы, все приближались к жаждущим, приоткрытым губам. Кружилась голова от понимания, что сейчас они коснутся друг друга, и то, чего так давно хотели оба, наконец-то произойдет. Том положил руку на затылок брата, комкая волосы, переводя взгляд на его губы, а уж потом, прижал к себе его голову, впиваясь в губы таким долгожданным поцелуем.
От этой нежности, от этой горячей, влажной ласки, от прикосновений пирсингов плавилось все в груди, нежность рвалась стонами из них, и мальчишки их не сдерживали, не могли, при всем желании. Истосковавшиеся губы не могли оторваться друг от друга. Сейчас, в эти секунды, было выше их сил разорвать поцелуй.
Они отпустили друг друга, только когда закончилось дыхание. Теперь можно было дышать, свободно и легко. Потому, что рядом, вместе.
Они снова обнялись, Билл теперь сжимал в пальцах Томкины дрэды, свободно рассыпавшиеся по спине, чувствуя грудью тепло его тела.
– Я так боялся, что ты не захочешь, Том. За это время, что ждал тебя, не могу даже и представить, как удержался, чтобы мини-бар не опустошить. А так хотелось…
– Лапа ты моя, да я сам не знаю, как не нажрался. А тебе нельзя, котенок, нельзя, ты прости, что я так долго не приходил, прости. – Том положил ладонь на шею Билла, забравшись пальцами под длинные волосы. – Мне действительно так непросто было.
Билли млел от ощущения теплой ладони на своей шее, чуть ласкающих ее пальцев.
– Я знаю, родной, знаю. Понимаю тебя, – потом поднял голову и, упершись лбом о лоб Тома, смотрел на его губы.
– Помнишь, что было в этом чилле несколько месяцев назад?
– Помню, конечно, разве можно это забыть? – Том прикрыл глаза и выдохнул тихонько.
– Да, такое не забывается. – Билл усмехнулся. – Тот стакан, раздолбанный тобой об стену, помнишь? А сейчас там зеркало.
– Правда? Я не заметил, – улыбнулся Том. – Я, кроме тебя, тут ничего не заметил.
Билл нежно коснулся губами Томкиной щеки.
– Льстишь, но все равно приятно.
– Никакой лести, котенок. Ты собой затмеваешь всех и вся. Ну, не мне тебе это говорить.
– Не тебе, действительно, не тебе. Ты же для меня, да и не только для меня, самый красивый и самый замечательный, Том. Самый желанный, – последние два слова Билл прошептал на ухо, и от них такие приятные мурашки прошли по Томкиному телу, что он зажмурился невольно.
– Спасибо, – прошептал Том, прижимая брата к себе еще крепче.
– А ты помнишь, что я тогда тебе здесь секс предлагал?
Том кивнул.
– Помню, родной. Я все помню. И понимаю прекрасно, почему ты это сделать хотел.
– Я боялся, Том, так боялся, что окажусь тебе не нужен. Бл*дь, не знаю, как вообще тогда сердце не разорвалось. Реально подумал, что ты меня и знать не захочешь.
– Господи, Билли! Я уже тогда любил тебя, – Том потерся щекой о щеку брата. – Не зная о тебе ничего практически. Да, мне это было и неважно.
Билл простонал, и прикоснулся губами к пирсингу Тома.
– И все равно ты мне не поддался, а я так хотел тебя тогда. Умирал просто… И сейчас хочу, очень…
– Знаю, хороший мой, ты только не торопи меня, – Том наморщил лоб, болезненно сведя брови. – Черт, я действительно хочу нажраться, Билл. Хотя, меня сейчас, наверное, ни хера алкоголь не возьмет. Нервы на пределе, я же «отвертки» уже накатил, и хоть бы в одном глазу, бл*. Не торопи, ладно? Мне…
Том хотел еще что-то сказать, но Билл накрыл Томкины губы пальцами.
– Тссссссс, Том, послушай. Я знаю, ЧТО ты обещал. Знаю, что ты больше двух месяцев носил в себе эту клятву, и «на счет раз» не получится у тебя ее забыть. Я же не идиот, Том. Только я не дам тебе напиться, слышишь? И знаю, что для тебя обещание очень важно. Но сейчас, здесь, ты не будешь меня трогать. Не будешь САМ, ты так обещал, да? И тебе действительно нужно время, чтобы поверить, что ничего страшного не произойдет, если мы вернем все, что было между нами. Я хочу, чтобы ты доверился мне, здесь и сейчас… Я очень этого хочу, – Том просто старался спокойно дышать, слушая тихий голос Билла. – Ты только скажи мне, что веришь, что доверяешь мне. Скажи!
Том сглотнул, чувствуя, как ладони Билла скользнули с его пояса вниз, по его бедрам, чуть сжав их, а потом рука скользнула между их телами, и пальцы легли на ширинку, на возбужденный член Тома, и он вздрогнул.
– Бл*, – вырвалось у Тома, но Билл не отстранился, а еще сильнее прижал брата к себе за шею, поглаживая его внизу.
– Тихо, маленький, все в порядке. Все будет в порядке. Ничего плохого не случится, ни со мной, ни с тобой. Ты веришь?
Том закрыл глаза, и его руки скользнули под куртку Билла, ложась на теплую спину, чуть сжимая пальцами кожу под тонкой футболкой.
– Да, – Том выдохнул, прекрасно понимая, на ЧТО он сейчас подписался. Билл улыбнулся и поцеловал Тома в шею.
– Я буду любить тебя, я буду нежным, очень, – пальцы на секунду сжали член, и Билл отпустил брата, у которого начало сносить крышу.
