Вытер руку себе, а потом и Тома, и неожиданно для самого себя легонько укусил брата за ягодицу, прежде чем натянуть на Тома джинсы, заставив того ойкнуть.
– Все… отдыхай, – Том развернулся и притянул к себе брата за шею, крепко обнял, прижался губами к уху и выдохнул горячо – и я люблю тебя. – Потом отпустил, отошел к диванчику и рухнул на него, блаженно расслабляясь, закрыв глаза и откинув голову.
– Пи*дец… я тут ночевать останусь. С тобой… – тихо проговорил он и, приоткрыв глаза, нашел взглядом Билла, который доставал из бара тоник, стоя спиной к брату, во все так же расстегнутых джинсах, которые еле держались на бедрах. Стиснув зубы, Том хитро улыбнулся своим мыслям и приподнял бровь, когда повернувшийся Билл с удивлением смотрел на его улыбку.
На улыбку изголодавшегося хищника, присмотревшего себе добычу.
Хотя кто из них тут был добычей – большой вопрос.
Добыча, которая мечтает сдаться на милость победителя.
Н.А.В.С.Е.Г.Д.А.
Leonard Cohen – «WAITING FOR THE MIRACLE TO COME»
Леонард Коэн «В ожидании чуда»
Малыш, я ждал,
Я ждал день и ночь.
Я не замечал, как шло время.
Я прождал полжизни.
Было много приглашений,
Я знаю, некоторые даже от тебя,
Но я ждал,
Когда же случится чудо.
….
Заняться больше нечем,
Если ты уже полностью захвачен,
Заняться больше нечем,
Если умоляешь хотя бы о самой малости,
Заняться больше нечем,
Если тебе очень нужно дождаться,
Когда же случится чудо.
Я видел тебя во сне, малыш,
Вот, прямо совсем недавно.
По большей части ты был обнажен,
Но остальное – чистый свет.
Песок времен стекал
С твоих пальцев.
И ты ожидал,
Когда же случится чудо.
POV Bill
Я даже остановился под твоим взглядом. И снова мурашки, и снова ощущение полета.
Ты мой, ты со мной. Я не пил сегодня, но мое состояние трезвым никак нельзя назвать. Я опьянен теми чувствами, что бурлят во мне. Опьянен всем тем, что тут было и что еще будет. Я опьянен тобой. Твоей любовью. Твоим доверием. Господи, я сейчас не понимаю, КАК я смог прожить все это время без тебя. Не понимаю, как выдержал и не сорвался.
Хотя… бл*, срывался… Еще не зная и не понимая ничего – срывался на тебе. Но я себя уже за это простил. Потому, что меня простил ты.
Мозг и душа реагируют на тяжелый стресс по-разному. И, как защитная реакция – напускное спокойствие, готовое разорваться в любую секунду. Хотя даже и не осознаешь этого. Только невозможно притворяться вечно – оно или лопается, словно радужный мыльный пузырь, как это произошло у нас с тобой, или человек просто сходит с ума.
Сейчас, когда все позади, я чувствую такую слабость. Но это такая сладкая слабость. Расслабление, сопровождающееся легкой дрожью мышц во всем теле и негой, тягучей теплой негой, которая разлилась в каждой клетке.
Твой взгляд, Том… Я ведь все понимаю и я безумно рад, что ты принял такое решение, маленький. Ты смог, ты сделал это, хотя я знаю, что ты все равно будешь о нем думать, так просто оно тебя не отпустит. Твое обещание.
И поэтому вдвойне уважаю тебя за то, что ты мне доверился. За то, что отдался моим рукам, моему телу. МНЕ.
Подхожу к тебе, глядя в глаза, почти вызывающе сажусь на столик напротив, касаясь своими коленями твоих, и пью тоник.
Облизываешь нижнюю губу, непроизвольно цепляя пирсинг. Твой взгляд скользит по моему лицу, опускаясь на шею, спускается к груди.
Я вижу, как сжимаются твои пальцы, стискивая кожаную обивку дивана.
– О чем ты думаешь сейчас? – тихонько спрашиваю, и ты садишься, забираешь у меня тоник из руки и, сделав пару глотков, возвращаешь баночку.
Тоже наклоняюсь вперед, наши лица так близко. Трусь своим носом о твой, прикасаюсь губами к твоим, влажным от тоника.
– О чем думаю? – шепчешь мне в губы. – Думаю, что люблю тебя еще сильнее, чем раньше. Ты необыкновенный, Билли. Ты тот, кто, ломая меня, делает меня лучше – для нас.
Я улыбаюсь. Господи, хорошо-то как! Душа разлетается от счастья.
– Правда? Ты действительно так думаешь? – киваешь и прикасаешься щекой к моей щеке.
– Да, я так думаю. И никогда не буду жалеть о том, что сдаюсь тебе. И люблю еще сильнее, правда, хотя и не предполагал, что это возможно.
Отставляю баночку и опускаюсь рядом с тобой на колени, а ты обнимаешь меня, прижимая к себе изо всех сил.
– Спасибо, – шепчу это, касаясь губами твоей груди, чувствуя дрожь, только понять не могу, кто из нас дрожит. – За то, что сдался. За то, что понял – это важно и тебе, и мне.
– Дурак. Это тебе спасибо, – твои губы возле моего уха, дыхание ласкает его, – я бы не смог… сам. Не посмел бы. Хотя и хотел, очень…
– Я знаю, Том, знаю. Ты просто боялся этого очень. Да и сейчас тоже. Я же чувствую, что тебя не отпускает. Зая, хороший мой, я очень хочу, чтобы ты, если не забыл обо всем, ну хотя бы попытался не воспринимать это так серьезно. Родной, ты можешь мне пообещать одну вещь?
– Что угодно, – шепчешь ты.
– Пообещай, что бы ни было дальше, как бы ни сложилась наша жизнь, что бы ни произошло со мной – ты никогда не будешь винить себя в том, что переступил порог этого чилла сегодня. Пожалуйста. Пожалуйста, Том.
Выдыхаешь и прижимаешься лицом к моей шее.
– Господи, Билл, – этот стон заставляет напрячься всем телом. – Зачем ты так?
– Пообещай, родной, мне это важно, очень важно. Слышишь? Жизнь штука непредсказуемая, и я не хочу, чтобы при каком-то дурацком стечении обстоятельств ты всю жизнь винил себя.
– Бл*дь, – твои пальцы сжимаются на моей спине, и я невольно шиплю. – Ты скажи, что все будет хорошо, скажи, Билли.
– Конечно, лапа моя. Конечно, – глажу твою теплую спину, зажмурив глаза. – Все будет хорошо.
– Окей. Я обещаю, Билл. Обещаю, – выдавливаешь из себя спустя несколько секунд, и я понимаю, как нелегко тебе это далось.
– Спасибо, родной, – целую твое плечо, спускаясь поцелуями на руку. – Мне так важно было, чтобы ты мне пообещал это. Спасибо…
POV Tom
Все. Возврата нет. Ты заставил пообещать тебе – и я пообещал. Не мог отказать тебе в этом. Но так на душе тревожно. Успокой меня, зая. Успокой. Эти прикосновения твои. Твои руки, губы… Я так надеюсь, что когда-нибудь смогу проснуться утром и не чувствовать страх, загнанный в самый дальний уголок моей души. Надеюсь, но не думаю, что это случится. Слишком я боюсь потерять тебя. Безумно боюсь. Ты добился того, что я не смог больше бороться с самим собой. И, наверное, это было единственно верное решение для нас обоих. Мы нужны друг другу. И это больше не обсуждается. Мы не сможем жить врозь. Даже просто мысль о жизни без тебя заставляет сердце биться испуганной птицей.
Мне безумно хорошо с тобой. Я так долго хотел этого и так боялся. Теперь я должен отпустить свой страх, отпустить и жить дальше. Для этого потребуется время, и немало, но нам некуда спешить, правда? У нас все впереди. Как минимум – эта ночь…
– Я хочу выпить, – шепчу это, и ты киваешь.
Спасибо, что понимаешь, спасибо, что не говоришь: «Нет». Хотя и знаешь, если ты не захочешь – я не стану пить.
– Есть мартини и коньяк.
– Коньяк. Немного, ладно?
– Хорошо, – целуешь меня в шею, и я отпускаю тебя.
Отходишь к бару снова, открываешь бутылку «Хеннесси» и наливаешь темную, коричневую жидкость в широкий бокал.
И мне кажется, что я даже отсюда чувствую его запах.
Возвращаешься и, прежде чем протянуть его мне, подносишь к своему лицу и втягиваешь тонкими ноздрями его аромат. Я улыбаюсь, а ты со стоном выдыхаешь, садясь на столик, и отдаешь бокал мне.
– Я бы тоже с удовольствием накатил.
– И не мечтай, кто же меня домой повезет? – бурчу себе под нос и сам вдыхаю, а уж потом делаю глоток, другой, чувствуя при этом твой слегка завистливый взгляд. Ну, нельзя, малыш, это ж не моя прихоть.
А ты резко отрываешься от столика и впиваешься мне в губы. Отвечаю, чуть обалдев от неожиданности, а ты вылизываешь мой рот, постанывая при этом. Потом отпускаешь и облизываешься. Улыбаешься удовлетворенно.
