Отравление.
Звонок в школу. После обеда на продленке нескольким детям стало плохо. Мы не одни такие. И масштаб неясен — кто-то же успел забрать детей раньше, чем воспитатели что-то поняли, заметили.
Промывание желудка.
Врагу не пожелаю.
Потом питательная капельница. Котенок боялась уколов, на катетер смотрела вся перепуганная, хныкала. До Нины дозвониться не получилось. Так что с сестры захотелось спустить три шкуры. За беспечность.
Только за полночь пришли результаты анализов, нас успокоили, что можно обойтись без инфекционки. Само собой, радовался. Бросать Катюху в больнице одну не хотелось, а лежать с ребенком, которому я по документам являюсь никем, никто не позволит.
В машине Котенка опять укачало, хотя я старался ехать максимально медленно.
Дома Катюха захотела есть, а ей толком ничего нельзя. Рекомендации отправились висеть на холодильник. Попробовали выпить чай, но мелкую опять начало тошнить. Ночь прошла аховая. То температура пыталась ползти вверх, то снова рвота. И пустые попытки связаться с сестрой.
Ни о какой работе наутро речи и не шло.
Скидывая СМС Марии, я только и надеялся, что у нее день пройдет без происшествий. Слишком рано бросать ее одну, но выбор невелик — Катюху я точно не оставлю, пока ей плохо.
Жаль на нормального родителя я никак не тяну. Потому что понятия не имею, что нужно делать, если ребенок болеет. И в душе не знаю, как и что готовить. Нет, несколько фирменных блюд в запасе имелось, но вряд ли они подойдут Кате в ее состоянии. Диета, которую расписал доктор, заставляла напрячь мозги. Ничего жирного, жареного. Никакого молока… А я чуть не понес его Котенку к завтраку.
Зато можно было бананы, их в холодильнике в избытке. Сварганил компот из того, что нашел дома. Сухофруктов не держал, оставалось надеется, что яблоки и груши стали нормальной заменой.
Вызвал врача.
Катюха все равно оставалась вялой, а термометр упорно полз к отметке в тридцать семь градусов.
— Голова болит, — мелкая жаловалась, а я не знал, что делать. Таблетками пичкать не хотелось, тем более что понятия не имею, что можно давать, а что нельзя. Приходилось качать на руках, прикладывать мокрое полотенце ко лбу.
Педиатр приехал даже раньше, чем я ожидал. Взяла кровь на анализы, выписали еще один рецепт. Сказала, чтобы о температуре не волновался, типа тридцать семь — не показатель. Велели накормить ребенка нежирным бульоном и уложить спать.
Ага. А они сами когда-нибудь пытались уложить семилетку спать средь бела дня?!
— Хочу мультики!
— Хочу гулять!
— Не хочу суп!
— Хочу… Хочу… Хочу…
Я хотел спать. Очень. Вчера весь день на ногах, бессонная ночь, теперь новая гонка.
Не найдя в интернете никаких противопоказаний к прогулке, вывел Катюху во двор. Но ее и на десять минут не хватило — слабость одолела. И аукнулась новой головной болью, тошнотой и слезами.
— Просто отлично, — тихо простонал я, когда уложил племяшку в кровать и вышел из комнаты. Впечатление, что из рук просто все валится. И что я подвожу Катюху. А потом зазвонил телефон.
Федоров.
Черт, а я о работе и не вспоминал.
— Перестань кричать, — попросил я, плетясь на кухню. Если уйду в свою комнату, то просто вырублюсь мертвецким сном. А Котенок не спит, да и температуру ей надо еще раз проверить…
— Ты кого на работу взял?! — не унимался Леха.
Остальная тирада была благополучно пропущена мной мимо ушей. Несмотря на громогласный ор начальника продаж. Как будто голову опустил в аквариум, и теперь я пытался слушать сквозь толщу воды.
— Твоя Маша…
Мозг включился. И я выпал в осадок.
Нахамила? Маша? Моя кроткая тихоня Маша?!
— Да ты не представляешь, что она здесь устроила! Да со мной никто и никогда так не разговаривал!
Еще раз — это точно про Ромашкину? Нет, норов у нее, конечно, имелся. Но хамства и стервозности — ни грамма.
— Ты точно о Ромашкиной говоришь? — не верю.
— А ты не знаешь, как секретарши в офисных королев превращаются, когда начальство за порог?
Знаю. Увы. Плавали. Одна такая как-то умудрилась Анюту до слез довести, а в кадры приказ об увольнении от моего имени отнести.
— Она меня знаешь куда послала? Сереж, это же просто ни в какие ворота. У нас Таиланд горит, мы сколько пахали. Курьер в офисе, а у меня печати на двух страницах не хватает. А эта… Мало того что я половину дня к ней бегать вынужден с уговорами, так она сейчас демонстративно заперла документы и свалила на обед.
— Лех, это какой-то сюр…
Голова гудела. Услышал, что Катюха заворочалась, пошел проверять.
— Какой сюр? Я тебе говорю. Маша у нас под тобой работает, так что мне плевать, если она весь день языками в чайной чешет. И ладно, охамела вкрай. Но это Таиланд, Сереж. Долбанные две печати махнуть. Я только отмазки весь день слышу. Ты же сам вчера у юристов все проставлял. Мы месяц работали! Тебе оно надо? Упустить контракт, из-за того, что две страницы слиплись? Ты знаешь, как горят сроки?!
— Ты вчера проверить не мог?
— Ты чего? Радуйся, что я вчера все не отправил! Мы бы просто все про…
— Ладно. Заканчивай.
Ага, только Леха разошелся по полной. Отчего раздражение только нарастало.
— Не знаю, как ты, а я не хочу терять годовую премию из-за того, что ты спишь со вздорной бабой…
— Перезвоню.
Повесил трубку, чуть не запустив телефоном в стену.
Выдохни.
Это все бред какой-то. Звонить Маше сразу не хотелось, пытался причесать мысли. Тихая скромница Ромашкина довела Федорова до истерики? Нет, язычок у нее, конечно, острый. Но Ромашкина старалась не шутить. Кроме пары едких комментариев в спортивном центре, я больше ничего такого не слышал.
Или не хотел слышать?
Так обрадовался наличию ассистента, что стал пропускать тревожные звоночки? Или постоянные мысли о том, чем развлекать Катюху и как бы не опоздать забрать ее после продленки, превратили меня в глухаря?
Не станет же Леха наговаривать на девушку? Он даже самых-самых отмороженных моих помощников терпел молча.
Набрал Аню.
— Привет, Анют. Что у вас там происходит?
— Да вроде нормально всё…
— А с Федоровым?
— Ой… Ну, я не знаю… Только слышала, как он из вашей приемной выбегал. Хлопнув дверью.
Это плохо.
— Ладно, спасибо.
Зла на себя не хватало. Неужели пригрел змею? Точно дурак. Наивный.
Набирал Машу, обещая, что не стану горячиться. Катюха спала, но некрепко. Да и все равно надеялся, что все это большая ошибка.
«Поставили печать?»
«Нет… Проверяю…»
Какие проверки на документе, если там уже все проставлено?
«Только отмазки весь день слышу» — гудели слова Федорова в голове.
— Уволена.
Это я так не горячусь, называется. Я даже не помню, когда последний раз кого-то увольнял.
А Маша молчит в ответ.
Ну скажи ты, что «не надо». Извинись, умерь свой гонор. Пойми, что перегнула палку. Фиг с ними с извинениями. Хоть что-то скажи…
Не могу я взять слова назад просто так. После такого только на шею садятся.
Кроме одной непонятной ситуации же не было ничего. Никаких предпосылок. Вернусь в офис, проведу воспитательную беседу.
Я не хочу в очередной раз искать себе нового помощника. И с Марией расставаться не хочу. Неправильно все это.
«Хорошо».
Вот так легко… Просто великолепно. Сам дурак, за язык никто не тянул. Ей хорошо — ну и пусть.
Надо поспать.
Меня уже шатало. Побрел в свою комнату, надеясь, что услышу, если Котенок проснется.
На кровать завалился, все еще думая, что с Марией все вышло как-то… странно. Что-то внутри подсказывало, что это всё слишком. В идеале стоит поехать в офис и разобраться, а не рубить сплеча.
Заснуть не дал новый звонок от Федорова.
— Что значит «украла печать и документы»?
Вот тебе и Маша…
— Я говорил, что шашни со всякими…
— Вы там охренели все? Меня один день в офисе нет, — гаркнул на Алексея. — Вспомни, на секунду, что ты не другу звонишь, а начальнику. Так что хватит орать. Иди и занимайся своими делами. Кроме Таиланда у тебя задач хватает.
