— Алекс, мы об этом уже говорили.
— Слушай, ведьма, — рыкнул, глядя с такой яростью, что на ее месте мне бы стало просто стремно спорить. — Это не шутки! Сейчас здесь будет очень жарко.
— Я тебя не брошу!
Надо же, сколько я, оказывается, знаю матерных выражений! И совсем не хотел с ней ругаться в такой момент! Но ведь не отступится же, ведьма упертая!
— Ева! — гаркнул, понимая, что сил не хватит даже просто повернуть голову. — Все очень плохо! Я не смогу держать его долго! У меня остался один вариант. Но ты должна уйти сейчас, потому что потом у тебя не будет даже малейшего шанса!
Видят боги, я так пылко еще никогда не говорил! Получилось, правда, не очень, потому что в горле пересохло, и вообще — язык поворачивался с трудом. Но я старался! Сделал все, чтобы она поняла и поступила, как следует.
Только у женщин, видимо, другие понятия о логике. Убежать и спрятаться, пока каменное «небо» не рухнуло на голову? Зачем? Это же так скучно и предсказуемо! Для Евы самым закономерным поступком оказалось тихо засмеяться мне в ухо:
— Добро пожаловать в мой мир, — прошептала она, опускаясь на колени у меня за плечом.
Внезапно почувствовал, как она обнимает меня руками за талию и скользит пальцами по груди. Странно: казалось, в таком состоянии я уже ничего не должен был ощущать, а ее прикосновения обжигали кожу даже сквозь толстую ткань флиски. Бестиар метался и бушевал, буря стояла в пещере, ветер завывал так, что, казалось, он способен смести все со своего пути. Я не слышал собственных мыслей! Но ее тихий голос звучал будто откуда-то изнутри:
— Представь, как по полю бежит дикий конь… как волна бьется о песчаный берег… как птица летит над полем с голубыми васильками. Представь солнечный луч на своем лице. Как капли летнего дождя мерно осыпаются на землю. Представь золотистый листопад и деревья в багряном цвете. Это все — твоя жизнь, Алекс, твой шанс, который я тебе дарю. Который ты должен принять, потому что даже если у тебя больше не осталось надежды, она все еще есть у нас двоих.
Я не знал, что она делала и как она это делала, но это было… нечто. Словно у меня вдруг открылось второе дыхание… или выросли крылья. Только что я был совершенно раздавлен, выжат как лимон, как марафонец после трехдневного забега! Но эта ведьма дала мне силы. Откуда она их черпала, чего ей это стоило — я не знал и, честно говоря, боялся спросить. Просто сконцентрировался на Бестиаре, сжал в руках злополучный посох и принял то, что она так настойчиво мне предлагала.
Казалось, демон почуял неладное и загрохотал еще активнее. Его молнии били у наших ног, его смерчи засыпали песком глаза. Он сражался во свою мощь, со всей яростью, на которую только был способен. Потому что просто не мог иначе. Как любой демон, даже понимающий, насколько ему необходим хозяин, он уничтожал любого, посягнувшего на его свободу.
Но на сей раз я был достаточно сильным, чтобы диктовать свою волю.
— Исчезни, пока я не призову тебя вновь! — рявкнул, опуская руку в центр рисунка. Занесенная поднятой землей, руна вспыхнула ярким серебристым светом и буквально вырвала Бестиара из этого мира. Завеса захлопнулась. Я выдохнул и прижался лбом к железному древку посоха.
И только потом почувствовал, как руки девчонки безвольно легли мне на колени.
— Ева?! — обернулся, подхватывая ее, падающую, в сантиметре от земли. — Ева, очнись! Ева!!
— Успокойся, Александр, — остановила меня Ядвига. — Она просто спит. Дай девочке отдохнуть.
— Спит… — тупо повторил, чувствуя, как из горла вырывается нервный смех.
Она спит!
Прижал ее к себе, запрокинул голову и зашелся в беззвучном хохоте.
Моя чокнутая ведьма умудрилась заснуть в аду!
Аккуратно уложил Еву к себе на колени, сдул челку со лба.
— Только ты умудришься проспать Армагеддон, — прошептал, стирая пятно копоти с ее щеки. — Но не надейся вот так просто уйти от разговора. Мы с тобой еще не все выяснили!
— Сперва со мной разберись, — разрушая всю романтику момента, приторно улыбнулась Ядвига.
Я поднял глаза: ведьма подошла ближе, по-турецки уселась на пол и уставилась на меня выжидающим взглядом:
— Ничего не хочешь рассказать?
Черт, а ведь Бестиар был не так и плох! Он-то, по крайней мере, гарантировал быструю смерть… Интересно, если по-скорому призвать его обратно, это избавит от разговора с тещей?..
ГЛАВА 20
У самых счастливых людей нет всего лучшего. Но они извлекают все лучшее из того, что есть.
Ева Моргалис
Меня разбудили голоса: приглушенные, невнятные и от этого еще более раздражающие. Неимоверным усилием воли открыла один глаз. Блин, не знаю, чем занимался Вий накануне встречи с Хомой, но мне бы тоже не помешала помощь парочки силачей с железными вилами для поднятия век. Мир над головой представлял собой один яркий разноцветный блин. И это было довольно странно, учитывая, что засыпала я в пещере, где по умолчанию не могло быть столько света.
Память вернулась внезапно, колокольным звоном ударив по ушам. В голове замелькали картинки сражения, серого камня и молний. Почему-то финального кадра, обрисовавшего всю прелесть хеппи-энда, не последовало. И это слегка напрягло.
Меж тем голоса на заднем плане становились все навязчивее. Вернее, один, женский, — прямо-таки выводил из себя. А вот второй, мужской, с каждой минутой звучал все глуше и равнодушнее. Даже любопытно стало, что могло вызвать такую реакцию. Неужели меня обсуждали?
— Да, мама… — безразлично выдохнул мужчина в ответ на какой-то не расслышанный мною вопрос.
— И ты понимаешь, что Еве всего шестнадцать? — настойчиво продолжал женский голос.
— Да, мама…
— И что она — ведьма, у которой широкий выбор возможностей по устройству личной жизни?
— Да, мама…
— И еще: что брак с заклинателем — не самый лучший для нее выход?
— Да, мама…
— «Нет, мама», — с легким смешком подсказала Ядвига. Я нахмурилась и скосила на них глаза, пока не желая поднимать голову и демонстрировать собственную чрезмерную бодрость.
— Нет, мама, — послушно повторил Алекс. И только потом, кажется, смысл фразы до него дошел. Он приподнял лицо и уточнил: — Нет?
— Послушай, Александр. — Ядвига выпрямилась в кресле и даже слегка наклонилась к парню, сидевшему напротив. — Я — пожалуй, единственная в окружении Евы, включая саму Еву, кто не считает себя вправе становиться на пути истинной любви. Но если ты обидишь мою девочку, я сделаю так, чтобы встреча с Бестиаром перестала быть твоим самым страшным воспоминанием. Ты понял мой тактичный намек?
— Ну как бы сложно было не понять, — мрачно ответил парень.
— Вот только не нужно считать меня монстром! — взмахнула руками Ядвига. — Поверь, я все понимаю: сама не так давно была в возрасте Евы…
На этом моменте я прямо почувствовала, как у Алекса недоверчиво изогнулась бровь.
— …но и ты пойми: моя Ева — очень чувствительная, нежная и добрая девочка. И еще она ведьма. Она должна тренировать свои способности, участвовать в шабашах, творить заклинания — и ты ничего не сможешь с этим поделать. Это в ее крови, она — часть немножко другого мира. Тебе также придется смириться, что вашим будущим детям, скорее всего, передастся ее дар. И я хочу, чтобы ты подумал об этом сейчас, когда у вас двоих еще есть возможность отступить и красиво попрощаться. Я благодарна тебе, правда! И мне бы очень не хотелось ломать тебе ребра потом, когда ты поставишь Еве в вину ее сущность!
Мне вдруг показалось, что в постель, где я лежала, кто-то запустил семейство дикобразов. И стоит только пошевелиться, вздохнуть чуть громче, как они, все разом, выпустят иглы. Сердце ударило и застыло в немом ожидании. К ушам прилила кровь, на лбу выступила испарина… Наверное, именно это чувствовали ведьмы на суде инквизиторов перед оглашением приговора.
