— Просто немного странно, что ты выбрал эту дорогу.
— А куда мне было деваться? — с обидой сказал юноша. — Понимаешь, я гений. Это не хвастовство, это факт. Когда остался без родителей, просился к железнодорожникам — не взяли. Просился к пограничникам — тоже не взяли. Учиться в университете — и мал еще, и денег нет. Нигде меня не брали, разве что в батраки. Ну, постранствовал я немного, пригляделся к жизни и понял, чего в ней не хватает: справедливости. И пускай справедливость у каждого своя — у меня она такая, что народ доволен. Я мешаю властям обижать его. Тут, конечно, пришлось найти нужный образ — кто послушает шкета? Первый год был самым трудным, ну а дальше дело пошло. Власти меня боятся, знают, что я могу с ними сделать, если захочу, а пограничники мне в Оннели не нужны, торговать мешают, долой их. Правда, тех ужасов, что мне приписывают, на самом деле и десятой части не было…
— И все-таки: если бы мы были пограничниками?.. — спросил Сергей.
— То вы бы ушли, меня не спросясь. Разве я не знаю, где стоит этот лагерь? Иномирянин отсюда уйдет задолго до того, как почувствует кол в прямой кишке, а уроженца Центрума пограничники сюда и не пошлют, не дурные. Вы ведь не ушли из землянки только потому, что знали: всегда успеете. Верно? Ну вот, угадал… Ладно, хватит нам болтать. Сейчас я позову деда, он покличет людей и объявит, что вы ни в чем не виновны и должны быть отпущены. Вещи вам вернут — кроме самолета, конечно… Только не уходите в свой мир на виду у моих людей — мне не нужны толки. Привезете товар — тащите его в ближайший лесной массив и разжигайте дымный костер, по нему вас найдут и ко мне доставят.
— Ты не возьмешь с нас слово молчать о том, кто ты есть на самом деле? — Ева не сумела скрыть удивление.
Юноша поглядел на нее с доброй иронией:
— Зачем? Болтайте сколько хотите. Можете добавить, что у меня три глаза и клыки в локоть длиной. Кто вам поверит?
Глава 14. Туда и обратно (1)
Опять целый час шли лесом — теперь в обратном направлении, от лагеря Старца к реке. Слова о том, что конвой не нужен, черных не убедили. Четверо провожатых были предупредительны, осторожны и непреклонны: Старец сказал — значит, так тому и быть. Ослушаться Старца было для них хуже, чем проглотить живую гадюку и заесть шершнями.
Но теперь Сергей сел в каноэ за рулевого и на порогах показал класс слалома. Трое черных были в восторге, четвертый же, по виду — старший, буркнул им, чтобы учились, однако, оставшись наедине с Сергеем, обозвал его самоубийцей.
Зато Ева подзуживала: давай, мол, давай! Чем раньше отвяжемся от провожатых, тем лучше. Время дорого, и нечего терять его на обнос препятствия, которое можно пройти по воде. Подумаешь, зальет черных с головы до ног, эка трагедия! Обсохнут. А что до судов, то все равно в каждом каноэ сидит лишний дармоед, пусть вычерпывает воду.
Остановились перед непроходимым порогом. Старший из черных указал на еле заметную тропинку.
— По ней до моста. Железная дорога. Направо станция, до заката дойдете.
Махнул рукой на прощание, и черные отчалили.
— Мы ведь не потащимся к той станции? — сказал Сергей. — Через Землю ближе, верно?
— Смотря куда… — Ева пребывала в задумчивости. — В Пулахту через Землю совсем не ближе, а нам туда и надо. Как иначе узнать, куда черти понесли Макса? Идем. Умеешь прыгать на ходу в поезд?
— Вообще-то ни разу не пробовал.
— Научу.
Если хочешь приключений, подумал Сергей, свяжись с влюбленной решительной женщиной. Только приключения эти рано или поздно кончатся травматологическим отделением или кладбищем.
А то и кладбища никакого не будет. Растащат звери косточки. Или свихнешься навсегда — тоже удовольствие ниже среднего.
Дошли до моста, двинулись вдоль железнодорожной однопутки. Ева приложила ухо к рельсу и, поднявшись, отрицательно помотала головой. Но рельс был блестящий — значит, по этому пути регулярно ходили составы. Очень даже живоносная артерия для такого захолустья, как Оннели. И наплевать, что рельсы, если посмотреть вдоль них, были не вполне параллельны друг другу и ерзали, если пихнуть их ногой. Кажется, здесь не обращали внимания на подобные мелочи.
Солнце только-только достигло наивысшей точки. Перспектива шлепать по шпалам до заката вгоняла в уныние. Через полчаса Сергей решил, что он не прочь поучиться у Евы прыгать в поезд на ходу. Не так уж много времени прошло с последнего межпространственного путешествия, чтобы иссяк повышенный талант к обучению. Жаль только, что придется освоить это искусство в один прием, без тренировок и практикумов…
Подумал об этом — и бросил. Пугаться раньше времени — только плодить Проходы без толку. Мучило другое. Наконец Сергей подал голос:
— Ты говорила, что пограничники слишком легко пошли на наши условия…
— Ну? — отозвалась Ева.
— Тут тебе виднее, я пас. А ты заметила, какая штука висела над домом Старца? Нет? А кто-то упрекал меня в ненаблюдательности — мартыша, мол, не разглядел…
— Я тебя не упрекала, — сказала Ева.
— А я тоже наблюдательный, только замечаю другое. Над крышей висела антенна на стеклянных изоляторах, растянутая между деревьями. Равносторонний треугольник, кажется, из настоящего антенного канатика. Дельтаантенна. Я такие видел, у меня одноклассник один чудик был, радиолюбительством увлекался и радиоспортом, а на компьютеры плевал. Одну такую антенну мы с ним в Москве вешали между домами — сто шестьдесят метров в периметре! Чуть с крыши вверх ногами не полетел. Года два провисела антенна, пока ее не обрезали телевизионщики или еще какие вредители…
— Ну и что? — Ева не выглядела удивленной. — У Старца есть радиосвязь. Почему бы ей и не быть? Старец — продвинутый парень.
— Думаешь, эта связь для координации действий отрядов черных?
— А для чего же еще?
— Для связи в пределах Оннели гораздо лучше подходят длинные или средние волны, — просветил Сергей. — А тут — короткие. Периметр треугольника равен рабочей длине волны. А он у Старца метров тридцать, не более. Типичные короткие волны. Можно связаться хоть с Клондалом, хоть с другой стороной планеты, если там живет кто. Зато на относительно небольшом расстоянии могут быть «мертвые» зоны, понятно? Эта антенна не для связи в пределах Оннели.
Ева кусала губы.
— Ты думаешь, что…
— Ничего я не думаю, — оборвал Сергей. — Ты опытнее, ты и думай, кто издалека координирует Старца. Вряд ли он кого-то координирует — скорее координируют его. А у меня такое чувство, что мы участвуем в чужой игре.
— Это слишком. Возможно, мы просто не знаем всех игроков.
— А нам с того легче?
Ева разразилась энергичной — наверняка обсценной — тирадой на незнакомом языке. Затем вздохнула.
— Все равно. Нам в Пулахту. Нового разумного плана действий нет? Интуиция ничего не подсказывает? Значит, продолжаем операцию. Тс-с! Кажется, поезд идет.
Она вновь приложила ухо к рельсу.
— Ага, идет. Довольно медленно и как раз в нужном направлении. Значит, так. Если пассажирский — пропускаем его, там может быть охрана. Если товарный состав — прыгаем. По-моему, как раз товарный. Гляди на меня и делай так же, повторять не буду.
Сергей улыбнулся — она еще находила в себе силы шутить! Правду сказал Тигран: Ева — отличный парень.
Но не всю правду. Она не только парень.
Отломать бы ей клюв и приделать нормальный нос — отбоя от мужиков бы не было.
И дураки. Разве в клюве дело?
Все люки и дверцы в командирском вагоне «Грозящего» были открыты нараспашку, и все равно от духоты плавились мозги. Бронепоезд раскалился — хоть оладьи на броне пеки. В нем все еще пованивало скипидаром. Тигран Арутюнович сидел голый, то и дело отирая тряпкой пот с волосатого торса. Григорий, тоже голый, вел наблюдение. Дрожала степь в горячем мареве. Кривлялся над станцией Волдыри мираж — та же станция Волдыри, но в перевернутом виде. А больше — никакого движения.
