Бесконечность любви, бесконечность печали

- Да не виноват ты, глупости. Они знали, что я тебя жду - при них пыталась до тебя дозвониться, - отмахнулась мать. - Но ты... как бы поточнее выразиться... своим звонком спугнул ее, что ли.

- Я?! - ткнул себя пальцем в грудь вышедший из ванной сын. - Ма, даже не знаю, о ком ты говоришь!

- В том-то и дело, - задумалась Нина Георгиевна. - ...Пошли стол накрывать... Ах да! Вадим, я хотела сообщить тебе об одном теле­фонном разговоре, - вспомнила она, но ничего сказать не успела.

В дверь позвонили, и на пороге появился промокший и про­дрогший Артем.

«Хороша невеста! Села в машину, уехала, а мальчика оставила под дождем», - осудила девушку Нина Георгиевна.

- Быстро снимай одежду и марш греться под душ! - скомандо­вала она не терпящим возражений тоном. - Сейчас принесу сухую. У сына возьму, - она вопросительно взглянула на Вадима.

Тот пожал плечами: не возражаю.

- Мама, давай говори, чем помочь. Голоден, как... как Кельвин, - кивнул он на вертевшегося рядом пса, который в ответ радостно тявкнул, подбежал к Вадиму, присел у его ног и посмотрел предан­ным взглядом.

- Вот. Мужская солидарность: оба есть хотим, - пояснил его дей­ствия сын и рассмеялся. - И тот, что в ванной, тоже, поди голоден.

- Ой, да! Сейчас, сейчас, - суетливо засновала по кухне мать. - Вот овощи, они уже мытые. И брынза. Нарезай.

- Я так понимаю, готовим греческий салат? - присел на табу­ретку Вадим.

- Правильно понимаешь, - кивнула Нина Георгиевна. - Оливки найдешь в шкафчике. А я пока горячее разогрею и расскажу тебе о звонке...

- Мам, а давай, пока гость греется в душе, кое-что я тебе расска­жу, - перебил ее сын и, выдержав паузу, торжественно произнес: - Я покупаю дом!

Нина Георгиевна посмотрела недоуменно.

- То есть как покупаешь? Ты ведь собрался строить.

- Считай, уже построил. - Нарезая огурец, Вадим не удержался, закинул ломтик в рот и принялся с наслаждением жевать. - Дом, в который можно вселяться хоть завтра. Ты же хотела на природу? С цветочками там возиться, воздухом дышать. Вот я и подсуетился.

Мать от растерянности опустилась на табуретку.

- Сынок, может, не стоит торопиться? Если только из-за меня...

-Ты не рада?

- Я рада, только... А это далеко от Крыжовки? - тихо спросила она после паузы.

- Ах вот в чем дело! - понял сын состояние матери. - Самое главное-то я не сказал: мы покупаем дом, построенный на участке, где была наша дача. Завтра вечером я тебя туда свожу.

- Ой... Как же это? Ты не шутишь? Неужели в нашем поселке?

- В нашем, - подтвердил Вадим, отложил нож и взял руки ма­тери в свои. - В том же поселке, на той же улице... Когда-то я дал себе слово вернуть дачу, которую продал отец, чтобы меня спасти. Дачи, к сожалению, нет. Но место есть и новый дом. И даже два участка: наш и Хмелевских. Признаться, сам до сих пор не верю, что такое оказалось возможно.

- И как там теперь? - спросила мать сквозь выступившие слезы.

- Многое изменилось?

- Многое. Но лес - тот же, разве что подрос. Даже тропинки к садовым товариществам те же. А еще я встретил тетю Клаву. Пом­нишь, вы с ней дружили?

- Клавдию? Горошко? - всплеснула руками мать. - Не может быть!.. - совсем разволновалась она. - Я как-то пробовала ей зво­нить на домашний телефон, но мне ответили, что такую не знают... Жива? Здорова? А ее муж? Он и в те годы серьезно болел.

- Успокойся, - Вадим положил руки на плечи матери, пытаясь умерить ее эмоциональную реакцию. - Поднимется давление - уложу в постель, и больше ни слова не услышишь, - пригрозил он.

- Тетя Клава жива и здорова. После смерти мужа продала квартиру и переехала жить в Крыжовку.

- Как? Там ведь холодно зимой!.

- Мама, там теперь тепло, - улыбнулся Вадим. - Сын тети Клавы утеплил дом, провел газ.

- Павлуша? Погоди, он ведь старше тебя лет на пять...

- Занимается строительным бизнесом и довольно успешно, - продолжил Вадим. - Это со слов тети Клавы. Надеюсь, скоро с ним встретимся. Кое-что в доме мне хотелось бы переделать, вот к нему и обращусь.

- У них еще дочь была! - вспомнила мать. - Вы вместе играли.

- Жанна живет в Бельгии. Замужем, дети... Мам, вообще-то я есть хочу, - напомнил сын с улыбкой. - Давай поужинаем, прово­дим гостя и продолжим разговор, - предложил он. - Сейчас твой ученик выйдет, а у нас еще ничего не готово.

Словно в подтверждение его слов в кухонном проеме появился Артем.

- О, привет, гений! - Вадим протянул руку молодому человеку. - Наслышан, поздравляю! Наш босс даже поздороваться толком не дала: тебе скомандовала в ванну, а мне - на кухню, - деланно проворчал он, кивнув на мать.

- Покомандуешь тобой, как же! - не согласилась Нина Георги­евна. - При всех заложенных генами способностях к языкам ты когда-то категорически отказался их развивать! А вот Темочка прислушался к моим советам!

- Так ведь способности, заложенные генами, и гениальные спо­собности - совсем не одно и то же, - парировал Вадим. - Зачем му­читься, если от рождения не гений? Все, что мог, я от своих спо­собностей уже взял. И бизнес мой состоялся в том числе благодаря знанию немецкого. Так что спасибо тебе, родной мой учитель! - поцеловал он мать в лоб. - А ты чего застыл? - подмигнул он сму­щенному гостю. - Бери нож, помогай кромсать салат.

- Мальчики, у меня к вам предложение, - лукаво улыбнулась хо­зяйка. - Давайте сегодня говорить только на немецком!

- Ага... Хочешь, чтобы я краснел перед гением? - весело уточ­нил Вадим. - Понятно, решила устроить мне экзамен.

- Скорее, он будет принимать экзамен у нас, - поддержала шут­ку Нина Георгиевна.

- Ich hore und gehorche, meine Dame!(слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа) - сын встал, игриво застыл в стойке «смирно» и даже попытался щелкнуть шлепанцами.

- Oh, der joker!(ох, шутник) - легонько толкнула его ладонью мать...

Заскочив в подъезд вместе с первыми каплями дождя, Веня вы­звал лифт, дождался кабины, сделал шаг и, чертыхнувшись, раз­вернулся обратно: забыл в машине пакет с диктофонами и кассе­тами! На ходу сняв сигнализацию, он добежал до припаркованной у соседнего подъезда машины, юркнул в салон и тут же понял, что назад дороги нет: небо, что называется, разверзлось, и дождь по­лил как из ведра.

Сквозь потоки воды на стекле невозможно было рассмотреть даже свой подъезд. Потюня вздохнул: дался ему этот пакет. Что мешало переждать грозу и сходить за ним позже? Но раз уж так вышло, придется разбираться с содержимым здесь и сейчас.

Вытащив диктофоны, он разложил их на сиденье. Взгляд сразу зацепился за Sony розового цвета.

«Девичья игрушка, с нее и начну, - решил он. - Тяжеловата, од­нако, - взвесил он Sony в руке. - Старенькая, даже не помню такую у Кати. Для начала поменяем батарейки».

Батарейки требовались самые обычные. Такие в бардачке име­лись, как и много других. Веня постоянно пополнял запас: вдруг в самый неподходящий момент в каком-либо устройстве сядет пи­тание.

Поставив новые батарейки, Потюня нажал кнопку включения. Панель диктофона тут же отреагировала красным огоньком. При нажатии соседней кнопки откинулась крышка - внутри стояла кассета.

«Забыла вытащить. Вот ее и прослушаем», - ткнул он пальцем «play».

Спустя секунду из маленького динамика зазвучал разговор. До­бавив громкости, Веня остался доволен: вполне сносно, разборчи­во, без треска и лишних шумов.

- ...Вы и представить себе не можете, что творится! Спасая свое­го сына от наказания, профессор Ладышев забыл обо всех нормах морали и нравственности! - эмоционально восклицал возмущен­ный женский голос. - Зачем он добивается эксгумации, когда авто­ритетная комиссия дала заключение: виноват хирург! Мало того, что операция проводилась не по показаниям, так еще и инфекцию занесли!