Бесконечность любви, бесконечность печали

«...Профессор Ладышев? - не сразу сообразив, о ком идет речь, Веня остановил воспроизведение и уставился на диктофон. - Быть того не может! Неужели та самая запись Катиной встречи, после которой и разгорелся весь сыр-бор?.. Так, дослушаем до конца».

- ...Как это не по показаниям? - слушал он почти не изменив­шийся с тех пор голос Кати. - Разве у нее не было аппендицита?

- Милая девушка, в том-то и дело! Удаленный аппендикс не был изменен! Вот, смотрите, у меня все копии исследований, - послы­шалось шуршание. - Если что непонятно - спрашивайте.

Последовала довольно долгая пауза.

Как же так?.. - наконец пробормотала Катя. - Получается, де­вушка была здорова, а ее вот так, под нож?

- Ну, совсем здоровой ее нельзя назвать: привезли на скорой с болями, с температурой. Но вместо того, чтобы поставить пра­вильный диагноз, понаблюдать, посоветоваться со старшими коллегами, неопытный доктор спешно делает операцию. Этот Ко­ренев славится тем, что готов всех подряд потрошить на операци­онном столе. Как в народе говорят, руку набивает. Вот и доигрался.

- И что, неужели ни с кем не консультировался?

- Представьте себе! Так получилось, что более опытные врачи были заняты другими пациентами. Коренев взял в ассистенты дежурного гинеколога - и вперед. Но гинеколога он обманул: убе­дил, что имеются все показания для аппендэктомии. Женщина уже дала показания. Вот здесь есть копия... Теперь вы понимаете - о таком беспределе общественность непременно должна узнать!

- ...Но почему я? - после долгого молчания спросила Катя. - Это серьезная тема, я еще никогда не писала о медицине...

- А кто, если не вы? - удивилась женщина. - Вы ведь журналист...

- Начинающий. Я еще учусь...

- Все мы когда-то начинали и продолжаем учиться. К тому же вы лично знакомы с Марией Ивановной. Неужели вот так спокой­но можете закрыть глаза на трагедию в семье коллеги? - надавила на совесть женщина. - Я, конечно, могу поискать кого-то другого, посмелее, поопытнее... - снова послышалось шуршание бумаг. - Уверена, найдутся люди, желающие восстановить справедливость и заявить о себе как о журналисте с большой буквы, - многозначи­тельно добавила она. - Но время будет упущено: папаша-профес­сор успеет превратить черное в белое, скрыть правду.

- Разве это возможно?

- Милочка! В наше время все возможно, а уж тем более с его связями! Со дня на день прибудет вызванная им так называемая «независимая» команда экспертов из Москвы. За свои деньги они пода едут? Нет, конечно. Не сомневаюсь: результат новой экспер­тизы уже проплачен.

- Но выводы такой комиссии можно оспорить...

- Ах, наивная! - усмехнулась женщина. - Если профессор нашел деньги, чтобы купить московских экспертов, найдет и на то, что­бы никто ничего не оспаривал.

- Но если он такой всесильный, чем ему помешает статья? Со­мневаюсь, что он ее даже прочитает.

Зато прочитают другие и перестанут ему помогать замести следы преступления. А он прочтет, не волнуйтесь. Я лично положу ему газету на стол.

- ...Я, конечно, могу попробовать, но... В таком случае я должна встретиться и с профессором, услышать его мнение.

- Ничего не получится. Профессор Ладышев не дает коммента­риев.

- Тогда поговорю с сыном.

- Как? Его, можно сказать, спрятали от разъяренных родствен­ников девушки в СИЗО. Вы забыли?

- Значит, свяжусь с коллегами профессора. Нас так учат. И это правильно, когда высказываются обе стороны конфликта.

- Конфликта? Молодую девушку убили прямо на операцион­ном столе, и вы называете это конфликтом? Да если хоть кто-то из окружения профессора узнает, что готовится статья, ей никогда не дадут увидеть свет!

- Но, ни с кем не поговорив, я не могу взяться за статью.

- Жаль... А ведь я на вас так рассчитывала... На вашу совесть, сочувствие... Очень жаль, что ошиблась.

Послышался звук отодвигаемого стула.

- Поймите, если я возьмусь за этот материал, то должна на ко­го-то или что-то ссылаться! Вы представились как Балай... Люд­мила Семеновна? Я могу сослаться в тексте на вас?

- Да, я - Людмила Семеновна Балай, - снова скрипнул стул. - Но я против того, чтобы в публикации было указано мое имя.

- Почему? Вы предлагаете мне написать статью, а сами боитесь отвечать за свои слова?

- Понимаете... - женщина сделала паузу. - Упоминание моего имени не придаст силы статье. Я не имею такого веса в медицин­ском мире, как профессор. Другими словами, скажут, что я - неком­петентный источник.

- Вот как? И где же взять компетентный?

- Ну, скажем, это может выглядеть как журналистское рассле­дование. Вы - журналист, и у вас может быть своя позиция, своя точка зрения...

- Нет! - категоричным тоном перебила ее Катя. - Без ссылки на компетентных в медицине людей я не могу писать. Извините.

- Хорошо. Коллективное письмо против профессора Ладышева вас устроит? Подписанное в том числе светилами медицины?

- А такие найдутся?

- Ха! Вы себе не представляете, скольким людям он сломал жизнь, карьеру, зарезал научные исследования. А скольких людей погубил! Думаете, от кого у сына столько наглости? От папочки! Военно-полевой хирург мог сколько угодно экспериментировать и набивать руку во время войны! Только время давно не военное.

- Не профессор, а прямо монстр какой-то... Хорошо, я попробую. Но опубликую статью только после того, как у меня будет письмо.

- Завтра, в крайнем случае послезавтра оно у вас будет.

- Я могу взять эти копии?

- Конечно. Я их специально для вас подготовила.

- Вот здесь оставьте, пожалуйста, ваш контактный телефон.

- Только домашний. Но дома или на работе меня сложно за­стать. Я сейчас меняю работу.

- А как же тогда держать с вами связь?

- Не волнуйтесь. Как только у меня на руках будет письмо, я сама вас разыщу. Договорились?

- Договорились, - не сразу, но согласилась Катя.

Спустя секунду запись закончилась, диктофон громко щелкнул и открылся. Потюня перевернул кассету, снова нажал «play» - ти­шина: вторая сторона оказалась чистой. Тогда он снова перевер­нул кассету, еще раз прослушал разговор с самого начала и, глядя на потоки воды на стекле, попытался его осмыслить.

«...Вот это бомбочка! - постепенно стало доходить до него. - Сто процентов, Катя забыла о ней! Ведь изначально можно было до­гадаться: кто-то ее использовал, кто-то толкал, снабжал матери­алами! А она, глупая, даже в статье-опровержении не упомянула «доброжелательницу», всю вину взяла на себя! И коллективное письмо, уверен, для этого дела сварганили, иначе она, даже по мо­лодости, не решилась бы на такой серьезный материал. Ох и сво­лочь же эта Балай! Напомнить Кате о кассете?.. Нет, пожалуй, пусть сначала родит. А вот Ладышеву не помешает знать, кто тогда кашу заварил... Стоп! Балай! Катя сегодня упоминала эту фамилию... Не на ее ли дочери он собрался жениться? - вдруг пронзило его. - Два сапога - пара! Ничего святого!.. А вдруг нет? Вдруг он ни сном ни духом о том, какую роль сыграла будущая теща в смерти его отца? Она же фактически его и убила!.. Надо срочно отвезти кассету Ла­дышеву, пусть сам разбирается... Но сначала копией обзаведусь. Так, на всякий случай!» - предусмотрительный Веня сгреб дик­тофоны и кассеты в пакет и, не обращая внимания на продолжав­шую бушевать грозу, открыл дверцу машины...

Раздосадованно наблюдая за льющимися с неба потоками поды, Валерия Петровна пережидала непогоду в зале заседаний, служившем ей кабинетом. Вызывать такси в такую погоду - заня­тие бесполезное: либо линия занята, либо свободных машин нет.