К тому времени, как я постучалась в его дверь, мне уже было дурно от неуверенности.
Кэм открыл и вроде бы с облегчением посмотрел на меня. Без слов, без объятий, без всякого приветствия я быстро прошла мимо него в гостиную, и первое же, что увидела на кофейном столике, – ее треклятый «Киндл». Я шмякнула свою сумку и швырнула телефон туда же.
– Значит, она его не забрала?
– Джо…
От его траурного тона я развернулась и уставилась на него, подняв бровь:
– Знаешь, Кэм, я очень хотела верить, что все дело во мне. Во мне и моих глупых сомнениях. Но привести ее сюда, не сказав мне, было настоящим свинством с твоей стороны.
Я уже давно не видела Кэма виноватым. Последний раз, в общем-то, случился еще в начале нашего знакомства, когда он понял, что ошибался во мне, а потом мы сидели в этой же самой комнате, и я поверяла ему историю своей жизни. Теперь у него на лице было то же выражение.
– Прости, что не сказал тебе. Но все было абсолютно невинно.
Я прикусила губу, все во мне бурлило от возмущения.
– Блэр кажется мне проблемой, – призналась я.
– Она не сделала ничего плохого. Джо, мы с Блэр дружили еще до того, как стали встречаться, я просто тусуюсь с давней подругой – и все. Тебе надо это перерасти.
Я ненавидела его. Прямо-таки всем телом ощущала ненависть.
– Не говори так со мной, ты, высокомерный придурок.
– Джо…
– Почему ты вчера вечером не сказал, что она у тебя?
– Я же не скрывал это от тебя. Сказал за обедом. Думаешь, если бы между нами что-то происходило, я бы тебе не стал говорить, да, блин? – Его голос стал громче от злости, будто подражая моему.
– Ты сказал, что любил ее.
– Любил. В прошедшем времени.
Игнорируя его растущее раздражение, я скрестила руки на груди и попыталась довести свою мысль до логического завершения:
– Ты расстался с ней не потому, что разлюбил, Кэмерон. Ты ушел, потому что боялся, что она тебя бросит. Ты боялся, что она выберет не тебя, и поэтому ушел первым.
Ярость засверкала в его глазах, и он, сделав несколько шагов, навис надо мной:
– Ты ни хрена не знаешь.
В кои-то веки я не испугалась. Я была слишком взбешена.
– Я знаю, что права.
Кэмерон шепотом выругался и посмотрел на столик, где лежал «Киндл».
– Это бредовый разговор.
Не успела я возразить, зазвонил мой телефон. Я уже собиралась развернуться, схватить и выключить его, как вдруг застыла при виде лица Кэма. Его глаза щурились на мой мобильник, словно изучая его. Мягко отодвинув меня в сторону, он взял телефон и посмотрел на экран. Его челюсти сжались, на скулах проступили желваки, когда он поднял бешеный взор на мое лицо.
Сердце внезапно заколотилось в моей груди.
Кэм повернул телефон ко мне. На экране горело: «Малкольм».
– А он тебе с какой стати звонит? Ну? Ты убегаешь к нему при первых признаках проблем?
Я передернулась.
– Нет. Мы иногда болтаем.
«Не надо было этого говорить».
– Ты продолжаешь с ним общаться, а мне об этом не сказала?
«О-ой».
Я пожала плечами.
Кэм недоверчиво фыркнул:
– Я здесь жарюсь на медленном огне, подвергаясь допросу по поводу Блэр, а ты скрываешь от меня Малкольма? Почему? Почему нельзя было мне сказать?
Я развела руками, недоумевая, с какой стати фокус переместился на меня.
– Потому что это не имеет никакого значения. Он просто друг.
Его лицо сделалось ледяным, а в глазах загорелись ревность, ярость и отвращение.
И следующие его слова ударили прямо в сердце:
– Нет. Это Блэр просто друг. А Малкольм – богатенький хрен, у которого до сих пор на тебя стоит, и поэтому он позволяет тебе держать его на поводке. Тебе кажется проблемой то, что я общаюсь с Блэр? Думаешь, я держу ее под рукой на случай, если у нас с тобой не выгорит? Ну и что, скажешь, ты не станешь раздвигать ноги перед Малкольмом, если между нами все скиснет?
Подозреваю, в этом главная проблема, когда действительно близко знаешь человека.
Мы узнаём все болевые точки и эмоциональные рычаги и, к сожалению, во время ссор пользуемся ими. Рычаг, на который нажал Кэм, был напрямую подсоединен к моим слезным протокам, и в наступившей мучительной тишине по моим щекам потекла соленая вода. Я отшатнулась, ощущая сильнейшую тошноту. Я не заметила его покаянного лица, сосредоточившись на отвратительных словах и том, что они означали.
Они означали, что Кэм никогда не переставал думать обо мне как о презренной охотнице за деньгами. Он никогда не верил, что я могу быть чем-то большим. На самом деле – нет. Значит, все это время он сам не верил ни одному своему слову?
Боль не давала мне молчать, и я не сдержала всхлипа.
– Черт, Джо! – хрипло ругнулся Кэм, протягивая ко мне руки. – Я не…
– Не трогай меня!
Я вырвала телефон из его рук и схватила сумочку.
– Джо, я не хотел сказать ничего такого. – Он вцепился мне в руку. – Я просто разозлился…
– Пусти! – взвизгнула я, выворачиваясь из его рук, боясь, что если позволю ему коснуться себя, то опять не устою, и вся сжалась, отодвигаясь.
– Я не хотел. – В его глазах светилась паника, которую я не могла понять.
– Что мы делаем? – помотала головой я. – Разве оно того стоит? Разве оно стоит того, как я себя чувствовала в последнюю пару недель? Мне все время было больно, как будто мое сердце лежит на разделочном столе, а ты со всей силы молотишь по нему кулаком. Я думала, дело во мне. Я казалась себе недостаточно умной и интересной для тебя. Все время боялась: в любую минуту он может очухаться и задуматься, какого дьявола со мной связался.
– Нет… – задохнулся Кэм.
– Я думала, дело во мне, – повторила я. – Что проблема в моих сомнениях, неуверенности в себе, а не в тебе и Блэр. И вот вчера вечером ты встречаешься с ней… Не сказав мне ни слова, не обсудив. И ты считал, что я это нормально восприму? Возможно, не говорить тебе о Малкольме тоже было неправильно. Но ничто не важно перед лицом вот этого. – Я провела рукой по щеке, пытаясь остановить поток слез. Но когда я снова заговорила, они только потекли сильнее. – Ты говорил, что хочешь, чтобы я увидела, что во мне куда больше хорошего, чем я думаю. Никто раньше не говорил мне, что я умная, талантливая или храбрая или что я достойна большего, чем прошу. Никто – до тебя. А теперь оказывается, ты сам никогда в это не верил. В глубине души ты всегда думал, что я всего лишь тупая телка, которая хочет пробраться к золотой жиле через постель.
– Нет, – запротестовал Кэм, беря меня за руки и встряхивая. – Я просто взбесился. Это получилось случайно. Я не имел этого в виду, не хотел сказать ничего такого. – Он попытался притянуть меня и обнять, но я сопротивлялась. – Детка, перестань, просто остановись, постой. Я не могу…
Я отталкивала и отпихивала его, пока он не выпустил меня, и, собрав последние клочки своего изодранного самоуважения, бросила ему в лицо:
– Ты это сказал. Значит, оно где-то есть в тебе. – И потом выпалила: – К тому же я видела, как ты отреагировал на Райана.
Кэм запустил пальцы в волосы, и раскаяние на его лице сменилось раздражением.
– Ну, он именно такой тупой хрен, на которого ты клюнула бы.
Я покачала головой, не веря своим ушам:
– Ты действительно думаешь, что после всего, что было между нами, я клюнула бы на такого, как он?
– Ты действительно думаешь, что после всего я стал бы изменять тебе с Блэр?
– Ты же изменял Бекке со мной.
Я содрогнулась, когда эти слова сорвались с моих губ. Это был удар ниже пояса.
Кэм оскорбленно и недоверчиво фыркнул:
– А ты изменяла Малкольму со мной.
– Ты действительно так думаешь? – повторила я его слова, чувствуя, как на моих ресницах собираются новые слезы, и ненавидела его за то, что он довел меня до такого жалкого состояния. – Что я придерживала Малкольма на случай, если это закончится?
Он пожал плечами с каменным лицом:
