В то утро властитель Винниона стал седым. Он не позволил зарыть в землю тело любимой, он на руках отнес ее на поляну танцующих и положил на круг. Он рыдал над ее телом, и едва наступила ночь, ушел не оглядываясь. Он не увидел, как лунный свет сплетает тонкое покрывало над мертвой нимфой, не увидел, как деревья отдают ей свою силу, и не услышал первый, неровный и шумный вдох той которую погубил. Исиа проснулась живой, но сердца и души у нее больше не было. Ее душа отныне принадлежала лунному свету, а сердце крошечной малышке за каменными стенами дворца.
Нимфе вернули жизнь, но она не могла больше находиться под солнечными лучами, не переносила больше солнечного сияния, и только по ночам, когда все няньки усыпали, Исиа становилась лунным светом, проникала в спальню принцессы и, не сдерживая слез, баюкала дитя.
Когда маленькая Данирен оказалась одна в лесу, Исиа металась от портала к порталу, разыскивая испуганного ребенка, чей ментальный зов она слышала постоянно. Данирен нашла нимф сама, придя на поляну танцующих и Исиа не смогла сказать малышке правду, не смогла и запретить ей приходить каждую ночь. Ночная нимфа любовалась девочкой, радовалась ее успехам и видела, как в сердце ее принцессы зажглась любовь, чувствовала, что ответное чувство горело и в темном принце. Они были так молоды, так счастливы и так радовались тому, что обрели друг друга. Исиа понимала, что темный сильнейший в Закатном мире, а значит, сможет защитить свою любовь. Мать радовалась счастью дочери, и надеялась, что малышка не повторит ее судьбу. Но жизнь распорядилась иначе, сильнее темных был лишь малочисленный клан Высших и именно с повелителем земель судьба связала ее принцессу. Исиа услышала крик дочери, когда Эллиандр сражался с высшим. Нимфа билась в истерике зная, что высший сотворил с ее девочкой, но пробиться сквозь щиты повелителя северных земель не могла. Ее дитя, ее малышка, ее Данирен повторяла судьбу матери.
И для ее маленькой принцессы красота стала проклятием!
*********************************************************
Данирен тихо плакала, слушая рассказ матери, она прижалась к хрупкой темноволосой ночной нимфе и догадывалась, что и ей не спастись. Нимфа обнимала свою малышку, и не знала, как сказать ей то, что должна была.
– Девочка моя, тебе придется вернуться.
Данирен вздрогнула от ужаса, но понимала что мать права.
– Мама…мама…мамочка, я не могу. – Данирен смотрела на нимфу глазами полными слез.
– Ранагнар идет по крови, все кто стоит на его пути к тебе захлебнуться болью и ужасом, тебе придется подчиниться. Я проклинаю себя за смерть Нидины, ты никогда не забудешь гибель Элиандра, если он убьет и Ариана, ты возненавидишь себя.
Принцесса прижалась к матери в последний раз, затем отстранилась и поднялась. Исиа все также продолжала сидеть на краю круга, и слезы текли из ее голубых глаз.
– Как мне вернуться в замок темных?
Исиа встала и взяв девушку за руку тихо сказала:
– Позови его, он услышит.
Данирен резко выдохнула, сдерживая рыдания, а затем, мысленно нарисовав его образ, его резкие черты лица, надменный жестокий взгляд и передала ему образ поляны танцующих в ночи. Мгновение и она ощутила, как ветер прорывается сквозь ветви деревьев, как поднимает прошлогоднюю листву, как касается ее рук, волос, как в яростном порыве прикасается к ее губам. Она больше не пряталась и не закрывала глаз, она смирилась со своей судьбой, и когда ветер стал высшим, спокойно посмотрела в его глаза.
Ранагнар смотрел на свою маленькую ночную танцовщицу, видел слезы в глазах нимфы, которая стояла рядом с ней, чувствовал что победил, но радости от такой победы не было.
– Я нашел тебя…
– Это я позвала тебя, высший…
– Теперь ты всегда будешь со мной…
– Пока смерть не заберет меня…
Исиа вздрогнула, как больно было матери знать, что и ее дочь погибнет, дав жизнь.
Высший посмотрел на Исию, затем перевел взгляд на Данирен. Они были так непохожи, тонкая, темноволосая с голубоватой кожей ночная нимфа и его светловолосая и прекрасная принцесса, но между ними была связь, которую высший чувствовал.
Ранагнар понимал, что Данирен больше не будет сопротивляться, не будет бежать от него, видел ее обреченный взгляд. Он посмотрел на ветер, он знал, что ветер несет обрывки слов, он поймал их и произнесенные на поляне слова ворвались в его сознание. 'Данирен дочь ночной нимфы…Властитель Винниона так и не простивший себя за гибель любимой…Гибель матери с рождением дочери…Судьба, которая становится ее судьбой…'
Ранагнар теперь внимательнее всмотрелся в глаза Данирен – она больше не боялась его и он понимал, что теперь она смирилась и с тем, что придет, держа за руку его любовь – она смирилась с гибелью.
– И все же я не могу оставить тебя… – Ранагнар произносил слова медленно, словно оправдывая свои действия.
Она в последний раз сжала руку матери и, не оборачиваясь, подошла к высшему, стараясь не дрожать вступила в портал.
Танцующая в ночи. Андарион.
Данирен стояла у распахнутого окна и любовалась закатом. Яркое солнце освещало золотые купола главного храма, лучи заходящего солнца придавали белым строениям Андариона нежный розовый оттенок, и в каждом фонтане на городской площади переливались солнечные блики.
Замок правителей Андариона располагался на вершине холма и возвышался над городом, наверное поэтому юная повелительница любила разглядывать город из окна своей спальни.
– Госпожа, прибыли старосты южных поселений.
– Я спущусь чуть позже, – не оборачиваясь, ответила Данирен.
Она грустно улыбалась столь прекрасному в лучах солнца городу, которым теперь по праву повелевала. Ран сидион Агнар перенес ее во дворец три с половиной месяца назад, объявил перепуганным советникам, что теперь она повелительница и его жена и исчез. Придворные с ужасом взирали на девушку, но разве смели они ослушаться приказа высшего. Так начались ее тоскливые дни во дворце, где она была и повелительницей и пленницей. Данирен запрещалось с последними лучами солнца покидать дворец, и этот приказ высшего также соблюдался всеми неукоснительно. Еще ей запрещали гулять в лесу и находится вне стен дворца без охраны – а в остальном она стала полновластной правительницей, перед которой заискивали, лебезили и которой старались угодить. Она помнила, как придворные вели себя с ее отцом, но тогда в замке Винниона она была только принцессой, и столь явное желание польстить именно ей придворные не проявляли, а теперь повелительнице было так противно выслушивать постоянную лесть. Зато не было во дворце и в самом Андарионе ни единого мужчины, который попытался бы стать ближе к правительнице, ведь становится соперником высшего не желал никто.
Она медленно спускалась по витой мраморной лестнице, уже зная по какому поводу старосты собрались в ее замке. Снова проблема затопления зимними паводками. В Андарионе не было снежной зимы как у нее на родине, зато зимой выходили из берегов полноводные реки Адая и Ридая, и каждый год старосты южных поселений требовали укрепления защитных дамб.
Данирен спустилась в тронный зал по тайному проходу, через мгновение она уже восседала на огромном троне перед склонившимися старостами.
– Рада приветствовать почтенных представителей южных селений Андариона. – Лишь после этого ритуального приветствия старосты встали с колен, и их взгляды устремились на правительницу, но заговорить первыми они права не имели. – С какой бедой вы пришли в мой дом?
– Госпожа, – начал самый старый из них, – год назад мы обращались с просьбой к правителю Ретану, но он не внял нашим мольбам и деревни Зенкая и Думь были почти полностью затоплены паводком. Мы потеряли скот и посевы, прошел год, но дамбы восстановлены не были.
Данирен с неприязнью посмотрела на старшего советника Иштара, пожилой мужчина побагровел под ее укоризненным взглядом, но сказать в свое оправдание ему было нечего.
– Мы примем меры, – голос Данирен был полон величия, – завтра советник Иштар лично отправится с вами и будет руководить ремонтом и возведением ограждающих дамб.
