Или она отличная актриса, или она не врет.
Но ее поведение и, правда, странное!
— Оля, — мягко сказала Лида, — ты хорошая и интересная девушка…
— И нам нравиться с тобой общаться, — поддакнула хитрюга Марина.
— Но… ты немного напориста в своей дружбе. — Продолжала ее сестра аккуратно. — Создается впечатление, что ты все-таки что-то хочешь от Маши. Может быть, что-то случилось, и ты хочешь, чтобы она и я с Мариной тебе помогли?
Оля покачала головой.
— Спасибо за заботу, но я не понимаю, что криминального вы здесь видите. Правда. Я хотела стать похожей на Машу. Ты мне всегда нравилась, как человек, — слабо улыбнулась мне Оля, и я не знала, что на это ответить. — Общаться свободно с людьми. Не бояться показывать истинную себя. Научиться…
Чему там Князева хотела научиться у меня, мы так и не узнали. Нам помешал Димка и несколько сокурсников, что получили вчера «автоматы» по английскому.
— Машка.
— Пойдем Дэна благодарить, — сказали они мне. А Димка, кивнув настороженно Князю, спросил у Марины:
— Чего вы тут такие серьезные?
— Секретами делимся, Дмитрий. Меняй пол и вступай к нам в кружок любителей женских штучек, — подмигнула она ему. — О, кстати, Димка, говорят, у тебя герлфренд есть?
— Кто говорит? — не понял тот. — У кого длинный язык? Бурундукова, это ты сплетничаешь без устали?
— Я. — Отозвалась я, злясь на то, что так и ничего не узнала от Оли. Что-то мне слабо вериться в то, что я и мои душевные качества дико ей нравятся. К людям, которые нравились мне, кстати говоря, я всегда подходила без стеснения и пыталась подружиться, узнать получше, а не копировать их. Вот нравится мне Димка — он отличный парень, так что же мне теперь перенять на себя весь его гардероб и в футбол начать играть с пацанами??
— Двухметровый язык, — покачал Чащин головой.
— Лось метр семьдесят пять в холке, — вспомнился мне рост одногруппника.
— Так что, Дим, есть, да? Говорят, ее Викой зовут? — не отставала Марина от парня, и он даже перестал со мной спорить. Ольга подняла заинтересованный взгляд на Чащина, но ничего не сказала. Кажется, уголки ее губ слегка дрогнули. Я тоже молчала. Не хотелось выяснять отношения при нем и одногруппниках.
— Да, есть, — устало отозвался парень.
— А когда ты ее нам покажешь? — встряли и парни. — Красотка ведь?
— Красотка. Отстаньте от меня, — отозвался мой приятель.
— Стесняется, — захихикала Лида. — Димка стесняется. Не лезьте в его личную жизнь!
Угрюмый вид Димы мне не понравился, и я решила подбодрить его. Хлопнула по спине по-свойски и заявила на пол коридора:
— Не лезьте к нему. Он свою девчонку только мне покажет, да?
— Нет. — Еще больше рассердился он, — тебе точно не покажу. Ладно, Бурундук, пошли уже, твой парень сейчас придет. Скажем ему групповое «спасибо». Как и хотели.
— Пошли. — Кивнула я, толкая за «бурундука».
— Мы с вами, — мигом схватили меня под руки кузины. Им было интересно. Кстати, сами они экзамен по английскому сдали на «отлично».
Парни, так и не отставая от Чащина и подкалывая его, пошли вслед за нами. А Ольга так осталась стоять около большого окна, продолжая глядеть в пол. Мне стало совестно — а вдруг я обидела ее просто так, оттолкнула, накричала, а она нуждается в помощи?
Но вернуться к ней я уже так и не смогла.
Через минут десять я, наслушавшись сомнительных комплиментов от одногруппников, приготовивших Смерчу пару коробок с какими-то сладостями (нет, вот же дебилы в последней стадии развития!), с замирание сердца увидела Дениса. Тут же захотелось обнять его, и не отпускать — так я по нему успела соскучиться. Общение по смс и телефону — это одно, а вот вживую — совсем другое…
По-моему, Смерчинский был в шоке, слабом, конечно, не в таком, как в прошлый раз, когда к нему набежала толпа народа, но все же он удивился. Наверное, подумал, что мои сокурснички его украсть хотят. Но, поняв, что его всего лишь хотят отблагодарить, засмеялся, как знаменитый писатель, к которому родители нерадивых школьников хотели устроить своих чад на обучение писательскому мастерству.
А потом он увидел меня. Подошел, встал рядом, оценивающе поглядел и даже обошел кругом. Народ заржал.
— Ты что с собой сделала? — зачарованно глядя на мои ярко-оранжевые волосы, спросил Дэнни. — Маша, почему тебя волосы цвета тыквы?
— А где привет? — возмутилась и все-таки обняла парня, прижавшись щекой к его груди.
— Это типа намек? — слабо пошутил он, обнимая в ответ одной рукой. — Чакра Свадхистхана имеет оранжевый цвет.
— Что еще за чакра?
— Ты называешь это веским понятием «извращенская». Ну все, Чип, снимай парик.
— Не могу.
— Снимай-снимай.
— Правда, не могу.
— Почему? — полюбопытствовал он удивленно. Кто-то сзади умилился, сказав, что «мы так хорошо смотримся вместе». Я аж улыбнулась — теперь меня это не бесило, когда про нас так говорили, а радовало.
— Потому. — Я вдруг подумала, что он не выглядит радостным от того, что лицезреет новый цвет моих распрекрасных волос, и попробовала к нему примазаться. — Ты такой теплый сегодня.
Смерчинский поцеловал меня в нос, заставив умереть и возродиться.
— Маша, снимай это, я уже понял твои намеки. Мне безумно нравятся твои прежние волосы. — Это Денис уже прошептал мне на ухо.
— Это не парик. — Призналась я, глядя на него снизу вверх глазами нашкодившего енота. Рядом со Смерчем стало так уютно, что мне тут же захотелось уснуть. Желательно на нем.
— А что же это?
— Это и есть мои волосы. Блин, Смерчинский, ты такой гад, что я рядом с тобой сейчас мяукать начну. Так и быть, буду называть тебя «милый».
— Я не понял, — проигнорировал парень мои слова. — Это сейчас твои волосы? — Его тон был мягким-мягким, как у детского платного стоматолога, спрятавшего за спиной шприц.
— Да, мои, я покрасилась. — Призналась я с осторожной улыбкой. Сокурсники и некоторое количество прочих студентов продолжала на нас глазеть. Кажется, мы нравилось наблюдать за нашим, как им казалось, «щебетанием».
— Не понял.
— Я покрасилась.
— Повтори?
— Покрасилась я, глухой что ли?
— Ты что, с ума сошла? — вдруг рассерженно прокричал он мне на ухо, подумав, наверное, что глухая — я. А я, не ожидая такой реакции, только помотала головой и краем глаза заметила, как на улице появилась Князева. Она, не спеша, вышла на крыльцо, заметила нас, остановилась на ступеньках и скрестила руки на груди.
— Не сошла. А тебе что, не нравится? — глядя на нее, спросила я у Дэна.
Ответа, однако, не дождалась.
— Пойдем, — схватил меня за руку Смерч чуть выше запястья. — Пойдем-пойдем.
— Куда?! — я совсем не поняла резкой перемены в его словах и действиях.
— Туда, — лаконично кивнул головой Дэн на парковку с автомобилями.
— Да зачем же? Зачем? — не понимала я. — Отпусти ты меня, идиот! Куда?
— Возвращать твоим волосам свой первоначальный вид, — отозвался он. — Давай, Бурундучок, иди.
Я мигом уперлась всеми четырьмя конечностями.
— Да не за что в жизни!
— Иди-иди, — Дэн оказался намного сильнее меня. — Не устраивай сцен на глазах у всего универа. Так зачем ты это сделала?
— Я хотела тебе понравиться! — огрызнулась я, не желая переставлять ноги.
— Ты и так.
— Что и так?
— Ты мне и так очень нравилась. — Рассерженно сказал парень, и, кажется, понял, зачем я сотворила этот оранжевый кошмар с собственной головой. Он оглянулся на меня и добавил негромко своим потрясающим по серьезности взрослым голосом так, чтобы это слышала только я, — и не только своим внешним видом, Маша. Тебя не заменить, поверь мне.
«Вера — двигатель дебилов, а мы не дебилы. Но верим», — написали мигом ало-оранжевыми буквами противные головастики.
И я поверила. Я не знаю, как Смерч добился такого эффекта всего лишь парой слов, но я поверила. Перестала упираться, позволив ему вести себя вперед, и даже стала ловить кайф и от того, что этот парень сейчас рядом, и даже от того, что он мило рассержен на меня из-за глупости.
