Тот факт, что девчонки отреагировали на этот отказ нормально, никакого значения не имел, а вот столь же благожелательная реакция свекрови удивила очень. Хотя, если вдуматься, повода для удивления все-таки не имелось. Пусть мы с Диларой почти не контактировали, но отношения все равно начали налаживаться. По крайней мере кидаться на меня леди эр Руз не пыталась.
Последнее радовало. Понимание, что я не зря от немедленного переезда отказалась, — тоже. А вот грядущее знакомство с высшим светом Риторы, увы, напрягало. Однако давать волю нервозности я категорически отказывалась.
Сразу после завтрака я вернулась в отведенные нам с мужем комнаты, включила стационарную систему и погрузилась в дела. Связалась с помощниками, которые вопросом подготовки студии и прилегающей к ней квартиры занимались, потом созвонилась со звукорежиссером, под чьим руководством проходила упаковка оборудования на Занрисе. Почитала новостные ленты, из которых узнала, что шумиха вокруг свадьбы наконец закончилась. Оценила эскизы платьев, высланные неугомонным Марком. Затем распаковала купленные накануне профессиональные наушники и села слушать аранжировку к одной из новых песен…
То есть да, ушла в работу с головой! И слегка нахмурилась, когда лежащий на краю стола коммуникатор ожил, а на дисплее высветилось «Тамир эр Руз».
Отвлекаться совершенно не хотелось, но проигнорировать звонок мужа я, конечно, не могла. Поэтому неохотно, но все же стянула наушники, чтобы подхватить коммуникатор, нажать на кнопку приема и сказать:
— Да, дорогой.
В коммуникаторе хмыкнули, потом как-то странно кашлянули, а через секунду я услышала:
— Эсми, ты дома? — И после закономерного «да»: — Можешь в свой почтовик войти?
В голосе Тамира прозвучало… нет, не напряжение, но около того. Однако заморачиваться я не стала — просто загрузила нужную страницу, быстро ввела логин и пароль. Ожидала увидеть новое письмо, но увы…
— Я вошла, но новых писем нет, — сказала, обращаясь к Тамиру.
Муж ответил не сразу, будто разговор давался с трудом.
— Эсми, я сейчас перешлю тебе один ролик. Хочу узнать, что ты об этом думаешь.
Вот теперь напряжение посетило и меня, а вопрос вырвался сам собой:
— Репортеры опять «отличились»?
Главнокомандующий не ответил, а через пару секунд на почту действительно упало новое сообщение. Уже предчувствуя неладное, я открыла письмо и застыла. Мне не требовалось запускать это видео — я могла опознать его из тысячи, по любому из стоп-кадров.
— Откуда это у тебя? — справившись с шоком, выдохнула я.
— Двадцать минут назад на личный почтовый ящик прислали, — отозвался муж.
К горлу подкатила тошнота, сердце запоздало ускорилось. Я же откинулась на спинку кресла и, не отрывая коммуникатор от уха, устало прикрыла глаза.
Молчала. А Тамир не торопил. И, нужно отдать ему должное, ни в чем не обвинял. Просто ждал пояснений.
— У тебя доступ к архиву Верховного суда Альянса есть? — наконец отмерла я.
— Найду, — отозвался муж. Тут же встречный вопрос задал: — А что там?
— Года три назад, большой коллективный иск в адрес одной из телекомпаний. Той, которая протранслировала этот фильм по галавидению и в сети.
— Фильм? — В голосе Тамира прозвучало недоумение.
Пришлось пояснить:
— Этот ролик — фрагмент большого фильма, посвященного самым рейтинговым артистам. То есть досталось не только мне, а практически всем. Это якобы расследование построено по принципу: много правды, чуть-чуть лжи и мастерское передергивание фактов. Съемками с участием двойников авторы фильма тоже не погнушались. В итоге вышло то, что вышло.
— То есть…
— Нет, — перебила я. Прозвучало довольно жестко, потому что на смену шоку пришла злость. — Я никогда не лечилась от наркомании, абортов тоже не делала. И интимные услуги на частных вечеринках ни разу в жизни не оказывала!
— Ясно, — выдержав паузу, выдохнул Тамир.
Ну а я… завелась! Причем так, что едва не швырнула коммуникатор в стену. Просто ролик был действительно мерзким, и тот факт, что я снова вынуждена за него оправдываться, мягко говоря, бесил.
Понимание того, что разговариваю не с кем-нибудь, а с мужем, что разговор в моих же интересах, бесил еще больше. Но я должна была собраться с силами и информацию до Тамира донести.
Пришлось глубоко вздохнуть. Потом еще раз, и еще… И продолжить, не скрывая совершенно трешевого настроения:
— Тамир, я могу объяснить и аргументировать каждый кадр этого ролика, но думаю, что материалы судебного дела информативнее. В рамках расследования проводились экспертизы, имеются показания множества свидетелей, официальные ответы из клиник. Я очень тебя прошу — зайди в архив Верховного суда и посмотри.
— Эсми… — улучив момент, встрял муж — Успокойся. Не нервничай.
Интонации главнокомандующего сказали о том, что оправдываться действительно не нужно, что он мне верит. Но мнение Тамира было не единственным поводом для истерики…
— Авторов этого фильма телекомпания не выдала, взяла всю ответственность на себя. И компанию, как единственного правообладателя, обязали уничтожить фильм и все копии. А они…
— Значит, мы подадим жалобу о нарушении судебного решения, — спокойно сказал муж.
— Да, но если ролик был скопирован из сети в обход защиты…
— То это ничего не изменит, — перебил Тамир. Добавил тихо, но решительно: — Я все равно эту телекомпанию разорю.
Вот… скажи подобное кто-то другой, я бы отмахнулась и не поверила. А сейчас — замерла и даже немного протрезвела. И поняла, что думаю совершенно не о том. В данный момент злость на репортеров сродни желанию разбить коммуникатор. Это просто эмоции, закономерные, но бессмысленные.
Сделав пару глубоких вздохов, я задала новый, куда более актуальный вопрос:
— Кто именно прислал тебе ролик?
Муж ответил с заметной неохотой:
— Пока непонятно. Выясняю.
— Что значит «непонятно»? — нахмурилась я.
— ID-устройство, с которого пришло сообщение, ни в каких базах не значится, и почтовый ящик левый.
Я нахмурилась сильней, а Тамир продолжил:
— Тот, кто выслал этот материал, имеет представление о моих возможностях, и он постарался сохранить анонимность. Но я все равно найду. Обещаю.
Поводов сомневаться в муже у меня, разумеется, не имелось. А вот поводы подозревать одно совершенно конкретное лицо, наоборот, были.
— Тамир, извини, возможно, я не права, однако, учитывая вчерашнюю встречу и разговор…
— Не извиняйся, — сказал главнокомандующий. — Я тоже Зарию подозреваю. Но предъявлять обвинения раньше, нежели найду доказательства, не буду. Это неправильно. К тому же Зария не единственная, кому может быть выгодно твое падение.
— Только не говори, что намекаешь на свою маму, — выдохнула я.
— Не скажу, — помедлив, отозвался Тамир.
В его голосе прозвучало нечто очень странное, и я напряглась сильней. И тут же услышала:
— Эсми, есть еще кое-что, о чем я обязан предупредить. Понимаю, тебе сейчас трудно, но попробуй отнестись философски. В конце концов, это уже случилось, и эмоции ничего не изменят.
— Говори, — не выдержала столь долгой преамбулы я.
Муж шумно вздохнул и действительно сказал…
— Ролик выслали не только мне. Его также отправили в канцелярию императора и маме. Изъять письмо из канцелярии я не могу — это единственная часть риторской сети, к которой у меня нет полного доступа. В том же, что касается почты мамы… — Тамир взял короткую паузу, но все-таки договорил: — Видео она уже посмотрела.
Слов… нет, не нашлось. Меня будто чем-то тяжелым по голове огрели и землю из-под ног выбили. Я даже утратила понимание того, где нахожусь и кто я вообще такая. Состояние продлилось буквально несколько секунд, но все-таки.
— И что теперь делать? — тихо, почти шепотом спросила я.
— Пока не знаю. Все зависит от того, как именно отреагирует мама. Но в данный момент… — Муж в который раз за разговор запнулся. — Эсми, я попробую вырваться со службы пораньше, а ты… Можешь не выходить из комнат до моего возвращения?
