Появляется стойкое ощущение, что мне теперь всегда будет ее мало. Сентиментальный бред, основанный на передозировке гормонов и ударившей в голову сперме, но как еще объяснить то, что я снова думаю о том, чтобы сделать приятно в первую очередь девушке, а не использовать ее как носителя вагины и рабочего рта?
Отрываюсь от истерзанных губ, чтобы взглянуть в затянутые дымкой желания глаза. Рина не жеманничает, не пытается соблазнительно кусать губы и наигранно постанывать каждый раз, когда я толкаюсь в нее членом. Просто смотрит на меня своими глазищами и сгребает простынь в кулаки. От её неподдельной искренности меня ломает.
— Высунь язык, Ри!
Кончик острого языка спешно пробегается по красным после поцелуев губам, а потом она делает то, о чем я прошу. Достает язык. Медленно опускаю голову и обхватываю его губами. Всасываю в рот и придавливаю своим языком, поглаживаю, дразню, теряясь от тихого стона, простреливающего мое горло.
Я ведь только кончил в душе. А теперь снова чувствую эту наэлектризованную волну в пояснице. Давно я так не хотел никого.
Отпускаю язык Рины не в состоянии сдержать ухмылки. Кажется, она еще немного и кончит.
Резко выхожу из нее и переворачиваю дикарку на живот, упиваясь удивленным возгласом. Не давая возможности прийти в себя, вытаскиваю из-под покрывала подушку и заталкиваю её девчонке под живот, тем самым приподнимая задницу кверху.
Ох и вид. Член наливается еще сильнее, хотя я думал, что это уже невозможно.
Ложусь сверху и осторожно ввожу его обратно в горячую мокрую плоть. Стенки туго обхватывают ствол, пока я стараюсь продержаться хотя бы еще немного. Это блядь нереально!
— Ты такая узкая, — впиваюсь зубами в покрытое капельками пота плечо и прикусываю кожу. Охеренно вкусная. Особенная. Никем не тронутая. В затылке глухо пульсирует, когда осознание полностью внедряется в разум. Мне себя отдала. Не кому-то другому. Сердце вырывается из грудной клетки и бомбит как ненормальное.
Ри обнимает меня за шею рукой и стонет в простыню. Чувствую, как хаотично подрагивают мышцы на её ногах, пока я наращиваю темп.
Подаюсь назад и тут же вперед, просовываю руки под небольшую грудь и обхватываю идеальные полушария ладонями. Меня стремительно несет вперед, в голове мутнеет, перестаю соображать.
— Риииии, — её имя выдыхается само собой.
— Матвей, — летит надсадное в ответ.
— Рииии.
— Матвей.
И я знаю от чего меня кроет еще сильнее. Марина первая кто называет меня Матвеем. Не Мот. Не Кэш. А Матвей.
Рина поворачивает ко мне лицо и целует. Теперь уже сама ловит мой язык, кусает его, сосет, пока я почти отпустив себя, вколачиваюсь в соблазнительное тело.
— Я бы тебя затрахал, не будь это твоя первая ночь! — в перерывах между поцелуями выдыхаю ей в рот и тут же сильно сжимаю грудь с торчащими сосками, когда она начинает пульсировать вокруг моего члена и содрогаться от оргазма.
Эти хаотичные сдавливания выжимают из меня протяжный стон, и я еле успев вынуть член из скользкой влажности, кончаю на упругие ягодицы.
Девочка с трудом дышит, побелевшими пальцами вцепившись в покрывало, а я пытаюсь собрать себя по частям. В висках бомбит, сердце на разрыве, мышцы дрожат от перенапряжения. Растираю ладонью сперму по упругой заднице и съезжаю на бок, чтобы притянуть к себе едва живую малышку.
— Болит?
Кончиками пальцев пробегаюсь по гладкому лобку. Кожа Рины покрывается мурашками.
— Пока не очень. Думаю, завтра будет, — в мелодичном и удовлетворенном голосе улыбка и едва заметное смущение.
Не понимаю почему мне хочется улыбаться, как придурку, но я это делаю.
Хочу эту заразу еще. В разных позах. На всех поверхностях. Чтобы с поцелуями и дикими воплями. Укусами и сносящим крышу сумасшествием. Знаю, что уже через несколько минут буду готов и дальше трахать её, но понимаю, что для непривычного к гонкам тела это будет слишком. Ничего, я подожду. Теперь я свою дикарку никуда, блядь, не отпущу!
Глава 30
Марина
Матвей отключился почти мгновенно. Думаю, от участи полноправной ночи секса меня спасло то, что еще вчера я была девственницей. Сомнительно, чтобы этот зверь выпустил меня из своих лап раньше рассвета.
Глупо улыбаюсь, в темноте рассматривая расслабленные мужские черты лица. Волчара на отдыхе, не иначе.
Он действительно дикий. Можно только представить, во что вылилась бы эта ночь, будь я подготовлена к его аппетиту.
Переворачиваюсь на другой бок и устремляю взгляд в темную стену. По-хорошему нужно как-то вернуться в свою спальню. Не хочется, чтобы утром Лана обнаружила меня здесь. Полежу еще немного и пойду. Стойкое желание, чтобы эта ночь не заканчивалась, буквально витает в воздухе. Я обязательно поговорю с девчонкой. Понятия не имею, чем обернется моя слабость и чего ждать от следующего дня, но врать в ее честные глаза я больше не смогу. И так в последние дни вела себя неправильно по отношению к ней.
Сейчас, когда я понимаю Матвея и причины его поведения с сестрой, смотрю на ситуацию с другой стороны. Возможно, мне удастся каким-то образом сблизить этих двоих. Естественно, что дело непростое, и Матвею в первую очередь нужно признаться самому себе в своих мотивах, но я хотя бы смогу объяснить Лане, что он не такой козел, каким кажется. Понятия не имею как она отреагирует на мое чистосердечное признание, и думаю, что это именно та причина, по которой сейчас не получается уснуть. Терзает червяк сомнения. Она ведь может не принять того, что я как очередная шлюха раздвинула ноги перед ненавистным братом. Может додумать что угодно. Со стороны оно, наверное, так и выглядит.
Я действительно больше не нашла в себе сил сопротивляться. Да и не хотела искать их. Дело не в том, что он пошел ради меня на поступок. Скорее в том, что это дало мне понять каков Матвей на самом деле.
Сжимаю ноги, вспоминая его дерзкие ласки, распирающий член и самое главное взгляд, полный прикрытой заботы. Он действительно не хотел причинить мне боль и, как оказалось, именно в этот момент я сдалась не только телом.
Боже, как все это глупо. Неужели я лежу и размышляю о парне? Как дура вспоминаю каждое его слово, а кожа все еще горит, тая в себе отголоски наших сумасшедших кувырканий в постели. В груди растекается несвойственное тепло, от которого даже сердце стучит чаще.
Не знаю, на протяжении какого времени устраиваю себе мозговой штурм, но солнце успевает окрасить утренним светом стену напротив. Начинаю проваливаться в сон, когда телефон на тумбочке выдергивает меня из неги грубой вибрацией. Приподнимаю голову. Кто бы мог звонить в такое время?
Пять букв на экране смартфона Матвея заставляют напрячься. “Настя”.
Шевеление позади меня намекает на то, что парень проснулся. Кладу голову на кровать и прикрываю глаза. Зачем? Пока не понимаю, но скорее всего это глупое желание понять, что он будет делать.
Матвей осторожно перегибается через меня, тихо сматерившись берет телефон и отправляется в ванну.
Прикрывает дверь, но я все равно отчетливо слышу каждое произнесенное слово.
— Да. Узнал. Соскучилась? — расслабленный голос с легкой издевательской интонацией не дает усомниться в том, что эта Настя для него явно не чужая. — Кто бы сомневался. Ну приходи днем, покажешь, как ты соскучилась!
На последних словах мое тело каменеет, а сердце начинает остервенело колотиться в грудную клетку. Желание вскочить, дать ему по морде так сильно, что приходится до боли впиться зубами в щеку с такой силой, что на глазах выступают слезы, но я продолжаю делать вид что сплю, пока ублюдок возвращается и ложится обратно в кровать. Если бы через две спальни не спала Лана, я бы разбила о его голову лампу, но сейчас я не готова к выяснению отношений еще и с ней.
Матрас под тяжелым весом прогибается, а я не могу пошевелиться. Чувствую себя самой последней дурой. Наивной дурой, коей никогда не была. Всегда умела расставить границы, увидеть ложь и лицемерие. Раскусить мужиков на раз-два. А сейчас так адски ошиблась.
