Между тем Ника принялась сворачивать остатки еды в газету 'Красная звезда', причем с портретом Сталина на первой полосе.
- Ника, ты что делаешь?!!
Бедняга аж вздрогнула от возмущенного шепота мужа.
- Что случилось, Степан?
- Ты посмотри, куда мусор заворачиваешь!
- Ой, и правда, это же товарищ Сталин.
Оба испуганно посмотрели на меня, но я сделал вид, что глазею в окно, на проплывающие мимо сумеречные пейзажи. Наверное, думают, настучу я или нет, переживают. А скажу сейчас, что промолчу, не сдам - еще больше изволнуются. Мол, успокоил, а сам уже думает, как донос составить.
Я зевнул, прикрыв рот рукой. Насыщенным сегодня получился день, столько всяких событий.
- Наверное, спать уже нужно ложиться, - сказал майор. - Поезд прибывает в Харьков рано утром, не проспать бы. Хотя вроде и предупредили проводника, но лучше не рисковать. Сережка! Хорош носиться, давай в туалет тебя отведу - и на боковую.
Отпрыск подчинился беспрекословно, причем Степан повел его справлять нужду, не забыв прихватить упряжь с кобурой, а по пути попросив комсомольцев заканчивать шуметь.
- И нам пора, Леха, а то, смотрю, уже глаза трешь. Сейчас тоже в туалет сходим, и ложимся спать.
- Да я не хочу!
- Вижу я, как не хочешь... Если и правда не спится - лежи и смотри в окно. Все равно уснешь.
- Ага, снизу неудобно смотреть. Пап, давай я на верхнюю полку лягу, там в окно хорошо глядеть.
- Ладно, забирайся, если так хочется, мне еще лучше.
В общем, понемногу вагон угомонился. Увидев, как свесилась вниз тонкая рука уснувшего Лешки, я повернулся на бок и моментально отрубился.
Проснулся в половине седьмого, когда поезд подъезжал к Харькову, и семья майора вовсю готовилась к высадке, пакуя чемоданы.
- А, проснулись, - улыбаясь, негромко сказал он. - Извините, если мы тут пошумели.
- Да нет, все нормально, я всегда рано просыпаюсь, - тоже улыбнулся я, с легким стеснением натягивая штаны поверх купленых вчера трусов.
Тихо, чтобы не разбудить Леху, попрощались, пожелав друг другу удачи. Ну вот, вполне милые люди! Побольше бы таких. А на смену им тут же заселились новые постояльцы - немолодая чета и девушка в круглых очках. Девица сидела сама по себе, и вышла в Днепропетровске, а старики ехали навестить сына в Симферополе, который работал начальником цеха на консервном заводе 'Трудовой Октябрь'. То есть, получается, с нами до конечной.
- У вас ведь две верхних полки? - спросил я.
Выяснив, что так оно и есть, снова предложил поменяться. Бабка и так, понятно, внизу устроилась бы, но и ее старику не с руки скакать по верхним полкам. Так что в итоге все равно следующую и последнюю в поездке ночь мне предстояло провести под потолком.
Когда Лешка проснулся, мы собирались позавтракать тушенкой, но и на этот раз откушали за чужой счет. Сердобольные старики, умилившись видом бритого наголо Лешки, тут же выставили на стол бутыль молока с домашними пирожками, и пацаненок резво принялся их уплетать за обе щеки. Ну и я не отказался, съев для приличия парочку, но запив заказанным у проводника чаем. А ничего так пирожки, даже еще теплые, видно, ни свет, ни заря бабка пекла. Соскучился я по домашней выпечке.
Симферополь встретил нас солнечной и по-настоящему летней погодой. Середина сентября в Крыму - бархатный сезон, это я помнил еще по давнишней поездке с матерью по профсоюзной путевке в санаторий 'Мисхор'. Тогда же, кстати, в девять лет я и плавать научился. Эх, какие были времена... вернее, будут. Канувшее в Лету беззаботное детство, которого еще нет, но которое ушло безвозвратно. Вот такие парадоксы времени!
Выйдя из вагона, мы какое-то время постояли на перроне, осматриваясь, затем я обратился к катившему тележку грузчику с номером на грязном фартуке:
- Товарищ, не подскажете, на чем лучше добраться до Судака?
Тот остановился, сдвинул на лоб фуражку с треснутым плексигласовым козырьком, почесал затылок и изрек:
- Да отсель разве что автобус ходит. Народ как раз забирает от вокзала, слева, выйдите из здания и там спросите.
Поблагодарив за совет, отправились в указанном направлении. И впрямь на одном из пятачков на краю привокзальной площади была стоянка маршрутных автобусов, на одном из них как раз под стеклом красовалась табличка 'Симферополь-Судак'. Здесь в будке продавались билеты. Детский, что любопытно, стоил на тридцать копеек дешевле взрослого, хотя ребенок занимал точно такое же место. Ну и ладно, небольшая экономия - а приятно.
Перед тем, как занять места в автобусе, купил в киоске свежий номер местной газеты 'Красный Крым'. Покупать 'Правду' пока рано, вряд ли в центральной прессе даже в случае успешного решения моего вопроса так скоро успели бы опубликовать нужную мне статью. А местную прессу всегда почитать полезно, чтобы быть в курсе происходящих здесь событий.
Итак, о чем пишет 'Красный Крым'? Там перевыполнили, тут недовыполнили, но реже, здесь дадим отпор троцкисткам... Мда, в принципе, то же самое, что я вычитал пару дней назад в 'Правде', только местечкового масштаба, с учетом местных реалий. Скукота!
Лучше уж в окно пялиться на проплывающие мимо пейзажи. Лехе вон как интересно, буквально прилип парень к стеклу. Я же сидел ближе к проходу, который был заставлен тюками и чемоданами, принадлежащими пассажирам автобуса. Судя по лицам и одежде - все местные. Я же свой опустевший к концу путешествия вещмешок держал свернутым на коленях.
И вот Судак - небольшой, уютный городишко на берегу Судакской бухты, окруженный невысокими, поросшими редколесьем горами. Спрашиваем нужный нам адрес, оказывается, до улицы Таврической топать нам минут десять. Еще минут двадцать мы двигались по пыльной дороге до дома под ?16, почти в другой конец Таврической. А ничего, приятный такой домишко с дымящейся трубой, верандой, окруженный виноградными лозами и плодовыми деревьями. Налитые соком яблоки, поспевающие персики и инжир, уже отплодоносившие в этом году вишня, еще какие-то деревья, наверное, какие-нибудь абрикосы и алыча... Приличный сад, наверняка в подвале десятки банок с вареньями и прочими фруктовыми закрутками.
Калитка была заперта на щеколду изнутри, а вот на двери замок не висел, значит, кто-то дома, скорее всего, был. Выскочившая из конуры лохматая собачонка принялась нас облаивать, натянув цепь, и через полминуты на крыльцо выплыла Женщина. Да-да, именно Женщина с большой буквы! Грудь, как у Седоковой, аппетитнейших размеров корма, крепкие руки и ноги, но при этом назвать женщину толстой язык не поворачивался. Это была дама в полном соку, на вид лет сорока пяти, в переднике, вытиравшая руки расшитым полотенцем.
- Ашот, ну-ка прекрати! Замолчи, я сказала!
Пес перестал брехать и нехотя забрался в тень конуры.
- Здравствуйте! - поздоровался я, по-прежнему стоя с Лешкой возле калитки.
- Здравствуй, мил человек! - с ноткой подозрения глядя на меня, ответила хозяйка, спускаясь с крыльца. Леху, скрытого высокой калиткой из плотно пригнанных реек, она еще не видела. - И чего надобно?
- Да вот, Екатерина Васильевна, племяша вашего привез из Москвы погостить.
Я подхватил жадно прислушивавшегося к нашему разговору парнишку подмышки и поднял вверх.
- Ой, Лешка! - охнула та, хватаясь за сердце, а затем протягивая руки к племяннику над калиткой, но, вовремя сообразив, что это как-то неудобно, все-таки ее отворила и смогла по-настоящему обнять родственника. - Я ж тебя во-о-от таким помню, а фотокарточку твою мне мамка твоя присылала, когда тебе семь лет исполнилось. Почти и не изменился... А исхудал, ой, исхудал. Голодный поди?.. Ой, а вы что же стоите! Тоже заходите, с дороги, небось, все головные.... Вы кем Лешке-то будете?
- Папка это мой, - опередил меня пацан.
- Как папка? Он же помер у тебя!
- Ну да, его родной отец помер, - попробовал я взять инициативу в свои руки. - А я с Людмилой сошелся, жили вместе, пока и она не померла.
- Как померла?! - аж присела тетка, зажав ладонью рот и выкатив глаза.
