— А мне-то… Мне… Ты почему никогда такого не говорила?! Почему я узнаю о любви жены мимоходом, в драке, на стоянке возле кабака?!
— Так никто же не дрался, Пашенька, пока ты не пришел, — справедливо заметила Таня.
Мужчина рыкнул нетерпеливо и легонько ее встряхнул:
— Все шуточки шутишь?! Ну-ка, повтори!
— Что повторить, хороший мой? — уточнила Таня, улыбаясь.
— Что ему сказала! Что любишь меня больше жизни!
— Люблю. Больше жизни люблю.
Он с ума сошел от этих слов. Вот полностью слетел с катушек! Набросился на жену, как сумасшедший, целуя жадно, скользя руками по телу, задирая пальто.
— Паша… Хороший мой, любимый… Подожди… Расплатиться нужно, и сумочку забрать… — шептала Таня в промежутках между поцелуями.
Усилием воли оторвался от жены. Открыл дверь машины:
— Жди меня здесь. Я сам заберу, и расплачусь.
Он вернулся быстро. Бежал, что ли? Домой ехали молча. Дорога требовала абсолютной концентрации. Только в непривычно тихой без Даньки квартире Таня, наконец, заговорила:
— Ну, а ты… Ты тоже никогда не говорил о любви.
— А разве и так непонятно? — изумился мужчина, стаскивая ботинки. — Я женился на тебе. Зачем бы я это делал, если бы не любил?
— Не знаю, зачем! — топнула ногой Таня. — Ну-ка, скажи!
— Я люблю тебя. Больше жизни люблю.
А затем поцелуи жаркие, страстные. И одежда, скинутая прямо на пол, и руки, скользящие по едва наметившемуся животику.
— Пойдем в спальню. В коридоре — это только в кино красиво, — прошептала Таня, посмеиваясь.
Павел юмор оценил, хохотнул и повел любимую вглубь квартиры. Белье красивое, но без него лучше. Грудь полная, налитая… Обожает просто. Падает на кровать, Таня забирается сверху и поцелуями доводит до исступления. А потом опускается вниз и целует… там. Влажный рот накрывает головку и скользит по стволу…
— Люблю тебя… Таня… Танечка…
Отрывается от своего лакомства, скользит вверх по телу, влажно целует. А потом опускается на него верхом, помогая себе рукой. Как же хорошо, Господи… Скользящие движения вверх-вниз, в то время как он играет с грудями. Темп ускоряется и нарастает. Таня стискивает его, кончая, а он только этого и ждал.
Пять месяцев спустя.
Опять сверлят! Нет, он скоро с ума сойдет от этой постоянной долбежки! Когда же они закончат уже?! И Таню сейчас разбудят. Хорошо, хоть Данька в очередной раз остался ночевать у бабушки.
Павел вышел в широкую арку, которая теперь соединяла квартиры, зашел в отремонтированную детскую:
— Ну, долго, тут еще? — нетерпеливо поинтересовался у прораба.
— Дык… Последнюю полочку прикрутили. Принимайте работу!
Павел осмотрелся… Светлая просторная детская, которую они сделали на месте гостиной Павла, радовала глаз. И красивая отделка, и милые кроватки, над которыми осталось повесить только розовые балдахины. Все и впрямь подходило к концу.
В комнату вошел сначала живот, а за ним подтянулась и сонная Таня.
— Ну, что тут… Долго еще? — поинтересовалась женщина, обнимая мужа рукой.
— Закончили! — улыбнулся Павел, притягивая любимую в объятья.
— Ну, слава Богу. Собирайся тогда, поедем…
— Куда? — удивился мужчина.
— В роддом. Из последних сил терпела, пока этот ремонт закончится!
— Ты же шутишь, правда? — насторожился мужчина.
— Какой тут — шутишь… Схватки каждые восемь минут.
Как он не поседел, Павел не знал. Но, тем не менее, он мужественно вытерпел и поездку к роддому, и роды, на которые Таня его не пустила. И уже через четыре часа Павел стал счастливым отцом двух крошечных дочек. А вы говорите — чудес не бывает…
