Пауза и собственно смещение прожектора интереса ребенка с моих слов на подарки:
– Это будет небольшая презентация, и да – ты можешь уже распаковывать роботов! – объявила я мгновенно повеселевшему Юмичи.
Естественно, подарки интересовали его куда больше истории рода, а я… я не хотела травмировать ребенка.
Дальнейший спектакль был уже не для него, я играла для другой, уже очень основательно подготовленной наркотой публики.
И я воодушевленная, сияющая, наполненная жизнью, понимала ли, какой эффект оказываю на тех, кто уже поплыл от действия сколопомина? Осознавала. И еще как. И потому играла на грани, а мой голос звонким ярким эхом летел по залу – чистый, яркий, притягательный.
– Клан Адзауро насчитывает уже более семисот лет! – начала я торжественно-радостно. – Это воистину великий, одаренный небом клан, в котором власть всегда переходила по старшинству, от отца к старшему сыну, от достойного к достойнейшему, от одаренного к одареннейшему – ведь каждый новый глава рода, превосходил предыдущего!
И клану действительно было чем гордиться – над камином, на блеклом гобелене, светом прожектора от моего сейра, отражались гаврюры, картины, фотоизображения, реальные изображения… время текло яркими всплесками самых выдающихся членов рода Адзауро, и накаченные сколопомином присутствующие сидели как завороженные, не в силах оторвать взгляд от быстро сменяющихся картинок.
– Великие воители, сильные правители, гениальные ученые – все это клан Адзауро! – мой голос стал тише, вкрадчивее, ведь мне уже не надо было привлекать внимание публики – оно было полностью поглощено просмотром семейного фильма. Наверное, я бы обозначила этот жанр как смесь триллера с детективом, переходящим в ужастик.
Ужастик не для меня…
Совсем не для меня… весь ужас предстояло испытать им! Весь до капли…
– Традиции… на Ятори правят традиции, и по традиции, в этом семейном фотоальбоме навеки остались снимки умерших, но как же грустно смотреть на тех ушел за грань…
О да, смотреть было грустно, опять же не мне, а им, потому как на экране демонстрировались ушедшие за последние семь десятилетий, и… увеличение количества «мертвых» фотографий, холодком тревоги и ужаса осталось в тех, кто в одурманенном состоянии не мог даже отвернуться от экрана. Беременные смогли, что радует, а вот остальные нет.
– А потом, – продолжила я наивно-растерянным почти детским голосом, – я не знаю, что произошло… Но каким-то образом, я правда не поняла как, но вдруг, главой рода стал Иничи Адзауро…
Нет, на экране не появилась его фотография, хотя все логично ждали именно ее, но экран отразил мертвые изображения тех, кто в тот год ушел из жизни. А их было более чем достаточно – Иничи Адзауро был пятым сыном седьмого сына Ануичи Адзауро… И вот именно Ануичи Адзауро сейчас был в центре экрана, а по краям мертвые фотографии девятнадцати мужчин и парней… тех, кто так «внезапно» ушел из жизни в год начала правления…
– Ой, прошу простить, слайды сбились! – я нервно улыбнулась, впрочем, на меня практически никто не смотрел, а тот, кто смотрел… на того уже никогда не взгляну я.
Больно.
– Простите, – еще один нервный смешок, – случайно кадр попал, просто пугающее число мертвых фотографий было в том году, не знаю, как перепутала! Простите. Господин Адзауро, отдельно прошу простить меня за невольный намек, как будто это вы всех убили, чтобы возглавить род… Ой! Простите! Глупое предположение, да? Как вообще о таком можно было подумать?! Я такая наивная!
И я снова рассмеялась, нервно, дергано, слегка фальшиво.
Мне требовались эмоции одурманенных сколопомином людей, а фальшь являлась именно той ноткой, что подсознательно заставила напрячься присутствующих, заострить внимание конкретно на этом, уловить, осознать… и да, сделать нужное мне предположение, практически – вывод.
– Простите еще раз… – прошептала растеряно, словно сама только что осознала, что выдала.
Тысячу извинений за то, что ломаю вашу жизнь, угу. Ничего личного – только бизнес. Хотя кого я обманываю – я мстила, не за себя, но от души.
Император, как и все находящийся под дурманом, между тем, оставшись каким-то неясным мне образом в полутрезвом состоянии, тронул меня… пусть будет за бедро, и с высокомерным небрежением старшего по возрасту и положению, практически приказал:
– Продолжай, маари.
А мы походу уже приняли решение. Дохлый дерсенг, интересно, процедура нового брака как быстро происходит после смерти ныне живущей императрицы?! Что-то мне подсказывало, что тут все зависит от желаний императора… исключительно от желаний императора. Наверное мертвенная бледность императрицы мне на это явственно намекала…
– В общем, главой рода стал Иничи Адзауро! – вновь с воодушевлением продолжила я. – Не по старшинству, но видимо благодаря необыкновенному уму и…
– И многочисленным совершенно «случайным» смертям, – завершил за меня император, очень мрачно глядя на экран, где сейчас демонстрировалось как раз изображение Иничи Адзауро, вставшего во главе рода.
Повисла тяжелая напряженная пауза.
И для нее был повод. На самом деле, на реальном фото лицо Адзауро-старшего практически ничего не выражало, оно было маской показного равнодушия, как и у всех аристократов Ятори, но несколько штрихов и сейчас все имели возможность наблюдать победно-акулью ухмылку на устах Адзауро.
И в сознании задурманенных сколопамином окончательно утвердился факт – Адзауро-старший убил их всех. Убрал с пути. Избавился. Уничтожил… Не важно. Главное заключалось в том, что его акулья ухмылка придавала всей ситуации с одной стороны абсурдность, а с другой четкое осознание опасности – тот, кто в молодости сумел расправиться с таким количеством старших и мудрых, пробудил инстинкт самосохранения в присутствующих… Весь род Адзауро и приглашенные гости в данный момент ощутили себя свидетелями убийств, а свидетели, как известно долго не живут.
И собственно, я с радостью подтвердила данный всем известный факт, продолжив презентацию:
– К сожалению, период правления господина Иничи Адзауро не был безоблачным… смерть стучала в ворота дома все чаще, а поступившие в Камуку возвращались бездыханными…
И еще порция мертвых фото. И момент, на который я обратила пристальное внимание присутствующих:
– Что очень странно, ведь когда кто-нибудь погибает в Камуке, родственникам отдают полусожженное тело, уже восемнадцать лет как. Ведь когда-то Ятори захлебнулась в крови из-за клановой мести, и руководство лучшего учебного заведения теперь хранит в тайне как имя убийцы, так и способ смерти ученика. Или это было не восемнадцать лет назад? Наверное, я ошиблась, простите.
Но я не ошибалась.
И слайды следовавшие за слайдами лишь подтверждали мою правоту – вот на одном фото замотанное сожженное тело передают родственникам, а вот мертвое фото одного из членов клана Адзауро, и на нем нет никаких повреждений… ну кроме перерезанного горла, которое я продемонстрировала отдельным, сильно увеличенным слайдом.
– Так много смертей… – прошептала я, причем совершенно искренне и сокрушенно.
«Так много убийств!» – услышали все между строк.
И если бы не сколопамин мне бы уже заткнули горло, или перерезали, как большинству тех, кого продолжал демонстрировать экран, но я же умная девочка, и все что мог сейчас Адзауро-старший – смотреть на меня с ненавистью и полным осознанием происходящего.
– Смерть, – продолжила я на полную катушку врубив весь свой актерский талант, – никого не щадила… но почему-то только из мальчиков, это странно… наверное… Но продолжим. Прекрасный день рождения моего замечательного жениха – Акихиро Чи Адзауро!
И слайд отразил забавного малыша Чи, он был тут такой суровый, серьезный, с удивленными распахнутыми всему миру глазенками.
– Старший сын старшего сына Иничи Адзауро, – объявила я то, что все и так знали, – учитывая, что сам отец Чи к тому времени уже погиб, Чи в тот момент был уже фактически прямым наследником рода. На Ятори очень уникальные традиции, удивительные, но такие разумные и логичные – по достижению пятидесяти лет глава рода должен передать бразды правления своему наследнику. Это очень мудрая традиция… к сожалению, в год своего пятидесятилетия Иничи Адзауро потерял старшего сына… Но заботясь о внуке, он позволил своей невестке вновь выйти замуж и подарить Чи отчима, правда… остальные их дети не имели права возглавить род, но это я опять сказала глупость, простите.
