человека. А тут – прихлопнули крышку и вся недолга. Все-таки сибиряки – неисправимые практики. Когда нужно…
Пение сигнального жука выдернуло Генриха из раздумий. Конечно, специальные жуки-радиоблизнецы использовали диапазон отличный от общепринятого. И, разумеется, использовали многоуровневую кодировку. Собственно, это была одноразовая пара. Тот жук, что у Генриха, должен был принять сообщение, странслировать его, и умереть, унося вместе с жизнью секрет одноразового кода и используемую частоту. Как правило, таких жуков применяли для единственной цели: для внеурочного отзыва агентов, когда обстановка резко меняется.
Жук-передатчик тоже самоуничтожался после сеанса. Дабы генетическую вытяжку никто не смог использовать для расшифровки сообщения.
Генрих без промедления проделал все необходимые манипуляции для приема трансляции. Нацепил наушник и – чтобы не отвлекаться – темные очки. Вскоре в ровное пение вплелся высокий атональный обертон: жук сигнализировал о начале трансляции.
Генрих выслушал короткое бесстрастное сообщение.
Когда он стянул наушник и очки, жук догорал в своем продолговатом коконе. Догорал, не оставляя даже пепла. Он растворялся в пламени без малейших следов. Так уж он был устроен европейскими биоинженерами.
Итак, все закончилось. Генрих устало помассировал переносицу.
Точнее, закончилась предварительная фаза. Досрочно. Но вторая фаза центром отменена, а вместо этого Генриху предписано придти к сибирским безопасникам и сдаться. Впрочем, сдаться – это неверное слово. Никто его, агента Европейского Союза, не собирается арестовывать за незаконные действия на территории Сибири. Кстати, никаких незаконных действий Генрих вообще не успел предпринять, разве что приехал по поддельному паспорту. Генриха собирались использовать – как профессионала. На стороне складывающегося межгосударственного альянса «Земля против волков».
Иными словами, приказывать Генриху отныне станет сибиряк-безопасник. Кто тут у них главный? Наверное, сам шеф службы безопасности – не станет же он в такое горячее время отсиживаться в Красноярске?
Что ж… Приказы Шольца Генрих никогда не обсуждал и не собирался обсуждать. Раз приказано идти и поступить в распоряжение сибиряков, значит надо идти и поступать. Он деловито перепахал все свое снаряжение, отсеял все секретные новинки, чтобы уничтожить, и оставил все достаточно традиционное, но полезное снаряжение. Накормил оба игломета и почистил механический пистолет. Обнулил все записи на компе. Обнулил память мобильника. И пошел сдаваться сибирякам.
Так и не довелось ему, агенту Европы, ничего здесь сделать: события обернулись таким образом, что Франсуа в самом начале угодил в больницу, а сам Генрих все эти несколько дней оставался просто сторонним наблюдателем. И вот, даже это закончилось, причем очень неожиданным образом.
Генрих никогда еще не работал на службы чужих стран.
– Еще, говоришь, круче? – переспросил Цицаркин, в упор глядя на Рихарда. – Ну, и что же стряслось?
– В дом Эрлихмана ночью наведались. Там и смотреть теперь, небось, не на что. Улица блокирована спецназовцами из Европы, я и подойти близко не смог.
Цицаркин ограничился нейтральным кивком; Рихард ждал какой угодно реакции, но только не такой безразличной.
– Юра… Ты что, знал, что ли? – спросил Рихард недоуменно.
– Когда тебя отсылал – еще нет, – сказал Цицаркин. – Садись, напарник. Тут из центра директива свалилась.
– Директива?
– По безоткатке.
– Что, отзывают?
– Представь, нет.
Рихард расслабленно повалился на облюбованный диван.
– В общем, нам нужно идти в лапы к безопасникам, назваться, а дальше делать то, что они скажут.
Рихард лежа остолбенел.
– Ахм-м-м… Ты уверен, что это не липа?
– По закрытому каналу? – с иронией в голосе спросил Цицаркин. – Не смеши.
– А что – не смеши? – Рихард даже сел. – Ты что, инсекторадист, что ли? Много ты об этих приемниках знаешь?
– Не много, – признался Цицаркин. – Но точно знаю, что настроиться на частоты выращенной пары не сможет никакая другая.
– Теоретически, – уточнил Рихард.
– Теоретически, отпечатки носа тоже могут совпасть. Однако ж не совпадают почему-то.
Рихард поморщился.
– Ладно, Юра. Не будем лезть в биоинженерию, мы оба не спецы. Лучше скажи: ты уверен, что директива действительно из центра, и что нам не морочат голову?
– Уверен.
– И что будем делать?
